Пришлось идти на кухню и соображать ужин.
Виталька пришел в одиннадцать часов, странно задумчивый для своих двадцати студенческих лет. Березин лежал на диване, слушал «Драгонс» и листал подшивку журналов «Техника – молодежи» за тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Одновременно он продолжал размышлять над газетной заметкой о потонувшем танкере и появлении в том районе НЛО, что показывает явный интерес «тарелочек» к подобного рода явлениям.
– Не спишь? – пробурчал брат, включая воду в ванной.
– По-моему, нет. Ты чего хмурый? С Олей поссорился? Или сопромат завалил?
Виталий, не отвечая, скрылся в ванной. Через пятнадцать минут он пришел в комнату и, с яростным наслаждением растирая тело махровым полотенцем, произнес:
– Не люблю красивых женщин. История учит, что красивая женщина – это в основном голод любви, жажда самовыражения и неоправданные надежды.
Сказав это, он ушел спать, а Березин, обалдев, смотрел ему вслед.
Жажда самовыражения... и неоправданные надежды... Вот вам и теория, господа преподаватели... сопромат, так сказать. Едва ли он сам придумал формулу, хотя парень он неглупый. Но теперь хоть ясно, что он снова поссорился с Олей. Ничего, помирятся, Оля не только красивая девочка, она еще и умница, довольно редкое сочетание полюсных качеств женщины. Им с братом просто повезло, что у Виталия есть Оля, а у Максима Анна. Правда, к Березину-старшему это относится более чем фигурально. Выключив магнитофон, Березин еще немного полежал и решил пойти к Рудому, помириться, а заодно поделиться плодами размышлений и новостями, ложился полковник всегда поздно.
КРИК В НОЧИ
В среду двадцать восьмого июня в Центр пришла телеграмма, утверждавшая, во-первых, что на Камчатке вновь заговорил вулкан Карымский; во-вторых, вулканологи, постоянно наблюдавшие за группой камчатских вулканов, видели в районе Карымского странные летающие объекты, что подтверждают и радиолокационные посты восточного побережья полуострова.
Ивлев немедленно заказал телефонный разговор с Горноводском, под которым стоял базовый лагерь Петропавловского института вулканологии, и отправился оформлять командировки.
А через три часа с небольшим они уже мчались на аэровокзал: Ивлев, Анна, Максим Березин и Рудаков.
Для Рудакова срочная командировка никогда не была неожиданностью, хотя он и удивился, что в заурядную в общем-то поездку Ивлев посылает столько специалистов сразу; по его мнению, хватило бы и одного человека. Но вслух своих сомнений он высказывать не стал, всегда и во всем придерживаясь правила Леца: «Употребляйте все большее число слов во все меньших количествах».
При посадке в самолет Рудаков предложил было Анне помочь поднести саквояж, но встретил укоризненно-ревнивый взгляд Березина и вовремя прикусил язык. О чувствах Максима к девушке он знал давно, относился к ним с уважением и не без интереса следил за их отношениями, с виду деловитыми и ровными, как у всех. Ивлев, главный виновник создавшейся ситуации, строго держался нейтральной линии, линии полнейшего равнодушия, и это слегка забавляло Рудакова, считавшего, что начальник отдела просто выдерживает критерий хорошего руководителя, ибо Анна действительно была интересной женщиной.
В Петропавловск-Камчатский они прилетели в десять вечера по местному времени. За восемь часов полета Рудаков неплохо выспался и, выходя из салона «ИЛ-96», почувствовал себя отдохнувшим и полным сил.
В аэропорту Петропавловска Ивлев оставил их в транзитном зале и скрылся, посоветовав пока перекусить в буфете. На сей раз проблемой доставки и транспорта приходилось заниматься на месте, обычно же этим занимался Тихонов прямо из Центра.
Березин и Анна, оставив на попечение невозмутимого Рудакова сумки и аппаратуру, пошли искать буфет. Соседями Рудакова по скуке ожидания оказались молодые ребята, судя по форме – спортсмены, и он приметил двоих из них, горящим взглядом проводивших Анну. Очень не понравились ему ни сами спортсмены, ни их кривые улыбки, и Рудаков решил не терять их из виду, собираясь при первом случае предупредить Максима. Тот не настолько горяч, чтобы затевать ссору, но уж если придется... От природы Березин был очень неплохо одарен физически, к тому же Рудаков знал, что Березин в свое время служил в десантных войсках, а это дает подготовку – будь здоров!
Спортсмены ушли куда-то, и мысли Рудакова свернули в иное русло.
Березин уверенно направился в конец зала, где, как он и ожидал, оказался буфет.
– Постоим? – спросил он, окидывая взглядом очередь, довольно длинную для столь позднего часа.
– А что нам остается? – пожала плечиками Анна. – Как ты думаешь, мы увидим что-нибудь?
Березин понял, что она имела в виду НЛО.
– Вулкан мы увидим точно, – пообещал он, почти в открытую любуясь ею.
Одета она была несколько легкомысленно для командировки – в легкий сарафан, открывающий длинные стройные ноги, и в паутинку-кофточку. Высокая, смуглая... волна волос, перехваченная на затылке серебристой лентой, – красивее женщины Березин не знал и не хотел знать. За то, чтобы она всегда, вот так, как сейчас, стояла рядом, вплотную, касаясь плечом его плеча, Березин спокойно отдал бы всего себя, сразу или по капле, но без остатка. Жизнь его без этой женщины была бы пресной, серой, скучной, неудавшейся.
Анна заметила его взгляд и... не отодвинулась. Только легкая тень задумчивости легла на ее точеное лицо.
+++
«В тебе одной
Все женщины Земли.
В тебе одной —
Глаза их, слезы, губы,
И нежность,
И рождения...
И сны», —
произнес Березин мысленно, надеясь произнести это когда-нибудь вслух. И тут он заметил двух подошедших молодых людей в спортивных куртках, бесцеремонно разглядывающих Анну.
– Девушка, – сказал один из них, черноволосый красавец с огненным взглядом. – Переходите в нашу компанию. Ребята мы веселые, с нами не соскучишься. Кстати, как вас зовут? О, можете не отвечать, вас зовут Грация, и вы – одна из трех богинь красоты.
Анна удостоила говорившего брезгливой гримасой – ненавидела запах винного перегара даже в самом малом количестве – и отвернулась.
– Нас игнорируют, – сказал второй хрипловато. – И зря. Неужто мы такие страшные, а, Бибо?
– Они хотят есть, – сказал чернявый эрудит понимающим тоном. – У них легкое головокружение. Федя, обслужим девушку без очереди?
На Березина они не обращали никакого внимания, а такое подчеркнутое пренебрежение его всегда задевало, потому что не заметить «полтора метра плеч», как однажды выразился Гаршин, нельзя.
Чернявый оригинал попытался положить руку Анне на талию, и Березин вынужден был вмешаться. Он очень вежливо взял бойкого спортсмена за руку и мгновенным движением вывернул так, что тот присел, не имея возможности двинуться с места. Руку второго Березин поймал в движении тем же манером и повел их, в полуприседе, к выходу из зала, на ходу укоризненно приговаривая:
– Ребята вы веселые, спору нет, но если девушка не желает знакомиться, то усердствовать не надо, у нее уже есть провожатые, и в импорте она не нуждается.
Парни, видимо, почувствовали силу и профессиональную хватку провожатого и, хотя на них обратил внимание почти весь зал, бузу поднимать не стали, пообещав на прощание встретиться в другом месте.
– Напрасно ты с ними так, – покачала головой Анна, когда они съели по бутерброду и запили кофе. – Я и сама могу постоять за себя.
– Не напрасно, – хмуро возразил Березин. – Так быстрей и надежней. Если бы я начал их уговаривать... знаешь, слово за слово...
– А если бы они стали драться?
– Я бы их просто покалечил, – темнея, ответил Березин. – И так остановился на минимуме. Не выношу хамства, тем более...
Он замолчал и закашлялся, делая вид, что захлебнулся кофе.
– Извини.
Анна улыбнулась. Она все поняла, она, наверное, понимала Максима, даже когда он сам себя не понимал, и в душе Березина расцвело майское дерево. В душе он уже поклялся не говорить ничего лишнего. «Ждать и надеяться...» – вот теперь его девиз, и выбора нет.
Когда они вернулись к Рудакову, читавшему местную прессу, Березина неприятно поразило соседство недавних знакомых, но он сделал вид, что не заметил повышенного внимания с их стороны к своей персоне. Анна, перехватив его взгляд, взяла свою сумку и ушла переодеваться. Через десять минут она появилась в походном костюме: в джинсах и куртке, не потеряв, по мнению Березина, ни на йоту своей прелести.
Вернувшийся Ивлев коротко сообщил, что их ждет машина, мужчины подхватили вещи и поспешили вниз, к выходу из аэропорта.
– Шеф чем-то озабочен, – пробормотал Рудаков, перекидывая через плечо ремень кинокамеры.
Березин ничего такого не заметил, но у Михаила был верный глаз, и он ему поверил, хотя и не придал словам особого значения.
Ивлев повел их через скверик, разбитый перед зданием аэропорта, в слабоосвещенное пространство автобусных остановок. Но не успели они пройти скверик, как в конце аллеи появились три тени, потом погодя еще одна. Послышались смех и ругань. Все четверо стали поперек дороги, не пропуская группу экспертов. Шедший впереди Ивлев остановился и спросил, не оборачиваясь:
