— У меня и так все сложено по номерам дел, а в журнале указано время снятия копии. Кстати, у меня в лаборантской стоит дублер записывающей аппаратуры.
— Какой аппаратуры? — почти в один голос воскликнули офицеры.
— Дубликат аппаратуры, расположенной на пульте дежурного. Все переговоры дежурного по телефону или радиостанции записываются на кассету дежурного и дублируются на пленке в моем кабинете.
— Значит, изымаем и эти записи. А не скажете, какие документы вы копировали в последние дни?
— Их было немного: пять отчетных документов оперативных работников и один ящик с документами, слитком золота и пистолетом.
— Слитком золота? — переспросил Квасов.
— Ну, может быть, не золота, а похожего на золото металла, поправился фотограф.
Кирилл Климович задумался.
— Послушай, Васек, быстро опроси всех присутствующих сотрудников: кто из них занимался делом по этому слитку с пистолетом, да ещё и документами в придачу.
Капитан бегом бросился назад в офис, а к майору опять подошел фотограф.
— В прошлый раз, когда меня вызвал к себе Котин для фотографирования документов, он отдал на временное хранение и копирование несколько видео и аудиокассет. Я должен был их переписать и вернуть директору, но мне нужно было срочно съездить в провинцию к родственникам, поэтому я попросил разрешения сделать копии только сегодня.
— Хорошо. Спасибо, вы оказали нам неоценимую помощь.
— Вы только найдите этих убийц, пожалуйста, — попросил фотограф. Найдите их и отдайте нам: мы сами с ними разберемся.
— Самим нельзя, — сказал Квасов. — Это значит самосуд, это против закона, а значит, и против нас.
— Мы вас понимаем, но все равно и сами будем работать.
— Сами работайте и с нами информацией делитесь — вот от этого будет толк.
— Какой там толк! — фотограф в сердцах бросил укор милиционерам. Если вы ещё работаете на государство, то ваши начальники уже давно работают на этих, — он ткнул рукой в сторону офиса, — бандюг.
— Ну ладно, не нам с вами об этом судить. Буду держать с вашим агентством связь. Кто останется за начальство, пусть свяжется со мной, Квасов протянул ему визитку, — здесь мой мобильный телефон.
Фотограф спрятал визитку и, немного подождав, сказал:
— Я думаю, вы правильно определили, за что погибли Котин и Небольсин, — за металл. Когда мне Константин Алексеевич давал для фотокопирования листы с факса, относящиеся к слитку золота, мне показалось, что руки у него дрожали.
— Спасибо вам, — сказал вслед уходящему фотографу Квасов и поднялся в кабинет Котина.
Там его уже ждал Кононенко.
Глава 95
В наушники было слышно, как Овчинников отпил глоток воды.
«Я продолжу, с вашего позволения, — промолвил он. — После всего курса обучения из нашей группы в пятнадцать человек осталось всего десять. Я забыл сказать, что двое курсантов погибли при подрыве на мине водолазного бота. Среди немцев ходили слухи, что этот взрыв был якобы актом самоубийства — этим курсантам тяжело давались глубоководные погружения, и они, обнаружив на дне мину, подвели её к водолазному катеру и в один миг унесли с собой ещё шесть жизней команды немецкого катера.
После окончания учебы по базе мы ходили в рабочей робе немецких матросов, со специальными знаками на груди и спине. Распорядок дня у нас остался прежним, но охрану с нас уже почти сняли и провели экскурсию по базе.
База состояла из нескольких подразделений.
Первое подразделение предназначалось для борьбы с надводными кораблями противника. На их вооружении находились буксировщики торпед, созданных на базе обыкновенных морских торпед, но без боевого заряда. Такой буксировщик снабжался дополнительными аккумуляторными батареями и управлялся человеком. Способ его применения был таков: катер на специальных тросах выводил за собой три-четыре буксировщика в море в район патрулирования. К буксировщику снизу специальными кронштейнами крепилась торпеда. При обнаружении корабля или конвоя союзников катер направлялся в их сторону, разгоняя буксировщики. Не заходя в зону поражения корабельной артиллерии, катер отцеплял буксировщики и отходил в сторону. Тогда управляемый человеком буксировщик на большой скорости несся к цели. При подходе к цели на определенное расстояние буксировщик отцеплял торпеду, заранее нацелив её на корабль, а сам разворачивался обратно к поджидавшему его катеру, который и доставлял его обратно.
Этих буксировщиков немцы прозвали «людьми-торпедами».
Часть управляющих этих буксировщиков были немцами; в случае их ранения или потери в темноте или тумане экипажи катеров их искали до последней возможности. Другая часть была из военнопленных — их тех двух групп, которые по здоровью были слабее нас. Когда мы с ними повстречались, из сорока человек у них осталось всего десять: остальные погибли при нападении на корабли союзников или пропали в море. Как потом выяснилось, управляющие буксировщиков из числа советских или других военнопленных приковывались наручниками к своему буксировщику, а на самом буксировщике размещался небольшой заряд взрывчатки, который приводился в действие при покидании зоны распространения радиосигнала, посылаемого радиостанцией катера сопровождения. Одновременно этот сигнал — обычно какая-то английская популярная песенка — служил и радиомаяком для возвращения к катеру сопровождения.
Если бы наш военнопленный попытался скрыться на буксировщике и перейти к союзникам, то непременно последовал бы взрыв. Управляющие буксировщиков знали об этом, поэтому, я думаю, среди них не было желающих покончить жизнь таким образом: не прихватив с собой кого-то из немцев.
Чаще были другие случаи.
Однажды в катер сопровождения, который передавал сигнал радиомаяка, попал шальной снаряд и повредил радиопередатчик. При этом одновременно подорвались пять буксировщиков, управляемых военнопленными. В другом случае катер сопровождения из-за поломки корабельных часов не дождался всех буксировщиков, а, подхватив только двоих из четырех, направился на базу. Через полчаса на катере услышали два взрыва с промежутком в несколько секунд.
Второе подразделение базы занималось ремонтом и обслуживанием подводных лодок примерно того типа, который я видел на фотографии Сергея Альбертовича Михайлова. К этим лодкам мы доступа не имели (я имею в виду внутрь субмарины), а снаружи чистили их корпуса и проводили кое-какие ремонтные работы».
«Что вы подразумеваете под ремонтными работами?» — спросил Владимир Николаевич.
«Некоторые лодки после похода приходили изрядно потрепанными: видно было, что им прилично доставалось от морских охотников и сторожевых кораблей. На других проводились работы по их дооборудованию или переоборудованию».
«Что вы имеете в виду?»
«Ну, например, на некоторых мы помогали снимать часть рубки, чтобы в море при всплытии не так был заметен силуэт подводного корабля. На одном немцы устанавливали фальшборты и ложные надстройки, да так искусно, что издалека при движении субмарины в надводном положении её можно было принять за шхуну или рыболовный сейнер. На некоторых полностью демонтировали торпедные аппараты и снимали торпедное и минное вооружение.
Однажды нас построили и объявили, что на нашу группу возлагается большая и ответственная работа — поднятие груза с затонувшего военного корабля. Что это был за корабль и чьей национальной принадлежности, нам неизвестно до сих пор.
К этим работам нас готовили почти неделю: комиссия с морских заводов и верфей проверяла готовность всего водолазного и подъемного оборудования, а медицинская — готовила нас к погружению. С нами должны были спускаться и немецкие водолазы, но потом их решили поберечь. И, как потом выяснилось, поступили дальновидно.
Сначала в районе затонувшего корабля работала первая группы из состава нашей команды, но она погибла. В районе проведения глубоководных работ вместо водолазного катера находилось судно большего водоизмещения. Его обнаружила ночная авиация англичан и навела корабли охраны побережья Великобритании. Команда немецкого корабля не сумела организовать подъем на борт водолазов и обрезала тросы и шланги питания. Погибли пять наших товарищей и два немца, которые находились в водолазном колоколе и под водой руководили ходом работ.
После этого случая немцы провели ряд усовершенствований, благодаря которым я имею честь с вами разговаривать».
«Что именно они сделали?» — поинтересовался военный атташе.
«Они поставили дублирующее оборудование на подводную лодку, которая должна была нас подстраховывать в случае каких-либо осложнений на поверхности моря».
«Что ещё за лодка?» — раздался удивленный голос Владимира Николаевича.
