Глава 4
Мэйсон
Это должно превратиться в пытку, не меньше. Но интуиция подсказывает, что моё заточение в данном месте слишком сладко называть пыткой. Это личная преисподняя, куда меня доставили на блюдце с золотой каймой. Четыре месяца или сто тринадцать дней, которые, клянусь Богом, сделают из меня чучело, а то и скелет, покрытый пылью в самом дальнем уголке библиотеки.
Кто, вашу мать, все эти люди? Им говорили, что всё давно переведено в цифровой вариант? Что за мезозойский период? Может, сейчас из-за угла выглянет гигантораптор или на голову сядет птерозавр? Собственно, это практически происходит, потому что, сделав шаг, из-за стеллажа на меня буквально налетает им подобная. Отшатываюсь от чудо-создания и окидываю взглядом, в котором более чем понятно моё отношение. Волосы заплетены в тугую косу, которая практически делает из разреза её европейских глаз — азиатский; сжимая в руках книгу, она хлопает хрустальными голубыми глазами, словно увидела приведение, и нижняя губа девчонки начинает дрожат, хотя я даже не успел открыть рот. Обхожу её стороной и вышагиваю дальше. Не хватает только того, чтобы какая-то девчонка совершила из-за меня суицид на почве испуга. Я даже не понял, чего конкретно она напугалась: неожиданности или меня, но на выяснять что-то поздно, да и нет желания.
Похожу к стойке и наблюдаю за женщиной, которая лениво шлепает печатью по книгам. Этим займусь я? Вот же дерьмо. На бейдже выведена нужная фамилию, которую я успел забыть по пути, но вспоминаю, когда вижу её.
— Мистер Картер, — причмокивая, говорит она, подняв голову и впиваясь в меня глазами болотного цвета. Да, мне однозначно будет весело с женщиной возраста пятидесяти лет.
— Мистер Картер? Вы меня с кем-то путаете, — отпираюсь я, пробуя самый лёгкий вариант для побега.
— Меня предупреждали о Вашем высококлассном чувстве юмора.
— Вы действительно с кем-то меня путаете.
— Вряд ли у Вас есть брат близнец, полностью идентичный Вам во внешности и характере.
Выдыхаю и принимаю поражение. Попытка не была пыткой, я хотя бы что-то предпринял.
— У Вас нет частичной потери памяти? — спрашивает она.
— Я бы очень этого хотел, и сейчас не пришёл бы сюда по уважительной причине.
— Да, всё в точности, как и говорил мистер Дортон.
— А что он говорил? — покладисто любезничаю я, желая вытянуть каждую каплю информации.
— Что у Вас потрясающие навыки манипулирования и отменное чувство юмора.
— Я хорош, — соглашаюсь я.
— К сожалению, это всё, что Вы можете.
— Да? А разве Вам не рассказали о моей ловкости, прозорливости, хитрости, красоте и превосходном владении боевыми искусствами?
— Это я знаю без предупреждений ректора.
— Я могу поинтересоваться о том, кто Вам доложил такие тонкости моего характера?
— Любители шептаться слишком громко, — отчеканивает она. — Ваше воспитание говорит лишь о том, что Вы капризный, ветреный и глупый.
— И как я доучился таким глупым до третьего курса?
— Благодаря спонсорским взносам Вашего отца и представлением университета на спортивной арене.
— Вы забыли ещё кое-что, — говорю я, и женщина дёргает бровью.
— Разве?
— Да.
— А, по-моему, это все Ваши способности. На большее Вы не претендуете. Роль весёлого дурочка Вам приходится по вкусу, хотя в Вашем возрасте это время давно пора перерасти.
— Вы забыли о моей хитрости.
— И в чём она заключается?
— В том, что я могу хитрить со своей проплешиной в голове. Вдруг за образом весёлого дурочка, прячется тот, кто далёк от этого звания?
— Пока все Ваши поступки говорят о моей правоте. Докажите мне обратное.
Поднимаю уголки губ и кладу ладони на столешницу, смотря в её глаза.
— Мы живём в то время, когда никто ничего друг другу не должен, и тем более доказывать. С каких пор меня должно заинтересовать мнение постороннего человека, имя которого мне даже неизвестно? Я не припомню, чтобы были какие-либо стандарты, по которым я должен проходить отбор в ту или иную группу людей. Возможно, я обязан что-то себе, где-то семье, но запомните: я не обязан что-то доказывать другому. Мне ровным счетом плевать, кто и что обо мне думает. Я сойду с ума, слушая мнение каждого о том, каким я должен быть, ровным счетом, как и Вы. Родители учили меня быть собой. Я придерживаюсь данной позиции всю жизнь. И если Вам или кому-либо ещё я не нравлюсь, то предлагаю просто забыть моё имя и продолжить жить дальше, потому что, думая обо мне — Вы делаете хуже только себе. Я не навязываю свою дружбу и общество абсолютно никому. Каждый в этой жизни приходящий и уходящий. Так что будьте добры, вытирайте ноги и входите, либо закрывайте дверь и проваливайте, потому что я не побегу.
Кажется, на миг в её глазах вспыхнул интерес, но женщина тут же подхватила очки и посмотрела на меня через диоптры, как будто они смогут разглядеть мою душу и сердце через рентген.
— Думаю, я объяснился вполне достаточно. Да, кстати, забыл сказать, что я ненавижу ложь, поэтому не собираюсь радоваться своему пребыванию тут и уведомляю об этом Вас.
— Честность — одно из лучших качеств в человеке.
— Получается, с Ваших слов во мне есть хоть что-то хорошее.
— Вполне возможно, если Вы не пытаетесь ввести меня в заблуждение и выдать недостаток за добродетель.
— У нас будет время проверить.
Женщина кивает.
— Можете обращаться ко мне миссис Райт, и я буду руководить Вами.
— Я в курсе, — без особого энтузиазма, буркаю я. — Моё имя Мэйсон, но я предпочитаю мистер Картер.
— Желаете добавить что-то ещё?
На ум тут же приходят разные предложения с сарказмом и иронией, но портить отношения и делать свою последующую жизнь в этих стенах ещё хуже — не тороплюсь. Лишнее слово и каждая секунда тут превратится в кромешный ад.
— Как вариант, можно называть меня Великолепный. К примеру, мистер Картер Великолепный.
— Не высокое звание? — клянусь, на губах женщины проскользнула тень от улыбки.
— Подстать мне. Но ладно, можете звать меня просто Мэйсон. Делаю скидку.
— Как любезно с Вашей почтенной высоты, Мэйсон.
— Не благодарите.
Женщина поднимается со стула и обходит стойку, направляясь к стеллажам, а моя логика тут же даёт старт. Выход в другой стороне, и сейчас с её стороны было приглашение пройти следом, что я и делаю.
За длинным протянутым столом свободных мест меньше чем занятых, что, безусловно, удивляет. Неужели кто-то любит всю эту бумажную волокиту? Но я забываю все недопонимания, когда разглядываю пару тройку девочек подстать моему вкусу. И, черт возьми, каждая из них смотрит на меня. Плохой мальчик становится хорошим, как пропустить это зрелище? Одной подмигиваю, второй улыбаюсь, третьей оставляю многообещающий взгляд и так по кругу. Каждая из них реагирует улыбкой, а это верный знак на согласие. Неважно, что я предложу, они возьмут всё. Стоит только открыть рот и бросить несколько сладких речей, как одежда упадёт на пол.
Отворачиваюсь и чувствую эти взгляды на спине до тех пор, пока не скрываюсь за поворотом.
— Расставьте данную секцию в алфавитном порядке, проверьте бирки и сделайте влажную уборку, — говорит миссис Райт, взяв одну из книг и показав мне карточку на первой странице.
Книга возвращается на место, и болотного цвета глаза вновь обращаются ко мне. Женщина приглаживает непослушные кудрявые локоны и окидывает меня самым суровым взглядом, который, конечно, не способен повлиять на меня.
— Ведро и тряпку можно найти у уборщика в кладовой.
Со своими словами, она удаляется туда, откуда пришли, оставляя меня в одиночестве, где я готов выть.
Мобильник появляется в руках, следом пишу сообщение отцу: «Лучше бы меня отчислили». Клавиша отправить, и я вновь набираю следующее: «У тебя когда-нибудь был секс в библиотеке?». Не знаю, хочу ли я действительно знать правду, но уже поздно удалять то, что было прочитано. Отец не заставляет себя ждать, его короткое нет и моё ответное: «Получается, я снова тебя сделал. Должно быть, это обидно». Я буквально слышу смех отца и то, как он качает головой.
