Возможно, многих бед удалось бы избежать, если бы хоть один житель Ферокса попал в плен или просто вышел на контакт с противником, но этого не произошло. Они поколениями вели ожесточённую войну с тварями, которые не понимали человеческой речи и никого не щадили; с тварями, к которым нельзя было попадать в лапы живьём. Переговоры и капитуляция просто не входили в тысячелетний военный уклад, — когда нападают, сражайся до победы или смерти, таков единственный путь существования; если враг силён, отступай, уничтожая инфраструктуру и эвакуируя все возможные ресурсы. Точка. Поэтому фероксиане полностью игнорировали все каналы связи с врагом и предпринимали самоподрывы, оказавшись в клещах. Они вели войну на пределе своих технических и тактических возможностей, как делали это всегда, а солариане особо не видели ценности в захвате «дронов» на основе серии «Фронтир», и испаряли их без колебаний.
Таким образом, последняя в истории человечества настоящая война произошла на моей родной планете более тридцати лет назад. Мать говорила, что я рождался под залпы орудий и взрывы допотопных фероксианских снарядов, прямо в полевой ставке командования, во время обстрела, — так мне не терпелось поучаствовать в кровопролитии. На самом деле, виной тому была она сама, ещё бы! Лучший бригадный генерал Ферокса не могла оставить своих солдат даже на восьмом месяце беременности… неугомонная фурия. Она и рейд на дредноут «Галифакс» возглавила бы, если бы я в тот день не бодал мочевой пузырь так яростно, уверен…
Конфликт разгорался и гас на протяжении двух месяцев, и, несмотря на отчаянное сопротивление фероксиан, несмотря на их тактические и стратегические операции, триумфом которых явилось уничтожение эскадры, исход был предрешён. Понеся колоссальные потери в живой силе, Правительство было потрясено такой бесконечной кровожадностью, и приняло решение о насильственном истреблении. Разумеется, подразумевалось не массовое убийство, а «мягкий геноцид» путём изоляции опасных индивидов и исключения их из генетического фонда человечества. Таким образом, фероксиане смогли бы дожить свои жизни в заключении и закончились бы все до одного.
Для осуществления новых задач к Ферокс-Солум прибыла вторая эскадра. Стратеги Единства десантировали армию непосредственно к городам-крепостям, подавляя отчаянное сопротивление тяжёлым вооружением. Они методично сжимали тиски, пока, совершенно случайно, на полях битвы, безымянный боевой дрон не обнаружил фрагмент человеческого тела, каким-то чудом уцелевший в плазменной вспышке. Наступление прекратилось на трое суток. Затем была проведена операция по захвату фероксианской «основной тактической боевой единицы». Экзодоспех «Фронтир» обезоружили, вскрыли, и нашли внутри девушку шестнадцати лет с фраг-гранатой. Оружие отобрали прежде, чем она успела выдернуть чеку, а затем челноки «Манта» несколько суток поднимали армию дронов на корабли. Военный контингент Единства покинул Ферокс.
О них не было ничего известно следующие семь лет, затем в систему вошёл громадный хайлайнер, корабль размером с горный хребет. Он не имел оружия и попросил дозволения прислать на планету дипломатическую делегацию. Я помню тот день, сверкающий как зеркало с золотыми элементами челнок опустился посреди столицы, в которую наши предки превратили посаженного «Николая Миклухо-Маклая». Дипломаты в странных, помпезных и чуждых одеяниях покинули борт без охраны и несколько дней провели в цитадели. По итогу переговоров было решено, что Ферокс-Солум формально войдёт в состав Единства, но сохранит полную автономию, как экономическую, так и административную. В качестве исключения, планета будет принимать продовольственные поставки до тех пор, пока численность населения не вернётся к довоенным показателям, и фероксиане не смогут восстановить свои линии обороны, сельские хозяйства. Никаких высоких технологий планетарное правительство не приняло, от помощи в эффективном истреблении снежных приматов отказалось. А ещё, как ответный жест, передало Единству замороженный в криостазисе генетический материал древних переселенцев, которые были людьми той, всеобщей человеческой формации, и разделяли её ценности. Также, Ферокс-Солум согласился беспрепятственно выпускать с планеты любого гражданина, желавшего переселиться в более мягкие миры Единства, коих насчитывались тысячи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На этом всё закончилось. В течение прошедших со дня примирения лет не более полусотни граждан Ферокса воспользовались правом переселения. Около половины из них позже вернулись. Единое Человечество до сих пор крайне мало знает о холодном и свирепом мире, на котором я родился, исследовательские экспедиции не приветствуются планетарным правительством.
Я вздохнул, глядя на сопящую Лиззи с опухшим носом и красными глазами, на Мэдлин, которая изо всех сил воздерживалась от того, чтобы присоединиться.
— Соларианцы, чувствительные нежные бабочки, вас так легко растрогать. Прекратите разводить сырость, пожалуйста.
— Ч-что? — шмыгнула носом Лиззи и вытерла слёзы. — Что делать?
— Он просит тебя перестать плакать.
— Но… это же так ужасно…
— Была война, на войне умирают. А ошибки случаются время от времени. Сейчас фероксианцы успешно заняты репопуляцией, повышены квоты на деторождение, и, лет через пятьдесят, они смогут отказаться от поставок продовольствия извне. Всё, довольно, иначе получишь дисциплинарное взыскание, как это у нас принято.
— Не дашь ты мне никакого взыскания, — обиженно сказала Лиззи, и крепче прижалась к Мэдлин. — Ты меня любишь.
— Люблю, — не стал отрицать я, — но любовь фероксианина очень суровая.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом она робко засмеялась, я поддержал, хотя, из глотки гаргуля всякий звук напоминал рык.
— Остаётся понять, всё же, — Мэдлин не собиралась отпускать нить свой мысли, — зачем тебе было взрывать пирамиду и предварительно произносить… что это было? Военный девиз? Боевой клич фероксиан?
Затем, что я Агамот, Великий и Ужасный, затем, что я ненавижу эту тюрьму иллюзий, и не могу пройти мимо возможности указать эскапистам на то, сколь бессмысленны все их здешние достижения и цели. Будь моя воля, гнал бы Грезящих обратно в реал, чтобы там они больше не могли отворачиваться от настоящих проблем; там, где жизнь и смерть ещё что-то значили.
А ещё ведьма была умна, даже слишком. Достаточно умна, чтобы служить офицером внутренней безопасности, я сказал бы. Неприятно оказалось думать так о Мэдлин, однако, подозрительность не раз выручала меня в реальной жизни… но я ведь сам её выбрал, верно? Случайно столкнулся и сам попросил о помощи, получил всестороннюю поддержку и лучший секс в жизни. Она не могла быть подослана… или… или я, всё же, не параноик?
— Нет, у нас нет никаких боевых кличей или девизов. А закончить так я захотел, чтобы запутать аналитиков. Пусть ищут смысл там, где его не было никогда, и…
В этот момент на посадочную площадку халка выбрался Ангус Гринботтом. Он выглядел изрядно побитым, но не настолько, как измазанный в канареечной краске гоблин, которого археолог, кряхтя, тащил, накинутым на плечи.
— Оцените мой новый воротник! — радостно оскалился он, показывая двойной провал в череде зубов.
— Ты что наделал?! — встрепенулась Лиззи.
— Проучил мерзавца! Ходит тут весь из себя жёлтый! Нравится?
— Это же произведение искусства!
— И не говори, сладенькая, так его отделать, как я отделал, надо ещё уметь! Искусство!
— Вандал!
Лиззи схватила Уас Хамуптари, приставленный к кушетке и, перепрыгнув через брошенного жёлтого гоблина, ринулась за вопящим археологом. Двигалась она грациозно, стремительно, однако, зигзаги паникующего коротышки нельзя было предсказать, так что, пока тот был неуловим.
— Что ж, — ведьма разлеглась поудобнее, задумчиво посмотрела на меня, пока я глядел на край показавшейся в вырезе халата ореолы, — мы закончили дела в Наиле. Теперь ты и твой личный квест.
— Да, — я коснулся черно-белого кулона у себя на шее, — указанный путь. И опять придётся что-то собирать?
