– Я сделал, всё, что мог. Если тут начнётся бунт, ты будешь виноват. – Выпростав руку, он погрозил Энлилю кулаком.
– Тётя Эри, дайте посмотреть… Я-то тут при чём? – Посмеиваясь, спросил Энлиль.
Он глянул.
– А мама их видела?
– Я ей тогда же и переслала… как нашла в коробке из-под ботинок под той стопкой журналов.
Энки поднял голову и посмотрел так, будто он ни слова не понял. Потом громко обратился к инженеру:
– Так вы женаты?
Энлиль, выйдя из-за стола, уже стоял у окна. Отодвинув угол шторы, выглянул.
– Почему бы не открыть? – Спросил Хатор-кровник. – Не люблю затемнения.
– Там бродят мужчины. – Сказал Энки.
– Что?
Энки, оглядев плечо Нин, потянувшейся за хлебом, поспешно растолковал:
– Это метафора.
Он вскочил и, обойдя стол, обнял мать за плечи.
– Вот в это окно тебе хочется улететь? – Спросил он Иштар.
Эри сбросила руку сына.
Иштар пластично вылезла из-за стола.
– Мне хочется танцевать.
– Танцевать! – Закричал Энки.
Энлиль согласился.
– Всё, что угодно. Главное, чтобы ты не пел. Иштар, что главное?
– Чтобы он не пел.
Энки закричал:
– Мне танго! А ему – про армию! Что-нибудь жестокое, суровое!
– Спасибо, конечно.
– Иштар, я хорошо танцую.
Энлиль сухо заметил:
– Я тоже хорошо танцую, на случай если началась перепись населения.
Эри отменила и танго, и армию:
– Танцевальную миллионных годов. Сир, откройте бал.
Хатор-кровник промурлыкал:
– Почту за честь, мистрис Ану.
Свернув уютным калачиком толстую, как бочонок, руку, он весь сделался – «я страшный с виду, но женщины могут делать со мной что хотят».
Показав громадный разворот плеч, вывел тонкую Эри в центр танцпола на туго натянутый старинный ковёр. Нин сразу вспомнила детскую игру – придумывать заморочных существ, вылезающих из сплетения диковинных лепестков. Каблуки Эри так крепко встали, что вдавились в вытертый ворс.
Хатор-кровник отступил на шажок, заложив руку за спину – показал свою даму.
Инженер, сидевший на барном стульчике возле Мегамира, вытащил из вертикального пруда по локоть втянутую синергетическим веществом руку. Неизвестный пепельноволосый красавец в дорогом костюме стоял рядом и смотрел в огонь, отражённый в зеркале. Великолепная шевелюра исправно приглажена, глаза за очками не видны.
Леди Зет, Иштар, фрейлина разом приняли позы – Зет сложила руки на груди, расставила ноги, Иштар прислонилась к стене лопатками, уместив на стену подошву туфельки, фрейлина сдвинула носки туфель и потупилась.
Инженер, дрыгнув тощими коленями в старой джинсе, спрыгнул. В глазах его зажгли по спичке. Тяжкая работа стёрла его ладони, на тонких пальцах долговязого интеллектуала саднили слои волдырей от дополнительных смен на строительстве ирригационной системы и кухонных дежурств. Он учил себя лаконизму в мыслях и произносимых словах.
Обещанная музыка уничтожила остатки вида Нибиру – марширующая демонстрация и приветственные транспаранты провалились в ярко-лиловое небо с гордыми вышками синергетических заводов. Небо завертелось, слилось в фиолетовый комок. Бездна со звёздами наполнила старый Мегамир до отказа.
Прощай, Родина!
Оба в самом деле танцевали превосходно. Каждый в своей манере, конечно. Энлиль с военной девицей, которую он, как настоящий офицер, не боясь опасности быть уличённым в приставании к младшему чину, тотчас пригласил.
Энки сразу с тремя медицинскими сестричками.
Музыка поменялась.
Иштар вдруг отвратительно завизжала.
– Это моя любимая! Откуда?
– Танцуй, детка. – Благосклонно отозвалась Эри. Ей пришлось завопить изо всех сил, без труда перекрыв даже любимую песню Иштар.
Энлиль, демонстративно зажав уши, взглядом спросил свою партнёршу – та кивнула, и он освободил уши.
Иштар схватилась за голову.
– О тётя Эри, спасибо. Это вы привезли…
Гроссмейстер Энки, подняв руки над головой, как арестованный, ухитрялся сделать так, что нижняя часть его тела не зависела от верхней.
Его окружили. Девушки умирали со смеху. Эри прятала нижнюю часть лица в бокале.
– Ты сдаёшься? – Крикнул Энлиль.
– Нет, командор. – Проорал Энки.
Он протанцевал таким манером в центр и уронил руки, как поникшие ветки.
– Мама куда смотрит? – Одними губами спросил он у Иштар, бездарно прыгающей рядышком. Плясала красавица из рук вон плохо.
Иштар добросовестно огляделась:
– Она в сторону смотрит. – Закричала она.
Энки поймал изменение в мелодии, ставшей более обрывистой и харизматичной, и ввёл в свою хореографию такие элементы, что окружающие только глаза закатывали к инсталляционному Кишару. Девушки, кусая губы, отворачивались. Военная девица в воспитанных объятиях Энлиля отдала честь и тут же пугливо обернулась на Хатора-кровника. Выражение лица Энки было бесстрастным. Энлиль расхохотался беззвучно под грохот музыки и тут же поспешно взглянул в сторону Эри. Глаза командора округлились, и он, отпустив девушку, сделал двумя руками вертолётную отмашку:
– Брат!
Эри вот уже минуту пристально смотрела на сына, всё усложнявшего танец. Энки, создававший мощный по экспрессии образ, считал сигналы, подаваемые ему уже тремя приверженцами в тот момент, когда мятущийся дух швырнул его на танцпол чуть ли не навзничь.
Сильные руки подломились, и тело Энки рухнуло в неожиданном ракурсе. Музыка не останавливалась. Энлиль привлёк к себе девушку вполне допустимым образом и смеялся ей в погончик. Эри покачала рыжей головой.
– Народные элементы самое сильное место в салонных танцах. – Сказала она себе.
Энки пополз к матери по полу, показывая, что ранен, возможно, смертельно. Иштар быстро начертила по воздуху свой знак, и музыка сгорела, оставив Энки в тишине, напомнившей Нин сегодняшний вечер на прибрежье.
Энки подождал с простёртой рукой и открытым ртом и – на шум-бум-бац, вскочил легко, как подлетел. Эри что-то ему сказала, и он опустил лицо, прикрыв ладонью до продолжающих приплясывать бровей. Всеми овладела будоражащая нервишки растерянность.
В толпе гостей Энки выглядел растерянней прочих. На самом деле, у него была цель. Смыв ладонью маску стыда, он деранул от матери. Болтая со всеми и ни с кем, вновь ловко ускользнув от Эри, пройдя пару шагов в обнимку с двумя инженерами, причём это короткое общение закончилось страшным двойным хохотом спутников Энки, продолжившего свой путь в одиночку, – он оказался в юго-западном углу Гостиной, где отразился в гигантском сумрачном зеркале и отразился не один.
Здесь он проговорил своим самым мужественным голосом, чуть ослабленным – будто только что получил под дых:
– Нин, мы так молоды…
Она, не предпринимая попыток к бегству, думала и молчала. Энки зашёл сбоку, потом приплюсовал ещё шажок.
– Это вроде как болезнь, как что-то отдельное от меня, я должен переболеть этим.
Нин обдумала, и в открывшейся паузе удержав взглядом в зеркале руку Энки, которая дёрнулась в её сторону, сказала отчётливо и со вкусом:
– Иди от меня со своей молодостью, Энки, и со своими болезнями. Во веки веков. Понял? Иди, иди.
– Я понял. Понял… я иду. Видишь? – Отступая, заверил Энки, держа ладони впереди себя.
– Я виноват, страшно виноват. Я провинился перед духом местности. О Господи, до чего ты добра. Я всё искуплю.
– Больной…
– Да… да. Я искуплю. Я всё для тебя сделаю. Всё, что скажешь. Прыгну в огонь.
– Это что, из-за Энки музыку выключили?
Военная девица всё знала:
– Не-а. Там какой-то шумок зацепили. Пока мы плясали.
– А я не слышала.
– Так ведь они же профессионалы.
– Это который?.. – Фрейлина провела указательным и средним пальцами над одним из своих лесных глаз, в котором Иштар увидела полянку в чёрных тенях под луной.
Иштар посмеялась. (Видение она отвергла.) Потом серьёзно сказала:
– Личная служба. Опасная. И сами они опасные.
Фрейлина поёжилась.
– А что за шумок?
– Какие-то звуки страшные на равнине.
– Какие?
– Странные.
Фрейлина задумалась со всей основательностью осьмнадцати лет. Мысль её направилась в единственно возможном направлении.
– Животные всякие…
Иштар сказала:
– Чего там у Нин в инкубаторе…
– Если я захочу кошмаров на ночь, я скажу, – огрызнулась военная девица.
– А, ну ладно. – Иштар выгнула губы, сделала отбой ладонью. – Как скажешь, как скажешь.
– Пусть на ночь нашу конституцию почитает, – вмешался молодой инженер.
– А ты читал? – Изумился кто-то. – И что там?
– Умолчим. – Сказал Энки, вырастая за спиной. – Не забудьте, тута шпион.
Инженер отвлёкся – белая макушка проплыла с запада на восток.
Шпион прошёл с востока на запад к компании постарше – вероятно, обсудить погоду – и улыбнулся девушкам.
