Дурацкими являются все без исключения ограничения, в которые укутали Право на участие. Глянь-ка, внутри нормы перечислены возможные судебные инстанции и отдельные стадии, на которые распространено Право участия. Из данной конструкции явствует, что на судебные рассмотрения всех иных вопросов Право не распространяется. Следовательно, обвиняемый не вправе рассчитывать на участие, например, в рассмотрении судом вопросов по контролю его корреспонденции, по проведению обыска и выемки в его жилище, по аресту его денежных средств и имущества. А сами суду в ответ на редкие возмущения по поводу таких ограничений голосят: Всё верно – нет Права, но ничего страшного, ограничения такие вполне компенсированы последующей возможностью обвиняемого обжаловать решения судов в вышестоящие сферы. Надо же, что за вздор! Указанными решениями и осуществляемыми на их основе действиями напрямую затрагиваются не менее значимые конституционные права и свободы обвиняемого, чем по, например, всё же учтённому в том же Законе решению о временном отстранении от должности. И то обстоятельство, что перечисленные следственно-судебные действия пытаются связать с мнимой «тайной следствия» или с необходимым аспектом неожиданности осуществления в значении устранения возможных противодействий – такие доводы не могут оправдать урезание Права защиты на доступ к правосудию (участию в нём). Допустимость и обязательность участия обвиняемого при рассмотрении и указанных вопросов права фактически подтверждается тем, что прямое участие стороны защиты предопределено и не умаляется при рассмотрении точно таких же вопросов в ходе рассмотрения дела первой инстанцией по существу обвинения. Указанные же ограничения для стадии предварительного следствия Закон никак не объясняет, и об их природе мы можем только догадки строить. Но сами нормы, а в особенности существующая практика ущемлений со временем подправляется с учётом всё же интересов защиты. В чувство законодателя и мусоров приводит Конституционный Суд.
Другой странностью видится отделение Права участия в судебных рассмотрениях дела от Права участия в разбирательствах по жалобам, подаваемым в суд в ходе предварительного следствия. По всем внешним признакам рассматриваемые в этих случаях судом вопросы касаются всё того же уголовного дела, само рассмотрение происходит в обычном порядке судебных заседаний с участием тех же сторон, а решения суда способны существенно повлиять и на ход самого производства по делу и на позицию обвинения. Умнички-юристы пытаются объяснить такое размежевание тем, что обжалование в порядке ст. 125 УПК, якобы, не затрагивает существа обвинения – то есть, вопросы преступности, причастности, вины и наказуемости не решаются такими рассмотрениями. Враньё. Жалобы на законность расследования, пусть косвенно, но всё же обвинение затронуть могут, да так затронуть, что обвинение прахом падёт. Так, через судебные решения о незаконности конкретных следственных действий их результаты (доказательства) вылетают в трубу ввиду недопустимости, что может повлечь даже прекращение уголовного преследования из-за явной необоснованности (читай – недоказанности) обвинения. Разве нет? Да, чёрт побери! Я лично одному чуваку слепил жалобу на незаконность прослушки и записи его телефонных переговоров, когда фэшники произвели такой контроль за пределами срока, установленного судом на проведение ОРМ. И что, суд подтвердил незаконность действий ментов, а после этого пришлось следаку вычленять из дела распечатки, расшифровки, аудионосители тех переговоров. Утраты эти оказались невосполнимы для мусоров. При том, что доказательства были единственными в своём роде, составообразующими. В том деле целый эпизод улетел из обвинения. А эпизод, между прочим, о приготовлении к заказной мокрухе, – голимый червонец могли по нему впаять… И напротив, монументально откованное в Законе Право на участие в рассмотрении судом вопроса об отстранении от должности уж точно не касается сути обвинений, любое решение суда по данному вопросу не скажется на производстве значимым образом. Так где же логика в нормативном обособлении? Её нет, но есть дурь. Таким разделением законодатель под давлением практикующих мусоров искусственно отгородил суды от возможных касательств любых вопросов по обвинительным процедурам и выводам на стадии расследования при рассмотрении судами каких-либо жалоб обвиняемого. А под предлогом таких завуалированных ограничений возникает формальный повод отказывать в удовлетворении жалоб или даже не принимать их к рассмотрению. Так то.
Участие в судебном разбирательстве подразумевает обеспечение обвиняемого реальной возможностью активно использовать предоставленные Законом правомочия участника от стороны. Участие отличается от присутствия.
Участие может быть прямым, когда обвиняемый сам и непосредственно функционирует в действах, или же участие будет опосредованным, когда функции осуществляются через посредников, представительством в суде или дистанционно, например, через письменные обращения, через конференц-связь. (Не ухмыляйся, предложенный Законом такой формат участия, как конференц-связь, вовсе не обеспечивает непосредственное участие; посредниками здесь выступают технические средства коммуникации, а также люди-операторы этих средств). Различие стадий, инстанций и предметности обсуждений в них, конечно, обуславливает некоторую разность по объёму возможных действий обвиняемого. Самые обширные и множественные возмоги предопределены для рассмотрения судом обвинения по существу в I-ой инстанции. К общим действиям участника можно отнести функции его по процедурным вопросам подготовительной части: заявление отводов, ходатайств, жалобничество, ознакомление с материалами. Судебное разбирательство по существу основного вопроса рассмотрения именуется исследовательской частью – так называется стадия судебного следствия. Здесь участие обвиняемого определяется правами стороны в споре: представление суду обращений; ознакомление с обращениями от второй стороны; представление доказательств, высказывание мнений и суждений, выступления в прениях, выдвижение требований, получение разъяснений, приёмка судебного решения. Основным благом от участия является возможность непосредственного восприятия процесса, возможность влиять на выводы и решение суда личными действиями, оказывать вполне законное давление на суд, с тем, чтобы ты не был обделён объедками со стола или все они достались лишь тебе.
Соответственно любое ущемление в правах участника, когда создаются преграды для его правовых средств и условий их реализации, должно расцениваться как ограничение Права на участие в разбирательстве.
Право на участие не является абсолютным. Мы уже отметили одно объективное и непреодолимое препятствие участию – смерть обвиняемого. Тяжкое заболевание, психическое расстройство, пропадание без вести также явно не располагают к участию. Упомянута была и заочная форма разбирательства (Без тебя тебя женили, нерв заочно теребя). Но наиболее популярной формой отстранения от участия ныне считается удаление из зала суда под предлогом нарушения порядка заседания. К этому свинству я ещё вернусь в главе о судах присяжных. А пока отметить хотелось бы, что крайне резво профессиональные судьи взяли на вооружение данный способ именно в судах присяжных, когда мусора обнаруживают угрозу от эмоциональных и энергичных воздействий со стороны обвиняемых на хрупкие умы «непрофессиональных» судей. Естественно у мусоров нежелание подобного влияния, способного обрушить их позиции и чаяния. Не секрет, что правила судопроизводства сложны для их верного понимания и для точного выполнения даже проф. юристами. Редкий из обвиняемых удержаться сможет в берегах регламентных условий, сумеет сдержать свои эмоции, праведное возмущение на всех крутоярах, порогах, стремнинах слушаний, особенно, когда сталкивается с явной несправедливостью со стороны председательствующего судьи. В крайнем случае, когда подсудимый оказался необыкновенно тактичен, его намеренно провоцируют на «нарушение порядка», попросту придираются к его поведению и высказываниям. И, проведя подсудимого через пару-тройку замечаний, с детской непосредственностью выдворяют из зала заседаний аж до «последнего слова». Это – ни что иное, как лишение Права на участие, так как через то самое выдворение основного участника полностью отлучают от участия без предоставления каких-либо альтернатив, например, переводом его в формат видео-конференц-связного участия, пусть даже при односторонней трансляции обвиняемому картинки и озвучки процесса (полу-участие).
Но именно личное, телесное участие обвиняемого во всех судебных действиях и непосредственное присутствие при вынесении (провозглашении) решений максимально обеспечивает защитные его потенции, когда он может глазками, ушками, кожей своей воспринимать все процессуальные вибрации. Именно обвиняемый – самое заинтересованное в исходе дела лицо, и он не может быть ограничиваем, тем более полностью лишаем возможности прямо и без посредничества реагировать на происходящее, всякий раз доводить своё мнение до внимания суда, согласовывать свою позицию с другими участниками от защиты, собственной волей и действиями добиваться благоприятных себе итогов, тем самым используя равный доступ к правосудию.
