мялась, как старая бумага — и махнул рукой, предлагая Томашу зайти первым.
— Но там… — пробормотал Томаш.
— Мы не можем терять время, мой друг. Кто знает, сколько его осталось.
Томаш, зажмурившись, шагнул в темноту. Его тут же окатило холодом. Он сгорбился и обхватил себя за плечи.
Через мгновение он решился открыть глаза.
Томаш по-прежнему находился в рубке. От недавней темноты не осталось и следа. На экране главного терминала мирно переливались незнакомые звёзды.
Напротив Томаша стояла Валия в длинном балахоне, похожем на церемониальные одеяния.
— Я ждала вас, — сказала она.
— Но…
Томаш обернулся. Гермодверь была закрыта. Аскар куда-то пропал.
— Я не понимаю. Что происходит?
— Мы не можем терять время. Наше время кончается. Я пришла сюда, чтобы поговорить с вами. Это очень важно.
— Где Аскар? — Томаш не мог оторвать глаз от закрытой гермодвери. — Он только что был здесь, а теперь…
— Аскар занят — и вам прекрасно известно, чем. Давайте перейдём к делу. Аскар рассказал мне о том, что вы сотворили со своим «Иверданом». И теперь всё стало на свои места.
— О чём вы?
Валия коснулась тонкими пальцами голографического экрана, и Томашу показалось, что звёзды на карте переменились, сложились на мгновение в знакомые созвездия и тут же вновь разлетелись мерцающими искорками по комнате.
— С вами всё в порядке? — спросила Валия. — Вы выглядите очень бледным.
Томаш уставился на её белое, как посмертная маска, лицо.
— Видимо, у меня снова был провал в памяти, — пробормотал он. — Я чувствую себя… не знаю даже, как сказать — как будто у меня пол из-под ног вышибли. Вы сказали, мы что-то сделали на своём «Ивердане»?
— Да. Вы ведь не можете этого не помнить? Не так давно вы обсуждали это с Аскаром. — Валия подошла к Томашу и озабоченно свела брови. — События на вашем корабле отражаются здесь. Как в зеркале, кривом зеркале. — Губы у Валии дрогнули. — Именно так у нас и появился вахар. Из-за того насилия, которому вы подвергли свой корабль.
— Насилия?
— Да. Корабль — это живой организм, пусть даже он и сделан из металла и синтопа. А то, что произошло у вас… Это чудовищное устройство, которые вы принесли с собой, нужно вовсе не для считывания самописца. Аскар доверял вам, он сразу хотел открыть вам все двери, но я не была в вас уверена. И я не ошиблась! Я пустила вас к Аскару только, чтобы вы уничтожили это чудовище, но вы не стали этого делать, да, Томаш? А теперь оно потрошит корабль заживо, высасывает из него всю жизнь!
— Кабур устроил саботаж? Но зачем? Простите, я понятия не имел…
— Есть вещи похуже саботажа, Томаш. Кабур нарушил информационные потоки.
— Информационные потоки?
Валия повела плечами, как будто от слов Томаша её пробрал озноб, и отошла к голографической карте.
— Почему вы постоянно повторяете мои слова? Мне кажется, что я общаюсь не с вами, а с эхом. — Валия стояла к Томашу спиной, замерев, как изваяние. — Быть может, эхо — это всё, что от вас осталось? Я не уверена, что вы ещё здесь, с нами, что вы — не видимость, вроде отражённого света, который отстаёт от своего хозяина, потому что тот путешествует на сверхсветовых скоростях. — Валия резко повернулась. — Это всё ещё вы, Томаш?
Томаш не успел ничего ответить.
— Нет! — Валия взмахнула рукой. — Ничего не говорите! Я предпочитаю верить, что это ещё вы, что вы не превратились в пустое отражение из-за того, что сотворили на своём корабле. И я отвечу на ваш вопрос. Если, конечно, это был вопрос, а не эхо.
Валия замолчала на секунду и продолжила плавным певучим голосом, словно произносила заранее заготовленную речь:
— Всё, что вы видите вокруг — это и есть информационные потоки. Технология нашего двигателя построена на основе альтаама. Он находит нервные связи в самой ткани пространства, и благодаря ним можем перемещаться на какие угодно расстояние за мгновение ока.
— Да, Аскар говорил мне, как…
— Не перебивайте!
На щеках Валии прорезались глубокие, расходящиеся лучами морщины.
— Альтаам не способен передавать большие объёмы данных, но при достаточных затратах энергии даже такой большой корабль, как «Ивердан», можно мгновенно послать хоть на край вселенной. Весь наш космос состоит из повторяющихся частиц, как из бесконечных отражений. Достаточно нащупать связь между этими частицами, пробудить её, привести частицы в движение — и можно воссоздать любую материю.
Кривые морщины изрезали лицо Валии, как источенную временем маску. Она постарела на десятки лет за несколько секунд.
— Во время работы нашего двигателя произошла авария, и «Ивердан» раздвоился, отправился одновременно по двум координатам. Тот корабль, на которым вы находитесь, перенёсся на тысячи световых лет от сектора. Но в результате аварии не родились два разных корабля — есть по-прежнему один-единственный «Ивердан», который из-за ошибки в маршрутном компьютере разнесён в пространстве и времени.
— Но если действительно есть второй «Ивердан»… — начал Томаш.
Валия его уже не слышала. Её губы, иссечённые чёрными трещинами, едва двигались, но говорила она ровным и спокойным голосом, не замечая творящихся с ней перемен.
— Оба образа «Ивердана», существующие в нашей вселенной, тесно связаны между собой, как неродившийся ребёнок с матерью. Эта связь важна для нас так же, как синхронность для альтаама. Без неё мы разрушаемся, превращаясь в белый шум, в рябь на воде — возвращаемся в тот хаос, из которого были созданы.
Жидкие волосы Валии выпали, оголив уродливый, как у мумии, череп. Похожие на гипсовую крошку куски кожи посыпались со щёк.
— Я и сама чувствую, как начинаю разрушаться, теряю себя и тону в этом хаосе. Как будто становлюсь кем-то другим, другой личностью, в которой сохраняется лишь маленькая тлеющая крупица меня прежней.
Её измученные губы застыли, отказываясь повиноваться, а нос искривился, как будто лицо разрывало от взрывной декомпрессии.
Валия каким-то нечеловеческим усилием продолжала говорить.
— Из-за вас на «Ивердане» появился вахар — это безумное чудовище, которое стало уничтожать всё вокруг. Вахар поглощал информационные потоки, убивая нас всех. Каким-то образом он нарушил синхронизацию между кораблями, и всё здесь стало превращаться в ночной кошмар. Из-за вас!
Лоб Валии треснул, разошёлся посередине, как расколотый камень, и её лицо, которое мгновение назад ещё сохраняло узнаваемые черты, осыпалось серой, точно пепел, пылью.
Перед Томашем теперь возвышалось страшное безликое изваяние.
— Я так старалась спасти то, что от нас осталось, — звучал её голос. — Я делала всё, что было в моих силах, но я не могла предугадать, что появитесь вы со своим вахаром! А теперь вы тоже здесь заперты! Мы
