к тому поселку, тем больше становилось чудовищ, и возрастала их сила. Почуяв нас, навстречу из поселка выдвинулась настоящая орда всевозможных, ужасных чудищ.
Тогда мастера впервые столкнулись с такой грозной армией, не знающей страха и пощады. И они с упорством принялись вычищать наши ряды. Самые умелые мастера гибли будто послушники неумехи. Мы попали в окружение и, сражаясь из последних сил, приготовились умирать. Умирать, как подобает настоящим мастерам.
Тогда твой папа и несколько самых старших и опытных мастеров разработали некий план, в который нас не посвятили.
Нам приказали отступать, мы прорубались из окружения в самых слабых местах. Пошел проливной дождь. Он смешивал грязь, кровь мастеров и монстров воедино. Огнестрельное оружие и бомбы тут же пришли в негодность. Старейшие и твой отец прикрывали наше отступление. Мы же должны были оставить для них достаточно большой коридор и сдерживать натиск. Но один из старейших, вышел вслед за нами. Он приказал все бросить и отступать.
Чудовища снова сомкнули прорыв. Твой папа и старейшие приняли весь удар на себя. Они сражались так долго, как только могли. И когда кольцо из чудовищ стало плотнее, прогремел такой огромный и страшный взрыв, которого я не мог представить, и даже не смогу описать.
Огненный шквал уничтожил большинство монстров, те, что остались, были искалечены, обожжены и оглушены. И пока они не пришли в себя оставшиеся на ногах мастера принялись их уничтожать.
Когда все закончилось, выживший старейший, нам рассказал, что, несмотря на обилие взрывчатки, закончились запалы и бикфордов шнур, а взрывчатка под дождем стала промокать. Тогда твой папа принял решение стянуть все силы врага на себя, и лично взорвать все запасы взрывчатки.
Ты должна помнить, что твой отец, великий герой. Своим подвигом он спас два княжества и тысячи людей. Он один, уничтожил орду чудовищ, пожертвовав своей жизнью. Мало кто способен на такое самопожертвование. И благодаря Алексею, призвание Мастер теперь звучит гордо.
– Я не забуду, – послышалось сквозь горькие всхлипы. – Я не забуду этого никогда. Я точно решила, – размазывая слезы, решительно сказала Катя, смотря на Ивана единственным глазом, в котором бушевало до боли знакомое пламя. – Я продолжу дело отца.
– А может не нужно? – горько улыбнулся Иван. – Ты ведь девочка. Пойдешь в колдуньи, выйдешь замуж…
– Да кто такую уродину замуж возьмет? – неожиданно по–взрослому вздохнула она. – Все уже решено за меня, дядя Ваня.
Иван промолчал. Он не хотел врать. Он знал, как жесток этот мир. Как жестоки в нем люди. Он покрепче ее обнял и поцеловал в макушку.
– Ладно, спи давай.
– А ты мне еще расскажешь о папе? – зевая, прошептала она.
– Расскажу… – он до боли прикусил губу. – Потом. Любой мастер, который его знал, расскажет об Алексее много хорошего.
Катя промолчала, прислонившись к Ивану. Она стала посапывать, и он замер, чтобы не встревожить пока малышка дремлет. Мастер закрыл глаза пытаясь унять ноющее сердце и тревогу, за это бедное дитя и не заметил, как сам задремал.
Гром открыл глаза, отвернулся от слепящего пламени и навострил уши. Он вслушивался в тревожные ночные звуки. Всматривался в ночную тьму. Раз за разом, не увидев и не услышав ничего подозрительного кроме толпящихся вокруг призраков, он оборачивался, и посматривал на спящих людей.
Утомленное, покрытое цветными пятнами от сходящих кровоподтеков лицо Ивана, даже во сне было напряжено и исполнено тревогой. Курносое личико рыжей девчушки, наоборот было спокойным и умиротворенным. Уткнувшись кнопкой своего носика в грудь охотника, она мерно сопела, раздувая ноздри и изредка улыбаясь в первом за последнее время спокойном сне.
Пес уже не обижался на отвергшую его внимание девочку, но все же из вредности тихо поворчал недовольно, и продолжил охранять покой своих друзей.
– Здравствуй дитя стихий, – послышался тихий, будто нежный весенний ветерок голос.
Прозрачная, женская фигура, опустилась на колени перед огромным, черным псом. Она, печально улыбаясь, посмотрела на прижимающуюся к мастеру дочь, затем обратила взор пустующих глазниц в огненно–желтые глаза пса.
– Я знаю, – продолжила она, опустив прозрачную руку ему на холку. – Ты меня видишь и слышишь.
Пес медленно склонил голову и вновь воззрился на женскую фигуру.
– Чего ты хочешь, человеческий дух? – мысленно ответил Гром.
– Я хочу принести тебе в жертву, оставшиеся у меня силы, а взамен я попрошу лишь одного, – говоря она вновь взглянула на то как прошептав «мама» во сне заулыбалась ее маленькая, рыжая ведьмочка. – Сбереги мою дочь. Я знаю, тебе это по силам.
– Ты готова утратить суть и ничтожной тенью влиться в великий исток? А если я потребую все? Я иссушу тебя, и останется лишь слабая, тлеющая искра, что более не сможет возродиться вновь.
– Я готова на все, – покорно склонила голову женщина. – Иссуши и забери все. Я готова окончательно исчезнуть, взамен на защиту моего ребенка.
– Договорились, – мысленно произнес Гром.
Женская фигура сомкнула веки и приготовилась исчезнуть, превратиться в ничто.
Гром внимательно смотрел на нее. На то, как даже после смерти, мать готова на все, ради своего дитя. Он удовлетворенно буркнул, и она непонимающе посмотрела на воплощение грозной стихии.
– Мою верность нельзя купить, – гордо произнес Гром. – Мою защиту можно только заслужить. Я ценю только силу духа, чистое сердце и настоящие поступки. Твое дитя лично заслужило мою дружбу и опеку. В ней пылает огонь достойных предков. Не беспокойся дух. Я сделаю все возможное, чтобы ее сберечь.
– Спасибо тебе благородное дитя стихий, – поклонившись Грому, счастливо ответила женщина.
– Не благодари меня, дух, она это заслужила, – отвечал Гром смотря на не смеющую поднять головы полупрозрачную женщину. – Встань с колен, – приказал он, – и прими мой дар.
Призрак удивленно встал во весь рост пред черным, словно самая темная ночь псом.
Гром открыл клыкастую пасть, из ее пламенеющих недр вырвалась маленькая, но ослепительно яркая искорка. Описывая причудливые круги и зигзаги, она проплыла по воздуху, и коснулась стоящую недвижимо фигуру.
Энергия неизмеримой силы влилась в призрак женщины.
– Без страха и тревог, ступай в исток, дух, – повелительно произнес Гром. – Теперь ты родишься вновь, одним из самых прекрасных детей стихий. Ступай, о девочке я позабочусь. Мы обязательно встретимся. Как говорят люди: до новых встреч.
Полупрозрачная женщина в последний раз посмотрела на свою малышку. В душу, которая не знала покоя, со дня ужасающей смерти стал вливаться блаженный покой. Потоки эфира, пронизывающего все материи и энергии вселенной, нежно подхватили ее, и понесли в исток для нового рождения.
Гром проводил взглядом уносящийся сгусток энергии, оглянулся на спящих людей, и снова принялся за дело. В эту
