Чувство неуверенности пронзает меня, когда я понимаю, как он должен воспринимать новую жизнь, которую я построила. Я вздергиваю подбородок, решительно настроенная не позволить ему увидеть, что меня это расстраивает.
― Я занята, ― лгу я. ― У меня свидание.
― Свидание? ― Его смех звучит недоверчиво. ― С тем парнем?
Я начинаю защищаться.
― Это проблема?
― Нет, но у меня не так много времени, прежде чем я вернусь в Лос-Анджелес. Ты можешь перенести встречу?
― Конечно, ― отвечаю я. ― Я скажу ему, что мой бывший муж вернулся в город и хочет пригласить меня куда-нибудь. Уверена, он воспримет это на ура.
Он резко выдыхает, и на его лице появляется выражение разочарования.
― Мне нужен всего один вечер. Никаких претензий, никаких ожиданий. ― Его руки просительно сложены под подбородком, в глазах ― мольба. ― Пожалуйста. Просто выслушай меня.
Я размышляю над тем, что он может хотеть мне сказать.
Деловое предложение.
В голове прокручивается каждый сценарий, словно вихрь мотивов и скрытых планов. Но любопытство пересиливает мои сомнения.
― Хорошо, ― соглашаюсь я, переводя взгляд на входную дверь, и ощущение покалывания в затылке напоминает мне, что Айзек находится прямо за ней.
― Один вечер.
Его глаза светлеют.
― Да?
― Я пришлю тебе свой адрес. Заедешь за мной в семь.
― Отлично. Я ценю…
Я не даю ему закончить. Повернувшись, я устремляюсь в противоположном направлении, мой пульс бьется учащенно. Когда я оглядываюсь через несколько ярдов, Джаспер уже исчез в ночи. Я останавливаюсь на тротуаре, неуверенность скребет меня изнутри. Айзек все еще в клубе, и мне интересно, ждет ли он моего возвращения. Чтобы найти его и пересечь какую-то невидимую черту между нами.
Эту новую стену.
Должна ли я?
Я медленно иду по тротуару, наблюдая за движением вокруг меня. Поздние ночные пешеходы проносятся мимо, стук каблуков по тротуару смешивается с приглушенными словами и тихим смехом. Фонари освещают множество незнакомых лиц, разноцветные куртки, блейзеры, губные помады, светлые волосы, темные волосы, костюм в розово-синюю клетку…
Я закрываю глаза.
Нет.
Его здесь нет.
Хранитель времени не придет за мной.
Все кончено.
Когда я открываю глаза, то замечаю, что мои руки сильно дрожат. Я провожу пальцами по волосам, чтобы успокоиться и пытаюсь вспомнить одну из заезженных маминых мудростей.
― Каждая секунда, потраченная на то, чтобы жить прошлым, ― это секунда, потраченная впустую в настоящем, а нет ничего хуже, чем пустая трата времени.
Я стряхиваю с себя дрожь.
Когда я делаю шаг вперед, в меня врезается тело. Сумочка соскальзывает с плеча и падает на асфальт, когда мимо проносится группа двадцатилетних с мобильными телефонами в руках.
Вздохнув, я наклоняюсь, чтобы поднять ее. Но прежде чем мои пальцы достигают цели, в поле моего зрения попадают два черных ботинка.
Мгновение. Вдох.
Мужская рука подхватывает сумочку прежде, чем я успеваю это сделать, и я оказываюсь лицом к лицу с парой пылающих карих глаз. Выражение лица Айзека стоическое, пальцы сжимают ремешок, и он протягивает ее мне с пугающим спокойствием.
Я встаю и расправляю плечи.
― Нет.
Он выгибает бровь, взгляд становится пристальнее.
― Нет?
― Нет, ― повторяю я, встречая его горящий взгляд. ― Если только ты наконец не готов поговорить?
Я дам ему еще один шанс ― шанс показать мне мужчину, которого, как мне казалось, я знала.
Но он просто смотрит на меня, его губы изгибаются в ухмылке.
― Ты кажешься немного… взвинченной. Если прошлой ночи было недостаточно, чтобы снять напряжение, я буду рад помочь.
Я сжимаю челюсти.
Вырываю сумочку из его рук, щеки горят о холода.
― Оставь меня в покое, Айзек, ― бормочу я, резко поворачиваюсь и шагаю вперед, намереваясь поскорее скрыться.
Но далеко уйти не удается.
Его рука обхватывает мое запястье и тянет меня назад, в переулок рядом. Я задыхаюсь, когда он разворачивает меня, прижимает к кирпичной стене, и его тело впечатывается в мое.
― От чего ты бежишь? ― Его голос низкий, почти дразнящий, но в вопросе чувствуется серьезность. Вызов.
Я сглатываю, подавляя подступающую к горлу панику. Я не боюсь его, я боюсь… того, чем это может обернуться.
― Это не тот разговор, который я хочу вести в переулке.
― Хорошо, ― невозмутимо отвечает он. ― Потому что я не заинтересован в разговоре. ― Его взгляд опускается к моим губам, затем возвращается к глазам. ― Ты продолжаешь говорить «нет», но все в тебе кричит о другом.
Я качаю головой.
― Ты понятия не имеешь, чего я хочу.
Его большой палец легко, как перышко, проводит по линии моего подбородка.
― Я знаю, чего ты пытаешься избежать.
― Не льсти себе.
Он наклоняется ближе, его дыхание касается моего уха.
― Мне это и не нужно. Я уже знаю, что ты не отказываешься от чего-то так просто.
Мое сердце колотится, разочарование переплетается с болью в груди, которой я не хочу давать определение. Его ладонь скользит вниз по моей руке, но я заставляю себя сохранять спокойствие. И через мгновение он отпускает меня, отступая назад ровно настолько, чтобы дать мне возможность двигаться.
― Тогда вперед, ― бормочет он, не сводя с меня глаз. Он кивает на вход в переулок. На свободу. ― Беги.
Мои ноги отказываются повиноваться. Я смотрю на него, заставляю себя отвернуться, убежать, спастись, как он сказал… но я не могу. Айзек разжег между нами пламя, слишком сильное, чтобы его укротить.
Я отвожу взгляд, стиснув зубы.
― Я так и думал. ― Он придвигается ближе, окутывая меня теплом и смятением. Его рука поднимается, зависая у моей щеки, предлагая меня отстраниться.
Но я не отстраняюсь. Я разрываюсь между необходимостью оттолкнуть его и желанием позволить ему сжечь те части меня, которые я упорно пыталась держать под контролем.
― Все еще притворяешься, что не чувствуешь этого? ― спрашивает он, его голос хриплый от удовлетворения.
Я прищуриваюсь, собирая все свои силы.
― Я не притворяюсь. Прошлая ночь была ошибкой.
― Ошибкой. Точно. ― Его теплая рука ложится мне на талию, придавая сил, приковывая к месту. Его большой палец медленно, мучительно описывает круги на моем боку, вызывая мурашки по коже. ― Ты провела весь день, убеждая себя, что не хотела этого? ― Его глаза прищуриваются, когда он оценивает мою реакцию, уголок рта приподнимается с самодовольной уверенностью. ― Мы оба знаем, что это ложь.
― Я хотела того, кого не существует, ― говорю я, мои веки трепещут. ― Я не могу сделать это с тобой. С этой… версией тебя.
― Я единственный, с кем ты можешь это сделать. ― Его рука скользит вверх по моему телу, задевая грудь, а затем его хватка становится сильной, собственнической, и он сжимает горло, откидывая мою голову назад к кирпичной стене. ― Сколько мужчин у тебя было за последнее время? Расскажи мне.
У меня вырывается стон, когда он сжимает мою шею. Я хочу солгать ему, но на свободу вырывается правда.
― Только ты.
В его горле раздается низкое рычание, когда он наклоняется и проводит носом по моей челюсти.
― Черт. Не могу перестать думать о том, как ты скакала на моем члене прошлой ночью. Как сильно ты в этом нуждалась.
Боже мой.
Я тяжело сглатываю, чувствуя, как притяжение усиливается. Я тянусь, чтобы найти его губы, и из меня вырывается дрожащий выдох, когда наши рты нежно соприкасаются.
Но я не могу позволить ему победить так легко. Когда наши глаза встречаются, на моем лице появляется крошечная ухмылка.
― Джаспер приглашает меня на ужин завтра вечером.
Айзек застывает.
Я чувствую, как его мышцы напрягаются, превращаясь в камень.
Он слегка отстраняется, в его глазах бушует ураган.
― Это должно меня потрясти?
― Должно?
― Перестань врать себе. Мы оба знаем, что несмотря на твои жалкие оправдания бывшего мужа, его никогда не было для тебя достаточно.
