— Так приезжай и верни её, — предложила я.
— Как только смогу. Сначала надо убедиться, что ты в безопасности, — сурово сказал он.
— Я люблю тебя.
— Сможешь ли ты поверить, что я тоже тебя люблю, после всего, во что я тебя втянул?
— Могу. И верю.
— Скоро я приеду за тобой.
— Я буду ждать.
Как только телефон умолк, над головой снова начали собираться тучи тоски и отчаяния.
Я повернулась, чтобы отдать трубку Элис, и обнаружила, что они с Джаспером, склонились над столом. Элис что-то быстро черкала на листе бумаги. Я наклонилась, заглядывая ей через плечо. Она рисовала какое-то помещение: вытянутый прямоугольник с небольшой квадратной пристройкой у дальней стены. Деревянные доски пола, уложенные поперёк комнаты. Вертикальные линии, обозначавшие края зеркал. И горизонтально на высоте талии — длинная, огибающая всё помещение полоса. Элис говорила, что эта полоса золотая…
— Балетная студия, — я внезапно вспомнила знакомые очертания.
Они с удивлением обернулись.
— Это помещение тебе знакомо? — невозмутимо поинтересовался Джаспер. Но что-то ещё, непонятное для меня, прозвучало в его голосе. Элис вернулась к своей картинке, дорисовала дверь заднего выхода, а также стереосистему и телевизор, расположенные на низкой подставке в переднем правом углу.
— Похоже на студию, в которой я занималась в детстве, когда мне было восемь-девять лет. Точно такой же формы, — я показала на квадратную пристройку в дальней части помещения. — Вот тут — душевые и проход во второй танцзал. Но стереосистема стояла здесь, — я ткнула в левый угол, — более старая, и телевизора не было. Ещё там было окно в комнату ожидания, и как раз через него зал был бы виден именно в таком ракурсе.
Элис и Джаспер уставились на меня.
— То самое помещение, ты уверена? — по-прежнему спокойно допытывался Джаспер.
— Вовсе нет. Думаю, большинство танцевальных студий примерно так и выглядят: зеркала, станок, — я провела пальцем по изображению балетного станка, тянувшегося вдоль зеркал. — Просто очень похожая картинка, — прикоснулась пальцем к рисунку двери, расположенной точно на том самом месте, которое мне помнилось.
— А есть какая-то причина, по которой ты могла бы сейчас оказаться там? — потребовала ответа Элис, вмешиваясь в мои грёзы.
— Нет, почти десять лет там не была. Танцевала я ужасно, и на наших концертах меня всегда ставили в последний ряд, — призналась я.
— Значит, это никак не может быть связано с тобой? — настаивала Элис.
— Нет. Я даже не думаю, что ею владеет тот же человек. Уверена, это просто другая студия.
— А где находится студия, в которой ты занималась? — как бы между прочим спросил Джаспер.
— Недалеко от нашего дома, за углом. Я добиралась туда пешком после школы, — ответила я и умолкла, заметив, что они переглянулись.
— Значит, здесь, в Финиксе? — всё так же небрежно бросил Джаспер.
— Да, — прошептала я. — Угол 58-й и Кактусовой улиц.
Мы замерли, молча глядя на рисунок.
— Элис, этот телефон безопасен?
— Да, — успокоила она меня. — По номеру можно определить только то, что он из Вашингтона.
— Тогда я могу позвонить маме?
— Я думала, она во Флориде.
— Да, но собиралась скоро вернуться домой. Нельзя, допустить, чтобы она приехала, пока… — голос задрожал. Я вспомнила, о чём говорил Эдвард: рыжеволосая вампирша крутилась рядом с домом Чарли и около школы, где наверняка хранится информация обо мне.
— Куда ты будешь ей звонить?
— На домашний в Финиксе. Мама наверняка регулярно проверяет сообщения на автоответчике. Они часто переезжают, так что другого постоянного номера нет.
— Джаспер? — спросила Элис.
После недолгих раздумий он ответил:
— Не думаю, что это может как-то навредить. Естественно, ты не должна говорить, где находишься.
Я нетерпеливо схватила телефон и набрала знакомый номер. После четвёртого гудка услышала беззаботный голос мамы, предлагавшей оставить сообщение.
— Мама, — заторопилась я, когда прозвучал сигнал. — Послушай, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Это важно. Как только получишь сообщение, позвони мне по этому номеру, — Элис быстро написала под рисунком цифры. Я продиктовала их дважды. — Пожалуйста, никуда не уезжай, пока не свяжешься со мной. Не волнуйся, всё в порядке. Но мне нужно обязательно с тобой поговорить. Звони, как бы ни было поздно, ладно? Я люблю тебя. Пока, — я закрыла глаза и начала молиться изо всех сил о том, чтобы никакое непредвиденное событие не заставило её приехать домой раньше, чем она услышит это сообщение.
Я устроилась на диване и, откусывая по чуть-чуть, доела оставшиеся фрукты, чтобы хоть чем-то себя занять. Вечер предстоял долгий. Хотелось позвонить Чарли, но не было уверенности, что он окажется дома. Тогда я сосредоточилась на теленовостях, выискивая сюжеты о Флориде или весенних сборах[16]: забастовки, ураганы, теракты — всё, что могло бы заставить маму вернуться домой раньше.
Должно быть, бессмертные одарены безграничным терпением. Казалось, ни Джасперу, ни Элис вообще ничего не нужно. Элис некоторое время набрасывала рисунок тёмной комнаты из своего видения — всё, что ей удалось увидеть в слабом свете телевизора. Закончив, она просто сидела, глядя в стену, вне времени и пространства. И Джаспер явно не испытывал потребности в том, чтобы нервно сновать по гостиной, выглядывать в окна или со стонами убегать в спальню — всё это проделывала я.
Видимо, я так и уснула на диване в ожидании телефонного звонка. Ненадолго очнулась от прикосновения холодных рук Элис, когда та несла меня в постель. Но я снова отключилась, прежде чем голова коснулась подушки.
21. Телефонный звонок
Проснулась я, видимо, опять слишком рано — день и ночь постепенно менялись местами. Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса Элис и Джаспера. Странно, что я вообще их слышу. Я слезла с кровати и, пошатываясь, побрела в гостиную.
Часы показывали начало второго ночи. Мои защитники расположились на диване, Элис снова рисовала, Джаспер наблюдал поверх её плеча. Поглощённые этим занятием, они не отреагировали на моё появление.
Я присела рядом с Джаспером, чтобы тоже взглянуть на рисунок, и тихо спросила:
— Она увидела что-то ещё?
— Да. Ищейка вернулся в помещение с видеомагнитофоном, но теперь там светло.
Элис рисовала квадратную комнату: тёмные балки на низком потолке; стены, обшитые потемневшими от старости деревянными панелями; пол с узорчатым ковровым покрытием; большое окно, выходящее на юг. Проход в западной стене вёл в гостиную. Одна его сторона была каменной, там красовался рыжевато-коричневый камин, открытый для обеих комнат. С этого ракурса в центре внимания оказывался угол, где на шаткой деревянной подставке стояли телевизор и видеомагнитофон, а перед ними — потёртый диван и круглый кофейный столик.
