ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ[33]
В душе не гаснет день, когда я, жгучимОгнем любви охвачен в первый раз,Шептал: «Коль то любовь — что ж так я мучим!»
И, от земли не отрывая глаз,Ту видел лишь, что первая, невольно,Нашла в мое ведущий сердце лаз.
Увы, любовь, как жалила ты больно!Зачем зовется сладкой эта страсть,Коль в ней желаньям и скорбям раздольно?
Зачем была не чистой эта сласть,Не цельной, не сиянием, а мукой?Как удалось тоске в нее попасть?
Душа, сколь тяжкой для тебя наукойСознанье это стало, коль одноСмогло представить все утехи скукой?
И днем являлось льстить тебе оно,И ночью, коей наше полушарье,Казалось, было в сон погружено:
Я ж, сердце, спать ложась, готовый к кареИ вместе к дару, скорбен и устал,При каждом трепетал твоем ударе.
Когда ж, сражен бессильем наповал,Я закрывал глаза — гонимый бредомИ лихорадкой, сон меня бежал.
Был нежной тени каждый шаг мне ведом,Средь сумрака встававшей, ибо взорЗа ней сквозь веки устремлялся следом.
О, трепета сладчайшего напор,Змеившегося в жилах! о, наплывыМильонов беглых мыслей и раздор
Меж ними! Так зефир, колыша гривыАнтичных чащ, к речам склоняет их,А речи — смутны, долги, торопливы.
Но что, пока я кроток был и тихТы, сердце, об отъезде говорилоВиновницы скорбей и грез твоих?
Уже меня не плавило горнилоЛюбви: огонь питавшая струяВоздушная поникла вдруг бескрыло.
Раздавленный, прилег под утро я,Но кони, мне сулившие разлуку,Затопали близ отчего жилья.
Дрожа, терпя неведомую муку,Взор тщетный направлял я на балконИ к каждому прислушивался звуку,
Чтоб голос, если при прощанье онИз уст ее раздастся, был мне слышен,Коль остального небом я лишен.
Когда казалось уху, что возвышенВдруг средь толпы он, бил меня ознобИ трепет сердца быть не мог утишен.
Но вот тот голос, что душа взахлебВпивала, удаляться стал, взгремелиКолеса, прочь умчался конский топ.
Тогда, один оставшись, на пределеСил, сердце сжав рукой, глаза закрыв,Вздыхая, прикорнул я на постели.
Затем бездумно стал бродить, чуть жив,Меж стен: была нема моя светлица.«Душе отныне страстный чужд порыв»,
Сказал я, горькой памяти вселитьсяДав в сердце, вместе с ней запрет вселяЛюбить другие голоса и лица.
И сердце билось, болью той боля,Какая гложет в долгий дождь нелетний,Уныло затопляющий поля.
В тебе, любовь, я, двудевятилетний,Дитя скорбей, тем меньше находилЛюбви, чем казнь твоя была заметней,
Чем больше становился мне не милМир дивный, и лужаек разнотравье,И тишь зари, и пение светил.
Любовью к красоте от жгучей к славеЛюбви я был избавлен: места тойУж не нашлось в душе, ее державе.
На милые занятья взгляд пустойБросал я, их напрасными считая,Их, делавших все прочее тщетой.
Конца изменам не было и края:Любовь одна другую быстро стольСмела! Ах, жизнь и впрямь тщета пустая!
Лишь с сердцем, чей был склеп исхожен вдольИ поперек, предаться разговорамЛюбил я, лишь его лелеял боль.
В себя и в пол я упирался взором,Чтоб к девам — будь красива, будь дурнаЛицом — не обращаться ни к которым,
Да лика без изъяна, без пятнаНе замутят в душе моей, как гладиВод — ветерком гонимая волна.
И эта грусть по отнятой усладе,Грусть, что на нас наваливает груз,Былую радость растворяя в яде,
Грусть по ушедшим дням мне жестче узСжимала грудь: не думал я о сраме,Не ранил сердца злой его укус.
Я, небо и святые, чист пред вами:Мне был неведом темный интерес —Жгло душу целомудренное пламя.
Та страсть жива, тот пламень не исчез,И образу меж дум моих привольноТому, что дал мне радости небес
Вкусить. Мне одного его довольно.
Перевод А. Наймана
ОДИНОКИЙ ДРОЗД[34]
С верхушки башни древней[35]На всю округу одинокий дроздПоет, покуда не угаснет день,И по лугам гармония блуждает.Вокруг весна блистает,Ликует средь полей,И сердце млеет, глядя на нее.Рев стад я слышу, блеянье отар;Наперегонки радостные птицыКружатся и мелькают в вольном небе,Встречая время лучшее свое:Задумчивый, со стороны глядишь ты,Ни к ним пристать, ни взмыть желанья нетВеселья ты не любишь,Забав бежишь; лишь свищешь — так ты губишьИ жизни всей, и года лучший цвет.
О, до чего мояС твоей повадка схожа! Смех, утехи —Дней молодых блаженная семья —И ты, любовь, подруга юных летИ горечь вздохов старости преклонной,Не знаю почему, мне дела нетДо вас; я прочь стремлюсь чуть не бегомИзгоем, чужакомВ местах моих родныхВесенние дни жизни провожаю,Обычай существует в нашем краеДень этот шумно праздновать под вечер.Ты слышишь колокольный звон знакомыйИ громкую ружейную пальбу,Плывущие вдали от дома к дому.Веселой, разодетойВдруг молодежи смехДоносится: на улицу выходятВсех посмотреть и показать себя.А я на край деревниБегу и в поле выхожу один.От игр и от утехПодальше; между темСквозь ясный воздух на закате дняБезоблачного солнце на меняБросает взгляд прощальныйИ говорит, что юность меркнет в нас,Как блеск его за той горою дальной.Когда достигнешь ты заката жизни.
Которую тебе отпустят звезды,Ты, пташка одинокая, конечно,Страдать не будешь, ибоЖеланья ваши все — природы плод.А я, коль миг придетСтать на порог мне старости проклятой,И больше не сумеюДругой душе сказать я что-то взглядом,И опустеет мир, и день грядущийПрошедшего окажется мрачнее,Что буду думать о моих желаньях?Об этом дне и о себе самом?О, как же я потомРаскаюсь, вспять влеком судьбой своею!
Перевод А. Наймана
БЕСКОНЕЧНОСТЬ[36]
Всегда был мил мне этот холм пустынныйИ изгородь, отнявшая у взглядаБольшую часть по краю горизонта.Но, сидя здесь и глядя вдаль, пространстваБескрайние за ними, и молчаньеНеведомое, и покой глубокийЯ представляю в мыслях; оттогоПочти в испуге сердце. И когдаУслышу ветерка в деревьях шелест,Я с этим шумом сравниваю тоМолчанье бесконечное: и вечность,И умершие года времена,И нынешнее, звучное, живое,Приходят мне на ум. И среди этойБезмерности все мысли исчезают,И сладостно тонуть мне в этом море.
Перевод А. Ахматовой
ВЕЧЕР ПРАЗДНИЧНОГО ДНЯ[37]
Безветренная, сладостная ночь,Среди садов, над кровлями, безмолвноЛежит луна, из мрака вырываяВершины ближних гор. Ты спишь, подругаИ все тропинки спят, и на балконахЛишь изредка блеснет ночной светильникТы спишь, тебя объял отрадный сонВ притихшем доме; не томит тебяНевольная тревога; знать не знаешь.Какую ты мне рану нанесла.Ты спишь; а я, чтоб этим небесам,На вид столь благосклонным, и могучейПрироде древней, мне одну лишь мукуПославшей, — чтобы им привет послать,Гляжу в окно. «Отказываю дажеТебе в надежде я, — она сказала,—Пусть лишь от слез блестят твои глаза»День праздничный прошел, и от забавТеперь ты отдыхаешь, вспоминаяВо сне о том, быть может, скольких тыПленила нынче, сколькими пленилась:Не я — хоть я на то и не надеюсь —Тебе являюсь в мыслях. Между темЯ вопрошаю, сколько жить осталось,И на землю бросаюсь с криком, с дрожью.О, как ужасны дни среди цветенья.
Перевод А. Ахматовой
К ЛУНЕ[38]
