Мимо с грохотом проезжали огромные дизельные грузовики. Земля дрожала у нее под ногами.
Она с наслаждением вдохнула воздух. Свобода, чувство движения, дорога, машины. Все куда–то стремится, перемещается, подумала она. Ничто здесь не стоит на месте, нет ничего неизменного. Можно быть кем угодно. Здесь проходит граница.
Глава 16
У тротуара остановился синий довоенный «Плимут», из него выскочил Ферд Хайнке и побежал по дорожке к ступенькам квартиры в подвальном этаже. Он спустился и постучал в дверь. Из–за шторы за окном гостиной пробивался свет — значит, Рейчел или Арт дома.
Дверь открылась, и его встретила Рейчел. У нее был изнуренный и безразличный вид.
— Здравствуй, Хайнке.
Как всегда, робея в ее присутствии, он пошаркал ногами и сказал:
— Привет. Арт дома?
— Нет, — ответила она.
— Я тут хотел макет забрать.
Она, по–видимому, не поняла, и он объяснил:
— Макет «Фантасмагории». Он где–то у вас лежит. Арт с ним работал.
— А, да, — вспомнила она. — Он просил меня ошибки проверить.
Рейчел открыла дверь, и Ферд Хайнке вошел.
— Я его заберу.
Он остался ждать ее. Чувствовал он себя не в своей тарелке. У квартиры был какой–то унылый, нежилой вид. Он не сразу заметил, что в углу сидит, вытянув ноги, взрослый мужчина в костюме. Сначала Ферду показалось, что гость спит, но потом он понял, что тот смотрит на него.
— Здравствуйте, — пробормотал Ферд.
— Здравствуй, Ферд, — сказал мужчина.
Узнав Джима Брискина, Ферд спросил:
— Как поживаете?
— Не очень хорошо, — коротко ответил Джим Брискин.
Пришла Рейчел с макетом.
— Вот, — сказала она, отдавая его Ферду.
Она произнесла это таким убитым тоном, что тот решил сразу же уйти. Взяв у нее макет своего научно–фантастического журнала, он поблагодарил ее и пошел вверх по ступенькам, на дорожку.
Рейчел закрыла за ним дверь. Он прошел по дорожке до калитки и вышел к машине. Сидевший за рулем Джо Мантила заметил:
— Что–то быстро ты.
— Его нету дома, — объяснил Ферд, залезая в машину.
Они остановились у все еще открытой печатной мастерской. Стоявший за прилавком толстяк в цветной рубашке с закатанными рукавами и штанах на подтяжках просмотрел макет. Он быстро перелистал страницы короткими пухлыми пальцами. Ферд Хайнке и Джо Мантила притихли чуть поодаль от него.
— Вам сфальцевать, сшить? — Толстяк набрасывал шариковой ручкой цифры. — Сколько экземпляров?
Ферд сказал, что им нужно штук двести. Приемщик записал. Потом вывел несколько сложных чисел — количество страниц, их размер — и начертал загадочные обозначения веса бумаги и химического процесса.
— А можно на производство посмотреть? — спросил Ферд — он любил наблюдать, как что–нибудь печатают.
— Конечно, — разрешил толстяк, куривший сигарету «Мелакрино»[85]. — Только под ногами не путайтесь.
Они прошли мимо прилавка и увидели негативы нескольких макетов от местных фирм, а потом и само фотооборудование. Дальше было кое–что поинтереснее: там лязгал хитроумный фальцевально–резальный станок, и на наклонно движущуюся ленту со стуком падали сотни одинаковых брошюр. Буклет назывался «Вольфрам в военное время», издавал ее завод, находившийся в южной части Сан–Франциско. Лента везла брошюры вниз, где они автоматически собирались в стопку. Конвейер наполнял помещение грохотом, орудовали металлические манипуляторы.
— Как марсианин, — сказал Хайнке. — Или что–то из «Металлического монстра» Эйба Меррита[86]. У меня он в первом издании есть, в октябрьском двадцать седьмого года выпуске «Сайенс энд Инвеншн» опубликован, под названием «Металлический император».
— Угу, — кивнул Джо Мантила, не слушая его.
— Никто почти этого не знает, — продолжал Хайнке, стараясь перекричать грохот.
— А где Арт? — спросил Джо.
— Не знаю. Дома его не было.
— Если бы я на такой девушке женился, меня бы из дома не выманить было, — сказал Джо.
— Меня тоже, — согласился Ферд.
Они получили счет и вышли из мастерской. По пути к машине Джо заметил, что Ферд держит под мышкой тонкую картонную папку.
— А это ты ему не отдал?
— Нет, — сказал Хайнке.
— Что это?
— Рассказ, — ответил Хайнке и сразу напрягся.
— Что за рассказ?
— Фантастика, конечно. Всю прошлую неделю писал. Пятьсот слов. — Он крепко держал папку обеими руками. — Неплохо вышло.
— Дай почитать, — попросил Мантила.
— Не, не дам. — Хайнке захотелось как–нибудь увильнуть.
— А для кого писал?
— В «Эстаундинг» пошлю.
— Если там напечатают, то его все прочитают. — Мантила протянул Руку. — Давай, показывай.
— Да ну, на фиг, — уперся Хайнке.
— Как называется?
— «Заглядывающий».
— И что это значит?
Пересиливая себя, Хайнке ответил:
— Это главный герой. Он мутант, у него псионические способности, может входить в контакт с планетами, параллельными Земле. Весь мир разрушен, лежит в руинах, а он видит Земли, где не было войны. Идея не совсем новая, но под необычным углом.
Мантила выхватил у Хайнке папку.
— Завтра верну, тогда и отошлешь.
— Отдай, скотина! — Взбешенный Хайнке попытался вырвать папку. — А ну отдавай, сволочь такая!
Завязалась схватка, папка полетела вниз, на нее наступили, подняли, потом снова уронили. Джо поставил Ферду подножку, и тот растянулся на земле, все пытаясь ухватить свою папку.
— Ну, ты!.. — лежа заорал он.
— А чего ты так прячешь его от меня? — спросил Мантила, подбирая смятые листки. — Что ты там такое от всех скрываешь?
Хайнке мрачно поднялся на ноги.
— Когда показываешь свои вещи знакомым, — сказал он, отряхивая джинсы, — они всегда узнают в них себя.
— Так это про меня?
Хайнке побрел к машине.
— Писатель берет материал там, где он ему попадается.
Джо Мантила немедленно дал ему пинка под зад.
— Если про меня написал, я тебе яйца оторву.
— А я подам на тебя в суд за оскорбление действием и кражу рукописи. Как ты на это посмотришь?
Забравшись в «Плимут», он сказал:
— Да не про тебя там.
— А про кого?
После долгой паузы Хайнке пробормотал:
— Про Рейчел.
Джо Мантила фыркнул:
— Блин, не смеши меня. Она у тебя из головы не идет, да?
— Рассказ о ней и Арте.
— Ни фига себе.
Сев за руль, Джо Мантила принялся читать рукопись.
«Заглядывающий»
Научнофантастический рассказ Ферда Хайнке
Взгляд полковника Трокмортона невольно обратился в сторону запертой на три замка камеры, вокруг которой круглосуточно дежурили солдаты в форме, вооруженные бластерами. В эту комнату никто не входил. В ней находилась последняя надежда Земли. Дверь была опломбирована.
Какие мысли проносились в голове у полковника? Пути назад нет. Они зашли слишком далеко. В комнате была заключена единственная надежда Земли на спасение из руин, в которые ввергла ее Третья мировая война между Россией и Америкой.
— Жутко, — содрогался полковник. — Демон он или бог? Иногда я не могу этого понять. Знаете, лейтенант, я уже несколько дней глаз не смыкаю. Не знаю, можно ли доверить судьбу человечества этому Существу. Лейтенант, мы ничего не знаем о нем. Как может человек разумный понять человека высшего? Это непостижимо.
— Но, может быть, он спасет нас, — тихо сказал лейтенант. — Если захочет.
В комнате сидел мужчина. Склонив голову, он размышлял. Звали его Рональд Манчестер. Ему было двадцать три года, и его Псионические способности достигли, наконец, полного расцвета. Но думал он не об этом. Он думал о том, что он самый могущественный человек на свете — даже не человек, а совершенно уникальный богоподобный супермен, способный спасти Землю. Сквозь обыденный мир, в котором жили обычные люди, он проникал взором в почти неправдоподобную другую вселенную, красота которой была скрыта ото всех, кроме него.
Что видел он в этой иной вселенной? Для него было открыто альтернативное настоящее параллельных Земле миров, которые не успела разрушить человеческая жадность. Они находились у него в голове. Его ум представлял собой пространственно–временной континуум, который вел с одной Земли на другую, а лобная доля его мозга была ориентирована на чудесное спасение, видеть которое мог лишь он один. Его взору представали дивные деревья и цветы — великолепный сад, очень похожий на Эдем, еще не разграбленный алчным человеком. Разные звери мирно лежали рядом. Люди жили в мире и согласии. И не было никакой вражды.
Видя все это, Рон печалился, ведь он знал, что его мир разрушен человеком. Уничтожит ли он и этот подлинный Райский Сад? На сердце у супермена было тревожно. Он знал, как жаден гомо сапиенс — сам он был первым представителем новой расы, которой была незнакома эта эгоистическая алчность. И солдаты лишили его свободы, потому что все необыкновенное было непонятно и ненавистно им. Чернь преследовала его улюлюкающей толпой. Его забрасывали камнями и палками. Обессиленный, донимаемый людьми, он, в конце концов, едва живой, ушел от них. Жить среди них было ему невыносимо, ведь он не умел убивать. Он был лишен способности уничтожать. Он был как Бог. Он любил всех. Он желал дружбы.
