Момент истины Владимира Богомолова. — “Литературная газета”, 2005, № 16, 20 — 26 апреля.
Коллективное письмо в защиту памяти/репутации покойного прозаика Владимира Богомолова. Полемика со статьей Ольги Кучкиной в “Комсомольской правде” (от 24 февраля 2005 года).
Владимир Мороз. Толстой в моей арестантской жизни. Выдержки из дневника 1974 — 1981 годов. — “Грани”, Москва — Париж — Берлин, Сан-Франциско, 2004, № 210, 211, 212.
“22 января 1976 года начали „Толстовские чтения” (нас, зеков, четверо)”.
Москва как Новый Каракорум. Беседовал Александр Вознесенский. — “НГ Ex libris”, 2005, № 14, 21 апреля.
Говорит лауреат премии имени И. П. Белкина Владислав Отрошенко: “Я вообще считаю, что самый жизнеспособный сегодня жанр — это не повесть, рассказ или роман как таковые, а именно книга, которая может включать в себя все жанры или состоять из цикла взаимосвязанных вещей. <…> И я считаю, что хокку — это высшая школа, которая может научить прозаика почти всему. Во всяком случае, может привести к емкости и краткости слова, какой владел Бунин, который на склоне лет писал рассказы длиной в 15 строчек. <…> Наша жизнь — тоже фрагментарна. За день происходит огромное количество событий, которые ни в какой связный сюжет не складываются. Это во сне впечатления могут преобразиться в какую-нибудь единую фантасмагорию. А в принципе жизнь человека состоит из фрагментов, периодов, вспышек каких-то чувств и впечатлений. Роман как жанр пытается нашу фрагментарную жизнь сделать слитной — и это его заслуга. <…> Рассказ — это передача вспышки, картинки мира, на миг озаренного светом. В повести, если продолжать аналогию, источник света просто более устойчив, хотя и не стабилен. А роман — как ясный, высвеченный солнцем день, в который можно погрузиться. И любой умелый романист совершает подвиг, этот мир воссоздавая”.
См. также: “Конечно, я люблю писать рассказы. Это такой жанр, который сейчас не пользуется спросом, но в нем можно сделать все. Это очень емкая форма. Он может стать и основой для фильма: я сейчас вообще перестал писать сценарные заявки, а делаю рассказ и предоставляю его. Там сразу и настроение прописано, и эмоции...” — говорит сценарист Валентин Черных в беседе с Дмитрием Малковым и Андреем Щербаком-Жуковым (“Книжное обозрение”, 2005, № 15 <http://www.knigoboz.ru> ).
Кира Муратова. Женщины жестоки. Беседу вел Игорь Шевелев. — “Российская газета”, 2005, 8 апреля <http://www.rg.ru>.
Говорит режиссер Кира Муратова: “Женщины вовсе не сентиментальны. Они только притворяются такими куколками: „Ах, о чем вы со мной говорите, я такая глупенькая”. В первые годы перестройки я приехала на женский фестиваль кино, который проходил в пригороде Парижа Кретее. Тогда он был очень в моде. Приехала с убеждением, что никакого женского кино быть не может. Есть кино талантливое и неталантливое, а кто его снял, не важно — ребенок, муха, женщина, мужчина. И вот, приехав туда, я увидела такое количество жестоких, жестких, циничных фильмов, подобного которому на одном маленьком фестивале нигде больше не видела. Что естественно. Женщины — это рабыни. А когда рабыни вырываются на свободу и становятся режиссерами и получают право и возможность говорить то, что они чувствуют на самом деле, то они становятся очень циничными и жесткими. Превосходя в этом мужчину. Так что сентиментальность — это вовсе не женское свойство. Скорее это — защитное свойство женщины”.
См. также: “Хотя вначале мне, конечно, хотелось снимать бессюжетные фильмы, и в этом была моя ложная, как потом выяснилось, гордость. Вот ни о чем фильм, а зрителю будет интересно, такой message был. И должна сказать, вот я открою вам свою внутреннюю задушевную тайну: в этом свойстве я потерпела фиаско. (Мрачно.) И вот я стала использовать сюжет”, — говорит Кира Муратова в беседе с Надей Плунгян в связи со своим новым фильмом “Настройщик” (“Я отклоняюсь и ответвляюсь” — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 6 апреля <http://www.polit.ru> ).
О “Настройщике” см. “Кинообозрение Натальи Сиривли” в настоящем номере “Нового мира”.
Валерия Новодворская. Культурка, литературка и конъюнктурка. — “Новое время”, 2005, № 3, 13 апреля.
“Но попытка обойтись без „высшего смысла” убивает литературу на корню и превращает вопрос „культуры” в вопрос „культур-мультур” <…>. <…> Я от души желаю Василию Аксенову вернуться к великой ненависти и великой любви, которые водили его пером, когда он писал „Остров Крым” и „Ожог”, а не пробавляться дешевыми телесериалами и их сценариями типа „Московской саги”. Я желаю Маканину обрести то сильное и цельное чувство, ту „зубную боль в сердце”, которые дали ему создать повесть „Один и одна” и его лучшие рассказы типа „Полосы обменов”. Ведь в „Лазе” „общей идеи” уже нет, а дальше и подавно. Я желаю В. Сорокину научиться плакать, и тогда слезы растопят „Лед”, который сковал его сердце, когда он писал „Голубое сало”. Невольно вспоминаешь Дьявола, отца Вечной Материи из „Чайки”: „Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто”. И Сорокин, и Пелевин, и Ерофеев — очень умелые люди. Но они все — Сальери. Они „разымают” жизнь „как труп”. У их „перстов” — „послушная, сухая беглость”. И нет необходимости травить нового Моцарта: читая их произведения, он сам умрет в этом ледяном Космосе. Я за честную игру, против запретов. Но я хочу „мыслить и страдать”. А в мире, где властители дум Сорокин, Ерофеев, Пелевин, — мне нет места”.
См. также очень интересную/неожиданную беседу Валерии Новодворской с Владимиром Лешуковым “Право на протест еще нужно заслужить!” в “Русском Журнале” (2005, 20 апреля <http://www.russ.ru/culture> ): “[„Охлократический”] бунт [в октябре 1917-го], который из-за бессилия действовавшей тогда власти не был вовремя подавлен... Так вот, чтобы в России больше ничего подобного никогда не повторилось, нужно принимать правильные и своевременные меры. <…> проект Березовского — любой ценой свалить Путина, а там хоть трава не расти. Ему же не важно, что будет со страной, — у него один дом, очень неплохой, в Великобритании на личном острове, другой, шестиэтажный, — на Лазурном берегу. С ним самим в любом случае ничего не случится, деньги его не в здешних банках. В конечном счете это повторение пройденного. Это уже однажды сделала русская интеллигенция, сочувствовавшая левым. За это отвечают кадеты. За это отвечает Керенский. Керенский-то мемуары потом писал в Америке, а 60 миллионов людей здесь, в России, костьми легли. Они ничего не написали. <…> И они [Явлинский, Каспаров, Хакамада] наивно думают, что после этого они придут к власти! Обладать властью они будут ровно столько же, сколько ею обладали кадеты, трудовики, социалисты, меньшевики и пр. Вся эта компания оказалась на виселице — будут висеть и они”.
Пол Остер. Искусство жить. Беседу вел Сергей Таск. — “Иностранная литература”, 2005, № 3 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
“<…> Америка возникла как идея. Наше правительство есть продукт эпохи Просвещения, страна зиждется на определенных представлениях, и в этом смысле она является некой абстракцией. В то время как другие страны сильны своими корнями, своими предками, своим прошлым, Америка связана с будущим, с тем, как жизнь людей могла бы сложиться. Идеалы этой страны по-прежнему чрезвычайно актуальны, они оказали существенное влияние на весь мир, но ирония заключается в том, что мы как нация никогда этим идеалам не соответствовали. Мы начали с истребления индейцев и долго сохраняли худший вид рабства, которое поставило страну на грань катастрофы, когда разразилась первая война новейшей эпохи. Около миллиона солдат — у себя дома — погибло в Гражданскую войну. Америка всегда была страной кровавой и лицемерной, оставаясь при этом необыкновенно идеалистичной. Вот почему так трудно быть американцем”.
Ольга Пестрецова. Проект “Демо-мятеж”, или “Что будет, если нас не будет”. — “АПН”, 2005, 12 мая <http://ww.apn.ru>.
“„Оранжевую революцию” в Москве не допустить очень легко. Ее надо просто допустить. А еще лучше — спровоцировать. Судя по некоторым признакам, в Кремле это понимают. <...> С чисто технической стороны и организация „демо-мятежа”, и его последующее подавление трудности не составляет. Для первого необходимо просто не выпускать милицию на улицы денек или два. Для второго же отличным образом подойдет „возрожденная в Чечне российская армия”, равно как и другие карательные структуры, накопившие за последние десять лет богатейший практический опыт усмирений”.
