собирался зажмуриться, но не смог.
Люди бросились бежать, но не успели. Их собственные тени вдруг стали чернее, плотнее, зашевелились под ногами. Они все росли и росли как два дымных столба спереди и за спиной, пока наконец не приобрели четкую форму. Это была пасть. Люди закричали. Их крик отдался от стен комнаты и унесся в глубь туннелей. Так же, как крик нашей матери.
Пасть сжалась. Мучительно долгую секунду я смотрел в лица, искаженные немым криком и ужасом осознания собственной смерти, а потом все исчезло. Не осталось ни теней, ни крови, даже две фигуры в серых плащах куда-то пропали.
Один только звук – стук сердца где-то в горле, лихорадочно быстрый. Я прижал сестру ближе. Она ничего не видела, но слышала и понимала. Она боялась, я чувствовал, как она дрожит от страха в моих объятьях.
Мои руки тоже тряслись от сковавшего тело холода. Я не сразу тогда понял, что и сам боюсь. Но я испугался не теней, не страшной пасти, не криков. В ту долгую секунду, глядя в лица людей, отнявших у нас мать, причинивших нам боль, осознавая, что они мучительно умирают, я почувствовал удовлетворение.
– Отпусти ее. Встань, – отчеканила женщина.
Ей не нужно было кричать, как люди, чтобы слова звучали приказом.
И я повиновался. Я разжал заледеневшие руки и с трудом поднялся с лежанки, сестра встала рядом.
– Вы язык мой понимаете. Хорошо, – кивнула она. – Ты правда людей ранить умеешь?
Я уже и не помнил, когда кто-то, кроме матери, разговаривал с нами и, более того, хотел, чтобы мы отвечали. Но я не знал, что ответить. Не знал, как ранил человека. Не знал, смогу ли сделать это снова. Но мне хотелось попробовать. Я внезапно подумал о том, что мог бы стать таким же, как те недрэ, что управляли тенями. Я мог бы получить эту силу. Я… понял, что эти мысли пугают сестру еще больше, и запретил себе думать об этом.
Меня могли ударить за любой ответ, поэтому я молча кивнул, ожидая наказания. Но женщина ничего не сделала, только перевела взгляд на сестру.
– А ты? Ты тоже, как он, умеешь?
– Не знаю, – тихо ответила сестра. Не лучший ответ, за него тоже можно было получить сильный удар. Но женщина не ударила.
– Вы странные дети. – Женщина чуть склонила голову, при этом сережка в ее ухе едва слышно звякнула. – Вы знаете, кто я?
– Хозяйка, – ответила сестра за нас обоих.
– Вы умные дети, – она удовлетворенно кивнула. – Идите за мной.
Она снова махнула рукой и направилась к двери. Нам ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Мы вышли за ней в кромешную тьму туннелей, ориентируясь лишь на железный стук ее каблуков.
* * *
Потом снова был корабль – нас перевозил. С острова на остров или сразу на материк, мы не знали. Но впервые мы плыли не в трюме. Госпожа заперла нас в маленькой каюте, сказав, что, если попробуем бежать, тени тут же съедят нас. Но мы не собирались. Трюм или каюта, веревки или тени, вокруг все равно были лишь зима и море. И волны, набегая одна на другую, бросали корабль то вниз, то вверх.
«Думаешь, мы больше никогда не увидим маму». – Тихий голос сестры в моей голове сплетался с шумом моря. Сестра и так знала, о чем я думаю, потому не спрашивала, просто хотела удержать меня в сознании. Она боялась, что я могу уже не очнуться.
«Никогда».
«Думаешь, твоя рана не заживет».
«Не заживет».
Рана так и не перестала болеть, было жарко, и голова кружилась, не хватало воздуха. Саму же рану будто жгли раскаленным железом. Я думал, что эта боль теперь останется со мной до самой смерти. Я думал, что она же меня и убьет.
Это были медленные, полусонные мысли. Сознание качалось вместе с волнами, каждый раз падая все глубже вниз. Мне не хотелось, чтобы боль переползла к сестре. Я думал, что, может, если умру, то и боль умрет со мной.
Сестре было страшно от этих мыслей.
«Если я не умру, то хочу научиться управлять тенями», – подумал я, с трудом удерживая себя в сознании. Мне не хотелось оставлять сестру в одиночестве здесь.
«Мне не нравится эта сила, она пугает».
«Меня пугает то, что я не могу защитить тебя».
«Может, бывает какая-то другая сила, не такая… жестокая?» – спрашивала она с надеждой. Но я ничего не ответил. Мне казалось, что любая сила жестока уже по своей природе.
* * *
– Господин мой, – сказала хозяйка, – это те, кого я вам показать хотела.
Мы так и не успели понять, куда прибыли, на остров или на материк. Из-под тусклого серого солнца хозяйка быстро увела нас в темные туннели. Мы долго шли за лязгом ее каблуков, пока не вышли в округлый зал с высоким куполообразным потолком. Там нас уже ждали.
Хозяйка подтолкнула нас вперед, ближе к кому-то, кто тоже был закутан в темно-серый плащ, тень под капюшоном оказалась настолько черной, что невозможно было рассмотреть лицо.
Тонкая фигура изучила нас с высоты своего роста, но ничего не сказала. Хозяйка молча стояла за нашими спинами и ждала. Кажется, ей было страшно. Тишина висела над нами и давила на голову. Мне было сложно стоять на ногах, рана жгла, и меня качало на волнах ее огня.
А потом фигура ударила меня. Полоснула чем-то невидимым прямо по ране, не двинув рукой. Я рефлекторно ударил в ответ.
Я сделал это даже раньше, чем закричал от боли. Будто всегда отвечал на удар ударом. Все было почти так же, как в прошлый раз. Воздух будто уплотнился, сжался в тонкую леску, и ею, как плетью, я и полоснул врага.
Я ожидал, что фигура сейчас, как и человек до нее, схватится за руку, из которой закапает кровь. Но крови не было. Не было вообще ничего. Моя леска, крохотное, но острое лезвие, не достигло цели. Оно распалось, снова став воздухом.
Фигура нагнулась ко мне, и я увидел лицо, скрытое под капюшоном. Это было одно из самых красивых лиц, которые я успел увидеть. Но в тонких чертах его было что-то опасное, что-то пугающее. Кожа этого существа оказалась почти серой, лишь едва-едва сохранившей намек на прежний коричневатый цвет. Один глаз этого существа тоже заволокла бесцветная серость, зато второй сиял ярким желтовато-зеленым светом. Я смотрел в это лицо и не мог оторваться. Странная, неправильная мысль вдруг поразила меня.
Это существо,
