К этому моменту Фр. Пим вернулся из США. Нам не понравились американо-перуанские предложения, которые он привез, но Хейг не стал вносить предложенные нами изменения или передавать их перуанской стороне, поскольку считал, что Аргентина отклонит их. Я получила сообщение от президента Рейгана с просьбой пойти на компромисс. Утром в понедельник 5 мая я впервые созвала Военный кабинет и полный Кабинет для рассмотрения американо-перуанского предложения. Нас они совершенно не устраивали, но нам нужно было дать какой-то ответ. Я хотела удостовериться, что промежуточное управление учтет пожелание островитян. Я также хотела, чтобы Южная Джорджия и прочие Фолклендские подконтрольные территории оставались вне рамок предложения. Кабинет твердо стоял на своих позициях.
Тони Парсонс блестяще защищал интересы Британии в ООН. Аргентинцы явно намеревались использовать пропагандистские преимущества в дискуссиях, поддерживаемых Генеральным секретарем ООН, но я не готова была останавливать военный успех ради переговоров. Если мы собирались высаживаться и освобождать острова, нам нужно было сделать это между 16 и 30 мая. Это было важно из-за погоды. А значит, переговоры с ООН нужно завершить за 10 дней. Если они увенчаются успехом и наши принципы и минимальные требования будут соблюдены – хорошо. Если ничего не получится, тогда, если начальники штабов порекомендуют, – мы продолжим войну.
В ходе переговоров в Вашингтоне было очевидно, что Аргентина не готова идти на уступки. Был необходим ультиматум. Нам предстояло противостоять попыткам заставить нас пойти на неприемлемые компромиссы. Э. Парсонс получил инструкции относительно наших позиций по выводу войск, переходной администрации, вопросу об иммиграции и приобретения имущества в промежуточный период. Важно было гарантировать, что Аргентине не удастся решить в свою пользу вопрос суверенитета. Велись дискуссии по поводу управления ООН на островах. С нашей точки зрения, представитель ООН мог только следить за соблюдением законов, но не менять их. Мы также продолжали требовать от США гарантий военной безопасности островов, но не очень успешно. Генеральный секретарь ООН был в некотором роде ошеломлен твердостью нашей позиции. Но Тони Парсонс разъяснил ему основные факты спора.
Эл Хейг был в Европе, и это дало возможность работникам администрации, сочувствовавшим Аргентине, возможность убедить президента Рейгана, что именно мы не проявляем должную гибкость. Президент позвонил мне в 6:40 вечера. У него сложилось впечатление, что у нас и Аргентины сходные позиции. Мне пришлось сказать ему, что это, к несчастью, не так. Я напомнила президенту, что его бы не устроило, если бы его люди жили в условиях режима хунты, а также о стратегическом значении Фолклендских островов в случае закрытия Панамского канала. Я сумела убедить его в том, что его дезинформировали относительно уступок со стороны Аргентины. Это был трудный, но полезный разговор. Тот факт, что наш ближайший союзник так смотрел на вещи, свидетельствовал о трудностях, с которыми мы столкнулись.
Воскресный день в Чекерсе в прошел за подготовкой наших предложений аргентинской стороне. Задача заключалась в том, чтобы довести переговоры до конца, в идеале до высадки и не выглядеть неуступчивыми. Нужно сделать очень разумное предложение, которое Аргентина отклонит, и требовать, чтобы аргентинцы приняли предложение целиком. Мы намеревались установить ограничение по времени на ответ.
Мы детально проработали каждый пункт требований, переделывая текст строчка за строчкой. Мы ужесточили требования относительно переходной администрации, чтобы гарантировать самоуправление для жителей островов без участия правительства Аргентины. Мы полностью исключили Южную Джорджию и прочие зависимые территории из текста предложения. От аргентинского правительства требовалось ответить в течение 48 часов, переговоры по условиям предусмотрены не были. Это позволило мне разъяснить каждую формулировку в Палате, дабы умерить опасения по поводу нашей готовности уступить.
Утром 18 мая Военный кабинет встретился со всеми начальниками штабов. Нам предстояло решить, начинать ли высадку на острова, я попросила каждого высказать свое мнение. Ясно было, что мы будем уязвимы при высадке. Нам не удалось вывести из строя столько аргентинских самолетов или кораблей, сколько хотелось бы. К тому же мы не могли обнаружить их подводные лодки. Но также было ясно, что чем дольше задержка, тем больше риск потерь и тем хуже погодные условия, в которых нашим солдатам предстояло сражаться. Правила ведения боя уже были согласованы. Наступление должно было начаться вечером.
Никто не сомневался в том, что нужно сделать. Мы дали разрешение на высадку на основании плана командующего и в соответствии с одобрением со стороны кабинета. Процесс можно было остановить до позднего вечера четверга. В среду мы получили ответ аргентинской стороны, который фактически содержал отказ от наших предложений. Мы решили публиковать отказы Аргентины, что мы и сделали 20 мая. Реальная позиция стороны в них была обнародована, что создало хорошее международное впечатление.
Генеральный секретарь предпринял попытку в последний момент наладить связь со мной и Галтьери, чтобы выдвинуть свои предложения. Во вторник 20 мая Военный кабинет собрался перед заседанием Кабинета. Френсис заметил, что «памятная записка» Генерального секретаря была во многом сходна с нашими предложениями. Но факт был в том, что предложения сеньора де Куэльяра были неясными; принять их означало бы вернуться в самое начало. Я жестко подытожила, что не может быть и речи о задержках в военном расписании. Это может оказаться смертельным для наших войск. Военный кабинет, а позднее и полный Кабинет с этим согласились. Генеральный секретарь не получил от аргентинцев ответа на свою «памятную записку», по которой мы сделали несколько серьезных комментариев. Он признал провал своей попытки в Совете Безопасности. Мы обнародовали наши предложения. Дебаты в Палате прошли хорошо, создав благоприятный фон для дальнейшего.
Мне предстоял хлопотливый день в моем округе 21 мая, и я понимала, насколько важно продолжать заниматься своими повседневными делами. Позднее в тот вечер, когда я была на приеме, по телевидению сообщили новость. Британский флаг поднят над Сан Карлос: мы вернули Фолкленды. Ближе к ночи я вернулась на Даунинг-стрит, и Джон Нотт представил мне полный отчет. Сама высадка прошла без единой потери. Но с наступлением дня начались авианалеты. Фрегат «Ардент» был уничтожен. Еще один фрегат, «Аргонаут» и эсминец «Бриллиант» получили тяжелые повреждения.
Основные десантные силы продвинулись в сторону Сан Карлос Уотер, укрытые облачным небом и плохой видимостью, в то время как в других районах Восточных Фолклендов проходили диверсионные операции. Под прикрытием огня корабельных орудий наши войска были доставлены на берег на десантном судне, пока вертолеты перебрасывали экипировку и припасы. Пять тысяч человек успешно высадились, но мы потеряли два вертолета вместе с экипажами. Береговой плацдарм был обеспечен, однако для полного его захвата требовалось еще несколько дней.
На заседании Совета Безопасности Тони Парсонс отстаивал нашу позицию перед лицом неизбежных нападок союзников Аргентины. В конце дебатов ирландцы выдвинули совершенно неприемлемую резолюцию. Только африканцы скорректировали резолюцию до состояния, в котором мы могли ее принять. Она стала UNSCR 505, единогласно принятой 26 мая, позволив Генеральному секретарю искать способы для прекращения военных действий и полного применения UNSCR 502.
В субботу во второй половине дня я посетила Нортвуд перед тем, как отправиться в Чекерс, и провела некоторое время в оперативном зале за брифингом. Я всячески старалась сохранять уверенность, но когда мы с адмиралом Филдхаузом вышли и нас никто не мог услышать, я спросила его: «Сколько еще нам это терпеть?» Он был не меньше обеспокоен. Но у него была способность истинного военного видеть всю картину целиком. И какими бы ужасными ни были наши потери, главное заключалось в том, что мы успешно высадили свои войска, а ВВС Аргентины понесли серьезные потери. Я должна отметить, что на руку нам играли три слабинки в наступательном потенциале аргентинских ВВС. Во-первых, аргентинцы сосредоточились на кораблях сопровождения, а не на десантных судах и авианосцах. Во-вторых, аргентинские самолеты были вынуждены летать на малой высоте, избегая наших ракет, в результате чего бомбы зачастую не взрывались. (К сожалению, бомба, застрявшая в корпусе корабля «Энтелоуп», взорвалась, отправив корабль на дно, когда отважный сапер попытался ее обезвредить). В-третьих, у аргентинцев был ограничен запас французских ракет «Экзоцет». Они предпринимали отчаянные попытки увеличить свой арсенал. Были свидетельства того, что вооружение из Ливии и Израиля, через южноамериканские страны, попадает к ним. Мы, в свою очередь, предпринимали отчаянные попытки пресечь эти поставки.
