— Пора, — произнесла она. Розали двинулась к выходу, не глядя на меня. Но Эсме, проходя мимо, погладила меня по щеке.
— Будь осторожна, — отголосок её шепота ещё звучал, когда они выскользнули за дверь. Я услышала, как взревел мотор моёго пикапа, и шум постепенно затих вдали.
Элис и Джаспер застыли в ожидании. Казалось, Элис прижала телефон к уху раньше, чем прожужжал сигнал вызова.
— Эдвард говорит, что женщина взяла след Эсме. Я выведу машину, — и она исчезла в том направлении, куда ушёл Эдвард.
Мы с Джаспером переглянулись. Тот по-прежнему сохранял между нами дистанцию.
— Послушай, ты ошибаешься, — тихо сказал он.
— Что? — изумилась я.
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь… Ты этого стОишь.
— Нет, не стою, — пробормотала я. — Если с ними что-нибудь случится, они пострадают не за что.
— Ты ошибаешься, — повторил он с доброжелательной улыбкой.
Элис беззвучно вошла в комнату через переднюю дверь и приблизилась ко мне, протянув тонкие руки.
— Можно? — спросила она.
— Ты первая, кто попросил разрешения, — криво улыбнулась я.
С той же лёгкостью, с какой в своё время это сделал Эмметт, она подхватила меня на руки и проскользнула в дверь, оставив за собой ярко освещённый дом.
20. Нетерпение
Когда я проснулась, то не сразу сообразила, где нахожусь. В голове беспорядочно крутились бессвязные мысли — отголоски кошмарных снов. Чтобы сосредоточиться на реальности, понадобилось много времени.
Комната — слишком безликая — могла быть только гостиничным номером, о чём свидетельствовали и прикрученные к столам светильники, и длинные шторы из той же ткани, что и покрывало, и стандартные акварели на стенах.
Я попыталась вспомнить, как попала сюда.
В памяти возникла блестящая чёрная машина с тонированными стёклами, темнее, чем у лимузина. Тихий, почти неслышный рокот мотора, хотя мы мчались по ночным трассам со скоростью, в пару раз превышающей разрешённую.
И я помнила Элис, сидящую, рядом со мной на чёрном кожаном сидении. Как-то само собой получилось, что в эту долгую ночь моя голова уютно устроилась на её жёстком, словно высеченном из гранита плече. Моя близость, казалось, нисколько её не тяготила, а холодная, твёрдая кожа дарила мне какое-то странное утешение и покой. Её тонкая хлопчатобумажная блузка промокла от моих слёз.
Сон ускользал, и хотя воспалённые глаза болели, я не могла их сомкнуть всю ночь, до рассвета, когда из-за невысокого горного пика где-то в Калифорнии показалось солнце. Серый свет, пробивающийся сквозь окутавшие небо тучи, жалил глаза, но я не могла смежить веки — при первой же попытке перед внутренним взором, как слайды, замелькали видения, слишком живые и яркие. Это было невыносимо. Несчастный, уничтоженный Чарли… Эдвард, рычащий как зверь… негодующая Розали… цепкий изучающий взгляд ищейки… мертвенно застывший взор Эдварда после нашего прощального поцелуя… Не было сил переживать это опять. Я боролась с усталостью… Начинался новый день.
Я всё ещё бодрствовала, когда мы миновали неглубокий горный перевал, и солнечные лучи, светившие теперь в спину, отразились от черепичных крыш Долины солнца[15]. Слишком истощённая, чтобы испытывать хоть какие-то чувства, я даже не удивилась тому, что мы преодолели трёхдневный путь меньше, чем за сутки. Я безучастно смотрела на широкое ровное пространство, расстилавшееся передо мной. Финикс: пальмы, низкорослые креозотовые кусты, беспорядочные переплетения шоссейных дорог, зеленые поля для гольфа и бирюзовые блики бассейнов. Всё окутано лёгкой дымкой и окружено каменистыми холмами, слишком низкими, чтобы называться горами.
Шоссе пересекали тени от пальм — более чёткие и резкие, чем помнилось мне, и менее плотные, чем хотелось бы. В такой тени невозможно спрятаться. Светлое просторное шоссе казалось гостеприимным и безопасным, но я не чувствовала, что вернулась домой.
— Белла, как проехать к аэропорту? — спросил Джаспер. И хотя его голос прозвучал ровно и мягко, я вздрогнула. Если не считать шума мотора, впервые за долгую ночь была нарушена тягучая тишина.
— Оставайся на шоссе I-10, — машинально ответила я. — Оно ведёт прямо туда.
Мозг, затуманенный бессонницей, работал медленно.
— Мы куда-то полетим? — спросила я у Элис.
— Нет, но на всякий случай нужно держаться поблизости.
Последнее, что я помнила — поворот на кольцевую дорогу, ведущую к международному аэропорту. Видимо, в этот момент я и провалилась в сон.
Теперь, когда удалось восстановить ход событий, я смутно припомнила, как покинула машину: солнце уже спустилось к горизонту… я обнимаю за плечо Элис, она жёстко обхватывает меня за талию и ведёт куда-то… нас укрывают тёплые сухие тени.
Но эта комната была незнакомой.
Я взглянула на будильник на тумбочке — три часа неизвестно какого времени суток. Окна затянуты плотными шторами, но в комнате светло от ламп.
Я встала, пошатываясь, добрела до окна и отодвинула портьеру.
Снаружи было темно — значит, три часа утра. Окна моей комнаты выходили на пустынный участок дороги и автостоянку при аэропорте. Определив время и место, я почувствовала себя чуточку лучше.
Вещи Эсме висели на мне мешком. Я огляделась и с радостью обнаружила на комоде свою дорожную сумку.
Я рылась в сумке в поисках чистой одежды и подпрыгнула от неожиданности, когда раздался тихий стук в дверь.
— Можно? — осведомилась Элис.
Я глубоко вдохнула.
— Конечно.
Она вошла и окинула меня внимательным взглядом.
— Похоже, тебе не мешало бы ещё поспать.
Я только покачала головой.
Элис молча проскользнула к шторам и плотно их задёрнула, прежде чем повернуться ко мне:
— Мы должны прятаться.
— Ладно, — мой голос звучал надтреснуто и хрипло.
— Пить хочешь?
Я пожала плечами:
— Я в порядке. Как вы?
— Всё под контролем, — улыбнулась она. — Я заказала тебе еду, она в гостиной. Эдвард мне напомнил, что тебе нужно питаться намного чаще, чем нам.
— Он звонил? — дёрнулась я.
— Нет, — ответила Элис, наблюдая, как мрачнеет моё лицо. — Он сказал это перед отъездом.
Она осторожно взяла меня за руку и повела в соседнюю комнату гостиничного люкса. Из работающего телевизора раздавалось приглушённое жужжание голосов. За столом в углу сидел Джаспер и равнодушно, без малейшего намёка на интерес смотрел новости.
На кофейном столике стоял поднос. Я села рядом на пол и принялась нехотя ковырять казавшуюся безвкусной еду.
Элис пристроилась на подлокотнике дивана и, как Джаспер, безразлично уставилась в экран телевизора.
