я работал, часто выражали недовольство тем, что другие организации «копируют» их идеи, вторгаются в «их» деревню или территорию или конкурируют за «их» донора. Очень немногие центральные власти или спонсоры сознательно финансируют конкуренцию.
Но децентрализация, пожалуй, имеет наибольшее значение при решении коварных проблем вроде устроения мира. Чем сложнее и изменчивей ситуация, тем важнее специалистам, имеющим непосредственное отношение к проблеме, руководствоваться здравым смыслом. Например, исследование деятельности организаций, оказывающих гуманитарную помощь, показало, что успешные в этом смысле агентства стремятся распространить процесс принятия решений как можно шире. Беда в том, что наиболее крупные организации – ооновские и американские агентства – наименее гибки, наиболее зарегулированы и, как следствие, совершают больше ошибок [21].
Но если управление из многих центров может иметь различные уровни и ветви, требующие отчетности друг перед другом, для меня главное направление отчетности – вниз. Хорошие инженеры-мироустроители отдают власть нижестоящим.
Влияние может распространяться множеством тонких и косвенных способов, каждый из которых увеличивает доходы и усиливает голоса многих. Образовательные программы, программы повышения грамотности, развитие малого бизнеса, безусловные базовые доходы, гранты для общественного развития и прочие децентрализованные программы – все они направляют стрелку компаса в сторону расширения полномочий. Скорее всего, именно так поступают прозрачные системы, которые доводят информацию до сведения общества: какое финансирование получают местные школы из общественных фондов, кто получает работу в общественном секторе и с какой зарплатой, кто из политиков не задекларировал свои доходы и судимости. Если все делать правильно, думаю, результат будет ошеломительный: станут появляться лучшие решения, а худшие – отмирать [22].
Слишком много мироустроителей поступают прямо наоборот: легкомысленно усиливают центр, сокращая возможности предъявления ему претензий, Например, международные агентства направляют огромные ресурсы через центральный государственный аппарат. Отчасти это функция глобальной юридической системы, которая наделяет властью центральное правительство. Один многоопытный сотрудник государственного департамента США говорил Северин: «Поймите, мы – государство. Мы имеем дело с государствами. Мы не рассчитаны на работу на локальном уровне» [23]. Как правило, посольство, миссия ООН, Всемирный банк или международная НКО не имеют права вести дела с региональными правительствами, финансировать города или распределять помощь по деревням без согласия центра.
Президенты, мэры, министры, главы агентств, даже самые просвещенные, тоже склонны аккумулировать власть и укреплять центр. В эту ловушку легко попасть. Даже если вы умом понимаете, что менее концентрированная система в долгосрочной перспективе лучше, непосредственно в конкретный момент передача власти обычно означает передачу ее вашим противникам – людям, которых вы презираете или с чьей политикой вы несогласны. Мало кто на такое способен. Стимулы к централизации власти обычно сильнее всего проявляются после войны. Все сосредоточены на восстановлении центра или его захвате. Возникает опасение – вполне обоснованное, – что усиление других уровней управления и гражданского общества ослабит, а не укрепит государство. Таким образом, почти во всех кругах – от иностранных правительств до международных организаций и местных политиков, обладающих властью, – вы вряд ли услышите слово «полицентричность».
Я думаю об этом иначе. Люди будут наделять государство, правительство, НКО, иностранные агентства и экспертов большей властью, если доверяют им. А доверие возникает из понимания того, что у них тоже есть ограничения и что их можно контролировать. Это фундаментальное соответствие между усилением центра и усилением его подотчетности. И все это означает, что удержание власти и стремление к миру и стабильности содержат в себе парадокс: вы должны ответственно распоряжаться своим влиянием и одновременно стремиться раздать его [24].
X. Найди свою нишу
Чуть более 20 лет назад, после окончания университета, я собирался в бизнес. Считаные месяцы отделяли меня от должности сертифицированного бухгалтера, и я пребывал в печали. Дело не в том, что решение мировых проблем казалось мне непосильным трудом, – я ничего об этом не знал. Я мало читал о внешнем мире, а единственным моим путешествием за пределы Канады была поездка в детстве в «Диснейуорлд». У меня было смутное ощущение, что мне не нравится то, чем я занимаюсь, и что я могу заняться чем-то более интересным и значимым, но и только.
Изменения начались с книг. Не помню, с каких именно. Может, это была Джейн Джейкобс и ее размышления о том, почему одни города процветают, а другие приходят в упадок, а может, Эрнст Шумахер и его инструкции, как начинать с малого и улучшать жизнь в своем окружении. Они брались за решение коварных проблем, превышающих их собственные. Они объясняли, какое значение может иметь обычный повседневный выбор.
В следующих книгах, которые привлекли мое внимание, речь шла о других местах. Я читал Дэвида Ландеса и Джареда Даймонда о том, почему одни нации бедные, а другие – богатые. В моем родном городе хватало реальных проблем и
неравенства, но глобальные проблемы казались мне более важными. Тогда же я подписался на несколько международных новостных журналов и однажды заметил объявление о программе международного развития. Спустя несколько месяцев я уволился, завязал с бухгалтерским делом, погрузил с другом вещички в грузовик и отправился в Соединенные Штаты.
Я писал эту книгу отчасти для молодых людей – таких, каким тогда был я сам. Для тех, кто испытывает смутное ощущение, что хотел бы знать больше и сделать больше. Я хотел поделиться некоторыми идеями и воодушевить их. Несколько лет спустя я нашел почти идеальное высказывание философа Дэвида Юма: удовлетворяй свою страсть к науке, но пусть твоя наука останется человеческой и сохранит прямое отношение к деятельной жизни и обществу. Иными словами, пусть вашему стремлению понимать сопутствует желание действовать.
Я мог бы на этом остановиться: стремитесь к познанию и действиям. Но одного желания действовать недостаточно. Мы теперь маржиналисты. Нам нужно внимательно относиться к последствиям наших действий, а это значит – действовать правильно. Но как? Помню, заканчивая магистратуру, я примерял свое желание что-то сделать к разным направлениям, но все еще не знал, что и как я хочу делать. Передо мной стояла проблема, с которой я начал эту главу: интеллектуальная заинтересованность и желание действовать против ощущения, что проблема слишком велика, чтобы бросаться решать ее сломя голову. Поэтому я писал эту книгу также для тех, кто немного старше меня-юноши: для тех, кто уже увлечен и понимает, как действовать разумно и ответственно.
Со временем я понял, что есть мыслители и деятели, которые уже нашли некоторые ответы. И они изменили мое отношение к миру. Только о них почти никто не говорит, и никто не свел их идеи воедино. Напротив, о войне существует множество мифов и ошибочных представлений, а политики со своими подходами к устроению мира
