Или все-таки 40-й? XXS?
Выйти из спрятанного в тихом дворике шоу-рума с видом победителя по жизни, с доверху набитым шмотьем пакетом и какой-то необъяснимой хернёй в гудящей башке. Кажется, кто-то слегка перестарался представлять.
Врубить наушники, отвлекаясь. Надышаться напитанным озоном воздухом, зависнуть, наблюдая за тем, как красиво вода стекает с крыши на асфальт по жестяному стоку и бежит себе дальше; как пузырятся лужи, как от капель дождя по их поверхности расходятся круги. Осознать, что всё это великолепие, это «кап-кап» «звучит» в полном синхроне с клавишными в ушах. Проветрить голову, перекурить, пряча сигарету под куполом ладони. И ещё раз. Распихать добычу в рюкзак и кофр. Завестись с первого раза – после срочного ремонта байк стал посговорчивее. И отправиться домой.
Вести аккуратно, избегая дерзить мокрому дорожному полотну, отказываясь от идеи вновь проверять сцепление резины и навыки управления мотоциклом при аквапланировании. Слушать «Ямаху», двигаться плавно, сцепление и рычаг тормоза выжимать мягко. Ещё мягче, ещё нежнее.
Четко осознавать цену любой допущенной сейчас ошибки, не рисковать, ощущать скоротечность и ценность жизни и не желать – вдруг – с ней играться.
А чего желать? Желать без спешки добраться до дома, может, вздремнуть в ожидании, когда июльское солнце подсушит асфальт, а потом зайти за Ульяной и, если она еще не передумала, отправиться на ближайший пустырь.
Открыть глаза по утру, встретить Новый год.
Дышать.
Надо же…
А день все-таки неплох.
***
— Малая, куда намылилась?
Вопрос-усмешка прозвучал в спину – Егор только-только успел заглушить мотор и спешиться с мотоцикла, как соседка вылетела из подъезда. Стремительно обшарила пространство перед собой беглым взглядом, его, припарковавшегося за здоровым джипом, благополучно не заметила – или проигнорировала! – и направилась в противоположную сторону. Вопрос прозвучал, и она замерла с занесенной для очередного широкого шага ногой, а после резко обернулась. Уголки припухлых губ дернулись в неуверенной приветственной улыбке.
— Привет. М-м-м… За молоком… А ты откуда?
— Да так… Мотался в город по делам. За молоком? Скука какая, — Егор картинно закатил глаза к прояснившемуся небу. — У меня есть предложение поинтереснее.
Быстро окинул её взглядом сверху донизу. Так, ну с размером вроде угадал. 42-й. Или всё же 40-й? Модный который сезон oversize, из которого малая не вылезала, мешал определить параметры точнее.
— Да ну? — прищурилась та, разворачиваясь к нему всем телом, шумно втягивая ноздрями воздух и обнимая себя руками. — И какое же?
Чем-то Ульяна была недовольна. Или расстроена. С матерью, что ли, опять поругалась? Поза напряженная, голос звенит, кончик носа покраснел, губы сжаты, а ресницы блестят. Ну, это легко поправимо.
Да?
— Кажется, кто-то как-то заикнулся о том, что хочет попробовать порулить? Что-то такое припоминаю… Смутно.
Теперь на него смотрели не с прищуром, а через два идеально круглых васильковых блюдца, которые, такое ощущение, всё продолжали увеличиваться в размерах. Уля открыла рот, взглянула недоверчиво и даже вроде немного испуганно – сначала на него, потом «Ямаху» глазами поискала, метнула взгляд на собственные окна, палисадник обшарила и наконец соизволила вернуться к нему. Там, в двух озёрах её бездонных, плескалось замешательство. Большое, большое замешательство, надо отметить.
— Да ладно?.. Ты шутишь? Я думала, ты… Ну… Забыл уже.
Егор усмехнулся и молча покачал головой. Когда он будет шутить, она точно поймет, всегда понимала. Обещанного забывать привычки нет.
— Ну… Ты ведь сказал, только в полной экипировке… — бледнея, растерянно пробормотала малая. — У меня ничего подходящего нет…
Похоже, кто-то подумывал дать заднюю. Интересно… И не то чтобы это обычное для неё дело.
«А что это у нас вдруг случилось, а?»
— Уже есть, — скидывая с плеча увесистый рюкзак и вскрывая молнию, сообщил он заговорщицким тоном. — Ещё я тогда сказал, что этот вопрос решу сам. Вопрос решен, размер, надеюсь, подойдет.
Ульяна сделала несколько нерешительных шагов навстречу, покосилась на него, кошкой сунула нос в рюкзак, осторожно коснулась пальцами одежды, выдохнула и как-то потеряно изрекла:
— Егор… Ты что творишь?
— Ага. Испугалась и передумала, — заключил Егор. И ведь даже непонятно, рад он этому обстоятельству – точно цела останется – или им огорчен. Эмоции невнятные. — Ой, я это вслух сказал? — широко распахнув глаза, изобразил озадаченность он. — Сорри, само вылетело.
Она изменилась в лице и замотала головой. Попалась.
— Мама дома. Я не стану там переодеваться, она сразу поймет, что к чему, и будет большой скандал, — пытаясь опровергнуть его внезапную догадку, заторопилась с объяснениями Уля. Теперь щеки покрыл отчаянный румянец. Ну конечно! Вот уже и оправдываться приходится, кому это понравится? — «Мама, значит? То есть ты не струсила?» — А мне и так последнее время хват…
— Окей. Если всё дело только в маме, переоденешься у меня.
«Что?!»
«То. В чем проблема-то?»
— Все равно надо подняться за шлемом, — пожал он плечами. Это факт.
А еще дождевик дома нужно сбросить. Планы вздремнуть отменяются, к тому же, здесь асфальт уже фактически сухой.
Уставившись на него во все глаза, малая явно пыталась быстренько взвесить все риски и понять, стоит ли вообще с ним связываться.
— Даю тебе время откатить, — склонив голову к плечу, беззаботно продолжил Егор. — Наденешь боты – и назад дороги уже не будет.
Спустя две минуты Уля, прячась за его спиной, бесшумно кралась по общему коридору. Можно подумать, теть Надя прямо сейчас прилипла к глазку и палит всю контору. Ну прямо как в старые добрые времена, когда они возвращались с прогулки: Егор шел первым, руки в брюки, а она – как правило, с полными кедами песка, в подранной футболке, с чумазой физиономией или чем еще успевшая провиниться, – за ним, в предвкушении нагоняя от матери. Если посмотреть со стороны, сейчас картина один в один, только шалопаи лет на пятнадцать постарше. Напустив на себя самый праздный вид, загораживая собой обзор на тамбур, открыл дверь и пропустил малую вперед. Закрыл.
— Что-то всё это мне напоминает, — хмыкнул Егор, не удержавшись.
Нет, на лицо соседки без усмешки смотреть решительно не выходило. Те же испуганные глаза, в которых растерянность и сомнение мешались с потихоньку зажигающимися огоньками предвкушения, порозовевшие щеки, прикушенная губа… А в целом вид такой, будто афёру века готовит, но на генеральном прогоне её всё ещё что-то смущает.
— Мне тоже… — по ходу, сообразив, о чём он, согласилась Ульяна и оглянулась по сторонам. — Где?
— Что где?
— Где можно переодеться?
— А… Ну, хочешь, в ванной, хочешь, в спальне, — Егор кивнул на приоткрытую дверь собственной комнаты, вспоминая, что оставлена она в легком хаосе, — хочешь, в гостиной. А я пока на балкон, перекурю. Если трусишь, из спальни есть шанс сбежать тропой Коржа – через окно на каштан и на вашу территорию. Только ты же высоты боишься… Не прокатит, да, — подмигнул он обдумывающей заманчивую перспективу соседке. — Жаль.
Сокрушенно покачал головой.
Там, в ней, что-то между собой боролось. Страх неизвестности, желание покарать за выбранные слова и доказать обратное. Тут как обычно – она постоянно ведётся на провокации. И что-то еще в ней сидело – неясное. Смущение? Да бога ради! Он же на кухню сейчас пойдет, а не в кресло смотреть усядется.
С последней мыслью усмешка резко схлынула с губ.
— В общем, ванная, спальня с каштаном – осторожнее, ветки тонкие, высота приличная, – гостиная, — Егор поочередно указал пальцем в нужных направлениях, хотя малая и так на его территории прекрасно ориентировалась, — выход тут. Я пошёл.
— Угу… — косясь на брошенный на пол раскрытый рюкзак, из которого призывно торчала экипировка, проворчала она. — Иди уже!
«Иду-иду…»
