интересов Франции; при последнем свидании со мною он сказал мне, что вопрос этот подвергнут в министерстве иностранных дел тщательному изучению и что он не преминет представить Вам соответствующую формулу; нет сомнения, что формула эта будет выработана совместно с лондонским кабинетом; при этом следует ожидать, что будет сделана попытка подчинить Проливы контролю какой-либо международной организации наподобие дунайской комиссии. Я уже позволил себе высказать Вам мое личное мнение, что, достигнув в принципе благополучного разрешения вопроса о владении Константинополем и Проливами, было бы выгоднее покуда не приступать к переговорам о коммерческих и экономических гарантиях; этот последний вопрос будет гораздо легче разрешить сообразно с нашими видами, если мы фактически утвердимся на обоих берегах Босфора и окажемся в роли «beati possidentes». Это наводит меня на некоторые соображения о том положении, которое возникнет после форсирования Проливов и занятия Константинополя союзническими силами; к величайшей моей радости, я заключаю из Ваших телеграмм и из того, что сообщает из Петрограда Палеолог, что у нас решено принять в этих событиях подобающее нашему достоинству и нашим интересам материальное участие[431]; по имеющимся здесь сведениям, операция форсирования Дарданелл, которую предполагалось закончить в три или четыре недели, является крайне сложным предприятием и может затянуться на гораздо более продолжительнее время; десантный французский отряд, численностью приблизительно в 20 000 человек, сосредоточивается в настоящее время в Бизерте под начальством генерала д’Амада (général d’Amade) и будет посажен на суда в зависимости от хода морских операций; таким образом, в нашем распоряжении окажется достаточно времени, чтобы, со своей стороны, окончить наши приготовления и развить в надлежащий срок наши морские и сухопутные операции. Можно надеяться поэтому, что если не мы первые займем Константинополь (что было бы идеальным решением вопроса), то, во всяком случае, что занятие это последует при нашем непосредственном участии. При этом смешанная оккупация города и его окрестностей вызовет ряд крайне сложных вопросов, о разрешении коих, мне кажется, необходимо подумать заранее. На некоторые из этих вопросов, финансового и экономического характера, я уже счел долгом обратить Ваше внимание по телеграфу, ибо мне известно, что французское правительство тщательно в этом отношении готовится и уже наметило подходящий персонал. Покуда, кроме этого технического персонала, к генералу д’Амаду прикомандировываются 2 молодые дипломата, служившие при французском посольстве в Константинополе. Но, вслед за сим, я полагаю, что туда будет послано более крупное лицо, вероятно, из числа бывших послов, и мне кажется, что нам следовало бы наметить заранее и нашего верховного комиссара из той же категории лиц и, во всяком случае, по рангу и значению не ниже французского. Начальник французского экспедиционного корпуса генерал д’Амад имеет репутацию не только выдающегося военного, но и человека весьма приятного и обходительного; он лично известен государю императору, при особе коего он имел счастье состоять в один из приездов его величества во Францию. Я только что получил известие, что мой сын, который, после 4-месячной службы на фронте, в течение последних двух месяцев работал в главной квартире при нашем военном агенте, произведен в чин «аджюдант»[432] и назначен сопровождать генерала д’Амада в качестве переводчика. Я, конечно, очень радуюсь, что молодому человеку выпало счастье участвовать в этом знаменитом событии, но, кроме того, я думаю, что он может оказаться очень полезным для сношений между начальниками русских и французских войск, ибо, по всеобщим отзывам, он обладает нужными для этого познаниями и навыком.
В заключение не могу еще раз не вернуться к вопросу о Вашем личном свидании с Делькассе и Грэем. Я все еще не теряю надежды, что Вы найдете возможным, раньше или позже, осуществить этот план. Свидание это кажется мне в высшей степени желательным не только для успешного завершения соглашения о Константинополе и Проливах (на этом пути могут еще возникнуть серьезные затруднения), но также и для выяснения многих других назревающих громадной важности вопросов. В лице Делькассе мы, конечно, имеем вполне надежного друга и сторонника; я вижусь с ним каждый день и отдаю полную справедливость его прямоте и приверженности к нашим интересам; но я нередко обращал Ваше внимание на некоторые другие течения среди французских политических деятелей, а недавний инцидент с г. Гэдом и Самба[433] указывает на существование в самом французском правительстве весьма ненадежных элементов. Когда, с помощью всевышнего, будет побежден общий враг и зайдет речь об условиях мира, элементы эти могут приобрести нежелательное для нас значение. Необходимо заранее, хотя бы в общих чертах, наметить разрешение главнейших вопросов, по которым между Франциею и нами может возникнуть разногласие (судьба Австрии и Польши, раздел азиатских владении Турции и т. д.). Лишь министр иностранных дел имеет достаточный авторитет, чтобы отвести каждому отдельному вопросу надлежащее место в связи с высшими государственными интересами России и подкрепить свои требования надлежащими аргументами. Я убежден, что нескольких дней Вашего пребывания в Париже будет достаточно, чтобы установить между Вами и Делькассе полное соглашение по всем главным предметам. В случае, если бы Вы решились приехать сюда, я, конечно, надеюсь, что Вы остановитесь в посольстве в знакомом Вам помещении. (Разве если французское правительство непременно пожелает иметь Вас своим гостем.) Самым удобным временем были бы наши пасхальные вакации, которые в этом году совпадают с западноевропейскими, ибо это, может быть, облегчило бы приезд сюда Грэя.
Примите, милостивый государь, и пр.
Извольский.
80. Российский посол в Лондоне граф А. К. Бенкендорф министру иностранных дел С. Д. Сазонову
Телеграмма[434]
№ 178. 1/14 марта 1915 г.
Лично.
Вчера на обеде у меня Грэй сказал мне, что текст телеграммы Бьюкенену о Константинополе до ее отправления был показан Ландсдоуну, Бонар-Лоу и Бальфуру[435], которые не высказали никакого возражения. Грэй просит меня считать это сообщение весьма конфиденциальным, ввиду конституционных традиций о сохранении в секрете заседаний кабинета, а также ввиду ответственности министров. Тем же [весьма конфиденциальным] образом Грэй довел до моего сведения, что никакое ограничение суверенных прав России, — касалось бы оно одного из берегов или вопроса о нейтрализации и прав укрепления, — никогда не подвергалось рассмотрению, за исключением пункта о свободе торговли, так как кабинет вполне отдает себе отчет, что всякое ограничение этого рода, ослабляя необходимые России гарантии, сделало бы их недостаточными. Единственное возникающее затруднение — высказаться по этому вопросу раньше и независимо от тех вопросов, которые касаются будущей судьбы других провинций Турецкой империи.
Бенкендорф.
81. Российский министр иностранных дел С. Д. Сазонов послу в Париже А. П. Извольскому
Телеграмма
№ 1226. 5/18 марта 1915 г.
23 февраля (8
