Черт возьми.
Я уже думаю на десять шагов вперед, перебирая в голове все, что я буду делать, когда буду трахать ее в третий, пятый, двадцатый раз.
Интересно, смогу ли я когда-нибудь насытиться такой женщиной, как она?
Вряд ли.
― Ты собираешься меня трахнуть или как? ― Знойное поддразнивание в ее голосе прерывает мои размышления.
― О, ты сама напрашиваешься.
― Так и есть.
Что ж, тогда, надеюсь, она готова.
Расстегнув пряжку ремня, я освобождаю ее запястья. Немного бондажа ― это весело, но сейчас мне нужно почувствовать ее прикосновения.
― Подтяни колени, Пчелка. Держи их как можно выше.
Ей не нужно повторять дважды.
Когда она широко раздвигает колени, открывая взгляду свое блестящее влагалище, я устраиваюсь между ее бедер и погружаю свой член в эту влагу.
Затем я врываюсь в нее. Она вскрикивает, выгибая спину так высоко, что это кажется болезненным, и я прижимаю ее тело к своему, толкаясь несколько раз — сильно и глубоко. После всех наших прелюдий я и сам близок к краю.
Время дать себе свободу.
Мой член пульсирует внутри ее тугого жара, и она отвечает, сжимая свои внутренние мышцы. Доит меня.
― Пора держаться, ― шепчу я ей в щеку.
Ее руки обвиваются вокруг моей шеи.
― Возьми меня, Айзек, ― шепчет она и прикусывает мочку моего уха.
Это все, что мне нужно, мой контроль срывается, и я вдалбливаюсь в нее, как дикий зверь, выпущенный на волю, едва обращая внимание на тихий голос в моей голове, предупреждающий не сломать ее. Но, несмотря на то, как она выглядит, Эверли ― не нежный цветок.
― О… О… О, Боже мой. ― Ее стоны повторяют ритм моих толчков. Ее ноги обхватывают мою талию, и она цепляется за меня изо всех сил. Вскоре ее мышцы начинают напрягаться, сжиматься вокруг меня, а ее крики становятся отчаянными.
Высокий стон вибрирует в ее горле.
Запрокинув голову, она бьется в меня, мышцы сжимаются и разжимаются, когда она кончает.
На этот раз я не закрываю ей рот. Мне, блядь, все равно. Я слишком близко к краю. Так близко.
Я бьюсь в нее все быстрее, догоняя ее.
― Сильнее, ― кричит она. ― Айзек… сильнее.
У меня нет никаких гребаных проблем с тем, чтобы двигаться сильнее.
Она снова бьется в конвульсиях очередного оргазма, который практически выворачивает ее наизнанку.
― Айзек. Айзек. Боже…
Ее мышцы сжимают меня, как тиски, отправляя за грань.
Я не просто падаю ― я, блядь, взрываюсь. Мой член набухает и пульсирует, проникая в нее, пока у меня перед глазами не все расплывается. Я вижу звезды, планеты, целую чертову галактику.
Это не оргазм. Это гребаный катарсис.
Ее стоны смешиваются с моими, пот покрывает наши тела скользким блеском. Прижавшись лбами друг к другу, мы медленно отходим, задыхаясь и дрожа, пока мои мышцы не перестают держать меня.
Она протестует, тянется ко мне, когда я выхожу. Но есть еще одна вещь, которую я хочу сделать, прежде чем смогу отдохнуть.
Скользя по ее телу, я покусываю внутреннюю поверхность ее бедер, пока они снова не раскрываются, а она смеется и дергает меня за волосы.
― Дай мне посмотреть. ― Я раздвигаю ее пошире, наблюдая, как тугая маленькая дырочка сжимается от последних спазмов, выплескивая мою сперму на ее кожу и простыни. Она, блядь, переполнена мной. Из нее течет.
Я никогда не видел ничего более горячего.
Все еще чувствительная, Эверли вздрагивает, когда я погружаюсь в нее. Собрав пальцами следы нашего соития, я поднимаюсь и проталкиваю их между ее губ.
Она знает, чего я хочу.
Как только она облизывает пальцы дочиста, я заменяю их языком и начинаю медленно трахать им ее рот, повторяю то, что мы только что делали.
То, что я планирую сделать снова.
Смеясь от избытка эндорфинов, она прикрывает глаза рукой.
― Я устала.
― Отлично. ― Я падаю на матрас рядом с ней, слегка обхватывая рукой ее горло. Я поворачиваю ее к себе и в последний раз касаюсь ее припухших губ.
― Думаю, я могу позволить тебе небольшую передышку перед вторым раундом.
ГЛАВА 45
Телефон жужжит на прикроватной тумбочке, как рассерженная оса. Я бросаю свирепый взгляд в его сторону, слишком увлеченный спиральным локоном, намотанным на палец, чтобы отвлекаться. Томное тепло обнаженной кожи Эверли, прижатой к моей, не дает мне уснуть, коктейль из эндорфинов после секса все еще бурлит под кожей. Когда она вздыхает у меня на груди, прижимаясь ко мне так, словно собирается зарыться в меня, я позволяю себе насладиться этим.
Еще несколько минут…
Таннер может подождать. Как и убийцы-социопаты, и весь этот чертов мир, если уж на то пошло. Пусть все сгорит дотла вокруг нас.
Господи, это на меня не похоже.
Она дремлет так час или больше, ровный ритм ее дыхания проникает в меня, пока я тоже не начинаю дремать. Но я не могу позволить себе ослабить бдительность. В любую минуту весь мир может перевернуться ― этот урок я усвоил на собственном горьком опыте, и я не могу позволить себе отвлечься. Ставки слишком высоки.
Она избавляет меня от страха разбудить ее, переворачиваясь на другой бок и сворачиваясь клубочком под одеялом, как довольная кошка. Жужжание стихло, мой единственный контакт наконец-то понял намек, поэтому я встаю с кровати и отправляюсь в душ.
Под струями обжигающей воды я заново переживаю последние несколько часов. Эверли на коленях, ее горячий рот обволакивает меня. Ее бледная кожа освещена лунным светом, пробивающимся сквозь жалюзи, пока одежда соскальзывает с тела. Как она двигалась на моих коленях. Как будто я ― единственный мужчина, для которого она когда-либо будет танцевать, единственный, кто имеет значение. Звуки, которые она…
― Что это, черт возьми, такое?
Я отвожу лицо от воды и смотрю вниз. Мой член в моей руке, полностью эрегированный, несмотря на многочисленные оргазмы, которые я испытал прошлой ночью. Он пульсирует при звуке голоса Эверли, не обращая внимания на ее тон.
Или, может быть, ее гнев возбуждает. Иногда он чувствует себя немного садистом.
Занавеска в душе резко распахивается, наполняя комнату паром. Вода все еще стекает струйками по моему телу, а я смотрю на нее.
В ее руке мой телефон, на экране светится имя.
Таннер.
Надо было оставить как раньше ― Придурок.
Черт, ну вот и все.
― Ничего страшного, ― говорю я небрежно, зная, что она на это не купится. ― Кто-то ошибся номером.
― Ладно, отлично. Я передам ему. ― С холодной улыбкой она проводит пальцем по экрану, чтобы ответить, и нажимает на символ динамика. ― Привет, Таннер.
― Черт, ― говорит он и вешает трубку.
Она упирает руку в бедро, ее голос такой же ядовитый, как и взгляд.
― Объясни.
― Мы друзья. ― Я пожимаю плечами, снимаю полотенце с вешалки и оборачиваю его вокруг талии. Поскольку я не совсем уверен в том, как пройдет этот разговор, некоторые части моей анатомии было бы разумно защитить.
― Вы друзья, ― повторяет она спокойным тоном.
― Да. Я пытаюсь найти Винсента с тех пор, как он избежал ареста. Таннер передал мне собранную информацию. ― Технически это не ложь, просто немного не в том порядке. Я беру второе полотенце и вытираю им остальное тело.
― Ты был… ― На секунду ее брови сдвигаются, и когда ее глаза расширяются, я понимаю, что сейчас начнется настоящий ад. ― Боже мой, он был прав.
Проклятье. Я не готов к этому.
― В этом нет ничего такого. ― Я обхожу ее и покидаю ванную.
― Подожди минутку. ― Она идет за мной, на ходу собирая картину воедино. ― Таннер ― детектив.
― Да. ― Схватив джинсы со спинки стула, я бросаю полотенце и натягиваю их на бедра.
― А ты… ― Она замирает у изножья кровати. ― У тебя была личная связь с одной из жертв.
Я замираю на месте.
― Сара… ― Ее голос смягчается от прозрения. ― Ты искал Сару.
