выражением лица.
Хуже всего то, что я все еще надеюсь, что он схватит меня, нагнет и будет трахать до середины следующей недели. Я ненавижу свою гребаную кукушку за то, что она предала меня на стольких уровнях. Кстати, я знаю, что выгляжу сексуально, и я специально надела этот топ, потому что в нем дамы выглядят так, будто они участвуют в конкурсе красоты «Мисс Америка». О, и потому что я знаю, что это вызовет какую-то реакцию с его стороны.
— Ухожу. Нет смысла оставаться здесь.
— Надела это? — пробурчал он.
— Мне не нужно твое разрешение, чтобы носить что-либо. Кроме того, не уверена, почему тебя это волнует, ведь все, что связано со мной, похоже, больше не имеет для тебя значения.
Где, блядь, мои ключи? Я открываю каждый ящик в поисках ключей и нахожу их с пустыми руками.
— Значит, тебя не волнует, что каждый парень, проходящий мимо тебя, будет смотреть на твои сиськи, выпрыгивающие из этого топа?
— А разве похоже, что меня это волнует? Ты, похоже, путаешь меня с кем-то, кому действительно не все равно. В любом случае, это бар, так что смирись с этим, — отстреливаюсь я.
— Ты не пойдешь в бар, — его тон напряжен, мышцы выпирают, когда он стоит напротив меня, пытаясь запугать меня своим высоким ростом и свирепым взглядом. Я вижу, что он борется со своей ревностью. Поделом ему!
— Лекс, тебе явно наплевать на то, что я делаю. Тебе повезло, что я вообще рассказала тебе об этом, потому что, очевидно, мне нет никакого дела до того, почему ты приходишь домой поздно вечером каждую ночь, так что можешь думать, что хочешь. Если ты думаешь, что я буду пытаться трахнуть каждый член в этом баре, то отлично. Может быть, это вытащит тебя из этого притворства, которое называется нашим браком.
Я вижу ключи, и, черт возьми, если они лежат на столешнице позади него. Черт, черт, черт! У меня нет другого выбора, кроме как подойти к нему и достать ключи.
Я могу сделать это — оставаться сильной.
Он поворачивает голову туда, где лежат ключи, и смотрит на меня. На мгновение, хотя и мимолетно, появляется прежний взгляд Лекса, но потом он снова исчезает.
Я делаю глубокий вдох и подхожу к нему. Я наклоняюсь к нему, и ключи оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга. На долю секунды я задерживаюсь, вдыхая запах его лосьона после бритья, который кажется мне слишком свежим. Мой извращенный разум тут же приходит к выводу, что он нанес его повторно только потому, что ему нужно было скрыть запах, а какой запах нужно скрыть? Запах женщины.
С разбитыми эмоциями и уязвленным самолюбием я отстраняюсь, но его рука крепко обхватывает мою руку, причиняя мне легкую боль. Мои глаза почти закрываются, отчаянно нуждаясь в любом прикосновении, не обращая внимания на его намерения. Прикосновение вызывает во мне волну желания, яростно разбивающуюся о мою мораль.
— Ты моя жена, и тебе не нужно унижаться перед незнакомцами.
О, он не просто так сказал это!
Я вырываю руку из его хватки, ярость нарастает в моей груди.
— Значит, я теперь шлюха? А я-то думала, что я просто скучающая, озабоченная домохозяйка, которая хочет перепихнуться сегодня вечером.
Я подхожу к задней двери и открываю ее, после чего очень драматично захлопываю ее. Я не могу выбраться оттуда достаточно быстро, гнев, бушующий во мне, вызывает бурю эмоций.
Эрик, будучи моим спасителем, встречает меня в негейском клубе, к моему удивлению. Он объясняет это тем, что ему надоела эта стервозность, и он хочет завести отношения с каким-нибудь смущенным натуралом.
Бар переполнен, и я чувствую себя очень старой. Не потому, что здесь полно молодежи, а потому, что я чувствую себя слишком одетой. Видимо, в наши дни показывать свои задницы — обязательное условие.
Я рассказываю Эрику все подробности о том, что произошло дома, и он быстро сообщает мне, что Лекс, вероятно, будет здесь через пять минут и потащит мое тело в заднюю комнату, чтобы забрать свою собственность. Конечно, этого не происходит, и начинаются игры с выпивкой. Некоторые люди, с которыми мы подружились в Лос-Анджелесе, присоединяются к нам, и я веселюсь и отбрасываю в сторону последние несколько месяцев, пока Лекс не присылает мне сообщение.
Лекс: Выбирай свой следующий шаг очень тщательно и помни о кольце на пальце.
Он что, блядь, серьезно? С несколькими рюмками водки, текущими по моим венам, я нахожу в себе мужество сказать, что я действительно чувствую. Сказать слова, которые съедают меня изнутри, несмотря на ремешок на пальце.
Я: Это тебя не остановит.
Лекс: Я предупреждаю тебя, Чарли. Помни, кому ты принадлежишь.
Я: Лол, так я сегодня Чарли? Я запомню это Алекс. Леопарды не меняют своих пятен.
Бросив его прошлое ему в лицо, я зажгла спичку, готовая играть с огнем. Его бездушное использование моего имени Чарли выводит на поверхность гнев, который мы оба испытываем. Разница в том, что он здесь трахается, а не я.
Рядом со мной парень стоит ужасно близко, он несколько раз задевает мою руку, извиняясь. Каждый раз я улыбаюсь и говорю ему, чтобы он не беспокоился об этом. Так, он несколько раз смотрит на мою грудь, но я отмахиваюсь от этого как от поведения одинокого парня и переключаю свое внимание обратно на Эрика, пока мой телефон снова не завибрировал.
Лекс: Ты моя жена, так что скажи этому ублюдку, который пытается лапать твои сиськи, чтобы он отвалил, или я отымею его больше, чем ты можешь себе представить.
Мое сердце учащенно забилось. Значит, он здесь и наблюдает за мной откуда-то из комнаты, потому что просто не может удержаться. Я засовываю телефон обратно в карман, игнорируя его последний комментарий. Намеренно поворачиваюсь лицом к парню и начинаю разговор. Он мил, предлагает купить мне выпить, а затем спрашивает, не хочу ли я потанцевать.
Конечно, что я теряю?
Мой муж ушел.
Мой брак распался.
Звучит музыка, местная группа играет Bon Jovi, переходя к исполнению песни «Always». Вокруг меня толпа громко подпевает, беззаботно покачивая в воздухе бокалами с ликером.
Эрик — самый громкий, примадонна, преуспевающий на вечерах караоке со своими слишком драматическими выражениями и попытками взять высокие ноты. Парень рядом со мной тянет меня на танцпол, обхватывая рукой мою талию.
Мы покачиваемся вместе, но, несмотря на необходимость вернуть Лекса за его обидные слова, все вокруг кажется неправильным.
Но Лексу все равно.
Он больше не любит
