— Что желаете, сэр? — спросил робот.
— Картошку, чизбургер и клубничный милкшейк, — перечислил Байблмен. — Соревнований сегодня нет?
— Для вас нет, мистер Байблмен, — после небольшой паузы ответил робот.
— Ладно, — проговорил Байблмен и стал ждать.
Вот в окошке появился заказ — одноразовая картонная посуда на одноразовом пластиковом подносе.
— Не буду платить! — буркнул Байблмен и зашагал прочь.
— Мистер Байблмен, вы нарушаете закон, — окликнул его робот. — С вас одна тысяча сто долларов.
Байблмен обернулся и достал бумажник.
— Благодарю вас, мистер Байблмен, — сказал робот. — Я очень вами горжусь.
1979
Цепи воздушные, сети эфира
(Chains of Air, Web of Aether)
На планете, где он жил, утро наступало два раза в сутки. Сначала появлялась звезда CY30, потом робко выглядывала ее младшая близняшка, точно господь не сумел когда-то определиться, какое солнце ему больше по нраву, и в конце концов выбрал оба. Обитатели куполов любили сравнивать их с режимами старых многонитевых лампочек. CY30 на вид давала ватт полтораста, потом малышка CY30B добавляла еще пятьдесят. В их совокупном свечении метановые кристаллы на поверхности планеты начинали искриться, услаждая глаз — при условии, что вы были в помещении.
Лео Макуэйн сидел за столом у себя в куполе и читал газету, попивая эрзац-кофе. Он наслаждался теплом и спокойствием, потому что давным-давно переделал свой термостат, хоть это и было незаконно. И ощущал себя в безопасности, поскольку добавил дополнительную распорку на входной шлюз. А еще он предвкушал визит доставщика продовольствия — тот как раз должен был заглянуть сегодня, — а значит, будет с кем поговорить. Хороший день.
Коммуникационное оборудование работало в автоматическом режиме, отслеживая всю ту ерунду, которую и полагалось отслеживать. Поначалу, когда Макуэйна только-только направили на CY30 II, он добросовестно пытался вникнуть в предназначение и функции электронных чудо-систем, вверенных ему как смотрителю — или, выражаясь официальным языком, «ответственному оператору-гомоноиду». Теперь же он позволил себе махнуть рукой на большинство процессов, связанных с его обязанностями. Аппаратура будет вести однообразное существование, пока не возникнет непредвиденная ситуация — и вот тогда-то из «ответственного оператора-гомоноида» он мигом превратится в живой мозг станции.
Пока что непредвиденных ситуаций не случалось.
В газете его позабавило одно место из памятки к федеральному подоходному налогу США за 1978 год — как раз в этом году Макуэйн и родился. Статьи в алфавитном указателе располагались в таком порядке:
Вдовы и вдовцы, определение правомочий
Внесение налоговых данных
Выигрыши — премии, азартные игры
Вычет налога федерального
А в конце списка размещалась строчка, которая повеселила Макуэйна и даже заинтересовала его — как иллюстрация к архаическому укладу жизни:
0-й налоговый разряд
Макуэйн ухмыльнулся. Так — крайне уместно — заканчивался предметный указатель в памятке к подоходному налогу за 1978 год, и точно таким же был конец самих Соединенных Штатов, последовавший несколько лет спустя. Страна сама себя поимела с финансами, да так и скончалась от травмы.
— Доставка пищевого пайка, — донеслось из динамика радиоустановки. — Начинайте процедуру разгерметизации.
— Начато, — отозвался Макуэйн, откладывая газету.
Голос продолжал:
— Наденьте шлем.
— Шлем надет.
Макуэйн и не думал браться за шлем. Подачи воздуха хватит, чтобы компенсировать все утечки; здесь он тоже кое-что переделал.
Дверь шлюза отъехала, и в проеме возник доставщик продовольствия в полном облачении — шлем и так далее. Под потолком купола заверещала сигнализация, реагируя на резкий спад давления.
— Да наденьте же шлем! — прорычал доставщик.
Сигнализация уняла жалобы: давление стабилизировалось. На это гость скорчил гримасу, но все-таки снял шлем и начал выгружать коробки из контейнера.
— Такая уж у нас живучая раса, — обронил Макуэйн, помогая ему.
— Вы тут все переделали, — заметил доставщик. Как и прочие операторы, обслуживавшие купола, он отличался крепким сложением и быстротой движений. Курсировать на грузовом челноке между базовыми кораблями и куполами на CY30 II — не самое безопасное занятие. Это знал доставщик, знал и Макуэйн. Сидеть в куполе может кто угодно, работать снаружи способны единицы.
— Задержитесь на пару минут, — предложил Макуэйн, когда они закончили с разгрузкой и гость взялся за документы.
— Если кофе есть.
Они уселись друг напротив друга за стол, потягивая кофе. Снаружи бесновался метан, но в помещении было уютно. Доставщик обливался по́том, ему явно было жарковато.
— Знаете женщину из соседнего купола? — спросил он.
— Немного, — ответил Макуэйн. — Моя установка передает данные на ее входной канал каждые три-четыре недели. Она сохраняет сигнал, усиливает и передает дальше. Кажется. Хотя кто его…
— Она болеет, — сказал доставщик.
— А выглядела вполне здоровой, когда мы общались в последний раз. Созванивались по видеофону. Правда, она вроде бы упоминала, что ей трудно читать данные с мониторов.
— Она умирает, — сказал доставщик и отхлебнул кофе.
Макуэйн попытался представить эту женщину. Невысокая, смуглая… как же ее зовут? Он отстучал пару клавиш на соседней консоли, и на экране высветилось имя: Райбис Ромми.
— И от чего же?
— Рассеянный склероз.
— Сильно запущенный?
— Да нет, — ответил доставщик. — Пару месяцев назад она рассказала мне, что в подростковые годы перенесла эту… как ее там?.. аневризму. И у нее пропало зрение в левом глазу. Врачи тогда подозревали рассеянный склероз на ранней стадии. Ну а сегодня в разговоре выясняется, что у нее развился неврит зрительного нерва, и…
Макуэйн спросил:
— А медслужба знала об этих симптомах?
— Тут надо было увязать аневризму и период ремиссии, а потом еще у нее в глазах все начало двоиться, расплываться… Вы бы связались с ней, поговорили. Когда я был у нее, она плакала.
Макуэйн отвернулся к консоли и долго стучал по клавишам, затем вчитался в текст на мониторе.
— Эффективность лечения при рассеянном склерозе составляет от тридцати до сорока процентов.
— Только не здесь. Сюда медикам не добраться.
— Гадство, — сказал Макуэйн.
— Я ей говорю, требуйте переброски домой. Сам бы так и сделал. А она ни в какую.
— Совсем спятила.
— Именно так. Спятила. Тут вообще все спятили. Нужны доказательства? Она и есть доказательство. Вот вы бы уехали домой, если бы были тяжело больны?
— Нам не разрешается бросать купола.
— Ну да, у вас ведь такая важная работа… — Доставщик отставил кружку. — Мне пора. — Встав из-за стола, он прибавил: — Позвоните ей, пообщайтесь. Ей нужно с кем-нибудь поговорить, а ваш купол ближе всего. Странно, что она ничего вам не сказала.
А я и не спрашивал, подумал Макуэйн.
После ухода доставщика он разыскал код ее купола и уже начал вбивать в передатчик, но засомневался. Часы на стене показывали 18.30. В этой точке сорокадвухчасового цикла ему полагалось принять последовательность ускоренных сигналов с развлекательными аудио— и видеозаписями, переправленную вспомогательным спутником с CY30 III; после сохранения ее нужно будет прогнать на нормальной скорости и отобрать интересный материал для межкупольной системы на его собственной планете.
Макуэйн заглянул в журнал. У Линды Фокс[21] будет двухчасовой концерт, синтез старинного рока и современного стренга. Господи, подумал он, если я не передам твоего живого выступления, то все купольники на планете примчатся сюда и растерзают меня. Если не считать чрезвычайных ситуаций — которых не бывает, — то за это мне и платят: за передачу информации между планетами, информации, которая связывает нас с домом и помогает оставаться людьми. Бобины должны вращаться.
Макуэйн запустил ускоренную подачу ленты, настроил модуль на прием, зафиксировал его на рабочей частоте спутника, понаблюдал за формой волны на осциллографе и, убедившись в отсутствии помех, перешел на режим прослушивания.
Из колонок над головой послышался голос Линды Фокс. Осциллограф не показывал никаких помех. Никаких шумов и усечений. Да что там, баланс по всем каналам; датчики не обманывают.
Слушаю ее и чуть не плачу, подумал он. Кстати, о слезах…
По свету ходит-бродит с давних порМой хор.Миров скитанья в вышине —По мне.Сыграй же мне, бесплотных духов рать,Я за тебя бокал хочу поднять.Мой хор.
Вокалу Линды Фокс аккомпанировали синтетические лютни, ставшие ее визитной карточкой. Раньше никому и в голову не приходило вернуть в музыку этот старинный инструмент, для которого Доуленд[22] с таким искусством создавал свои прекрасные песни.
