class="p1">Томаш зашагал навстречу темноте.
Он даже не был уверен, где находится, куда выведет его дрожащий луч. Томаш добрался до конца коридора, и гермодверь, уловив его движение, открылась. Фонарь выхватил из мрака угловатые очертания пустых ложементов.
Рубка.
— Здесь кто-то есть? — спросил Томаш.
В ответ ему — из отверстого чёрного коридора — прозвенело издевательское эхо.
— Здесь кто-то… — повторил Томаш.
Дышать становилось всё сложнее, воздух отдавал запахом крови, корабль умирал. Томаш стал в панике ощупывать фонариком стены. Но никого не видел, рубка была пуста.
Что-то глухо щёлкнуло, заработал центральный терминал. Заплясали огоньки на индикаторах, загорелся голографический экран — так ярко, что его света хватило, чтобы осветить рубку.
У терминала появился Аскар.
Старый друг стоял к Томашу спиной и сосредоточенно наблюдал за хаотичным движением звёзд на экране.
— Ты здесь? — удивился Томаш. — Но как? Ты же был…
— Время закончилось, мой друг, — прохрипел Аскар. — Время закончилось.
— О чём ты?
Томаш шагнул к ему, но Аскар внезапно сжался, как от боли, и простонал:
— Не подходи ко мне! Не подходи! Я не хочу, чтобы ты видел меня таким!
— Каким? О чём ты?
Томаш остановился.
— Я потерял её! — Аскар закрыл лицо и затрясся. — Её больше нет, она исчезла! Ты же видишь, что её здесь нет.
Томаш молчал.
— Я вспомнил. Я вспомнил всё, мой друг. После перехода произошла авария, и, мне кажется, я сильно пострадал. Наш двигатель, наш прекрасный двигатель, обманывающий пространство, перестал работать. Из-за ошибки мы прыгнули слишком далеко — и в то же время это не так. Мы оказались за тысячи световых лет от сектора и в то же время — всего за один световой год.
— Ты про два корабля? Два «Ивердана»?
— Я многого не помню. Вернее, часть меня — помнит. А часть помнит только темноту. Двигатель перестал работать, утечку остановить не удалось. Была ремонтная бригада, и мне кажется, я был одним из ликвидаторов аварии. Что-то произошло, но… Мы все умерли, ты понимаешь? Все — даже те, кто выжил. Я помню боль, страшную, чудовищную боль, которую никогда до этого не испытывал — а потом была только тишина, пустота. Или нет, боль была ещё раньше. Я запутался. Я помню, как оказался в вирте. Валия подключила меня к единственной капсуле, которую нашла в этой части корабля. Не знаю, зачем она это сделала. Лучше бы она сама… — Аскар застонал. — Я просил её, как я просил её! Но она не хотела меня отключать, говорила, что это будет равносильно убийству. Убийству! Я и так был уже мёртв. Я знаю, что они успели перетащить меня в эту часть корабля ещё до того, как произошла аварийная блокировка отсеков. Но я не знаю, какую дозу радиации они получили. В любом случае, припасы закончились быстро, и я…
Аскар упёрся руками в терминал, ноги его уже не держали.
— Они подключились, — дрожащим голосом сказал он. — Подключились ко мне, ты понимаешь? Они все у меня в голове — вернее, лишь их тени. А потом появился вахар.
— Я понятия не имел… — проговорил Томаш.
— Нет! — крикнул Аскар. Он распрямился и поднял голову, вглядываясь в нависающую над ними темноту. — Ты здесь не причём, мой друг. Возможно, даже лучше, что вахар… Теперь я понимаю, что наша жизнь была адом, который я сам и создал. Ад — это ложь.
— Мне очень жаль, — сказал Томаш. — Я почти поверил в то, что ты говорил. Мне так хотелось верить.
— Я не мог дать ей умереть, ты понимаешь? Так же, как она не могла дать умереть мне. А в итоге мы оба оказались в этом аду. И ты был прав, отсюда нет выхода. Для нас. Но ты можешь выйти, мой друг. Ты обязан это сделать!
— Но как?
— Я не знаю. Ты должен найти выход! Пообещай мне, что найдёшь выход!
— Хорошо, — проговорил Томаш, — я постараюсь.
— И пообещай мне ещё кое-что. Когда ты найдёшь выход, ты…
Аскар не договорил.
— Что?
— Отключи меня.
Звёздная карта погасла. Всё вокруг смела темнота. Томаш вздрогнул и стал щёлкать фонариком, но тот никак не хотел включаться.
— Аскар! — крикнул он. — Аскар, ты здесь?
— Друг мой! — послышался резонирующий голос. — Я обещал тебе сказать код. Я исполню своё обещание. Я запомнил твой голос, компьютер запомнил твой голос. Подойти к терминалу и произнеси — «муздали наймат».
— Как? — не расслышал Томаш.
— «Муздали наймат»! Двойная звезда!
Фонарик наконец загорелся, Томаш посветил им перед собой и понял, что снова находится в коридоре — бесконечно длинном, как в кошмарном сне.
Он медленно, едва осиливая страх, пошёл вперёд. Фонарик у него в руке дрожал. Света уже не хватало, чтобы разогнать собирающийся мрак. Темнота вскипала, с каждой секундой набирая силу. Внезапно впереди, в последних всполохах света, прорезались чёрные щупальца и жадно потянулись к Томашу.
Он остановился. Отступать было некуда. Повсюду властвовала темнота.
Воздуха почти не оставалось. Вахар приближался.
Луч фонаря погас, и чёрные щупальца обвили Томаша.
Глава 16. Двойная звезда
Свет ударил в глаза так, что едва не выжег роговицу. Брызнули слёзы. Томаш зажмурился и попытался втянуть в себя воздух, но лишь беспомощно захрипел — что-то застряло у него в глотке, раздирая гортань. Он дёрнулся и упал, ударившись лицом о холодный пол.
Кто-то громко выругался, схватил его за плечи. Томаш стал вырываться и понял, что изо рта у него торчит толстая резиновая трубка. Он встал на колени и, всё ещё не открывая глаз, дёрнул за трубку изо всех сил.
Его скрутило от рвотного спазма. Он схватился за живот и согнулся над полом, изрыгая из себя едкую желчь. Чья-то рука коснулась его плеча, Томашу уже послышалось до боли знакомое «друг мой!» — он отшатнулся и вновь повалился на пол.
Наконец у него получилось вздохнуть.
— Вахар! — прохрипел он. — Вахар!
— О чём он говорит? — раздался женский голос.
— Да херзац его знает!
— Не брини! — По опущенным векам Томаша скользнула чья-то тень. — Всё закончилось. Открой глаза.
Томаш открыл глаза.
Над ним стояла Фён с красным от пота лицом. Волосы у неё спутались, а под глазами набухли синяки, как у людей, которые сходят с ума от бессонницы.
— Фён? — простонал Томаш. — Фён — это правда ты?
Он потянулся к ней рукой, но испуганно замер, представив, что она сейчас рассыплется на искры, как зависшая голограмма.
— Конечно, я! — улыбнулась Фён. — Кто ещё?
— Но… — Томаш несколько раз моргнул. Глаза слезились, не успев привыкнуть к свету. — Где я?
— Ты вернулся, ты
