Лаоху должен знать, с чем нам пришлось столкнуться.
— О, Шанди, — простонал один из воинов, — неужели... неужели это он?
— Кто?
— Башэ.
Телохранитель вана вздрогнул. Он давно не слышал это имя. Сколько лет... десять? Или больше? Языческая сказка, которой любили пугать те, кто жил здесь до них.
— Неважно, что это было, — отдышавшись, молвил командир, — мы дадим ему отпор и не позволим убивать наш народ!
***
— Ищите и осмотрите раненых! Огонь не тушить, — приказал Янь и бросил косой взгляд на горы.
Серые скалы, увенчанные снежными шапками, мрачно виднелись вдали. Где-то там скрылась неведомая тварь, и телохранитель вана не собирался ждать ее возвращения.
— О, духи милостивые, о, Шанди всемогущий! — запричитал кто-то. — Что же... что же это такое?! Никак карают боги нас за что-то!
— Об этом поговорим мы позже! — быстро оборвал стенания командир. — Давайте сначала поможем друг другу!
— Хутор выгорит дотла, — тихо молвил один из бойцов.
— Выгорит, — тяжко вздохнул Янь, — но огонь задержит это... это... если оно решит преследовать нас.
Из-под завалов доносились приглушенные стоны.
Янь решительно тряхнул головой:
— Быстрее! Забираем их и уходим, пока это порождение злобных духов не вернулось.
Упрашивать дважды не пришлось. Воины и сами желали убраться отсюда как можно скорее. Каждый понимал, что почувствует себя спокойно лишь тогда, когда окажется за городскими стенами Хучена. А до них еще добраться надо...
Пока бойцы вытаскивали на свет раненых, командир подошел к верзиле-копейщику, который принял на себя удар могучего хвоста. Воин лежал возле полуразрушенной хибары и тяжело дышал. Он прислонился к остаткам стены. Повсюду валялись куски соломы. Снег из-за тепла растаял, превращая поляну в грязное месиво. Жар от огня был почти нестерпимым. На лбу детины выступил пот. Каким-то чудом пламя пощадило эту постройку, но могло перекинуться сюда в любой миг, стоит только ветру хоть чуть-чуть сменить направление.
— Ты сможешь идти, друг мой? — телохранитель вана опустился перед ним на колени, заслоняя ладонью лицо. От огня слезились глаза.
Скривившись в гримасе боли, воин сокрушенно покачал головой:
— Боюсь, нет, бо. Спину жжет, будто в нее раскаленный меч воткнули. Ногами шевелить не могу.
Янь быстро соображал:
— Мы соорудим носилки для тебя. Из еловых веток. Мягкие, словно циновка гуна.
— Да бростье меня, бо, — сквозь зубы заупрямился верзила, — сдался я вам. Только задержу на обратном пути...
— И слышать не хочу подобные речи! Хочешь, чтобы я от угрызений совести лишился сна?
— О, не тебе, господин, угрызениями терзаться-то!...
— Нет, нет и еще раз нет! Бросать на верную погибель я никого тут не намерен! Так что мое решение непреклонно.
— Спасибо, бо... — детина прикрыл глаза.
— Не стоит благодарности, — телохранитель вана обернулся и крикнул, — соорудите носилки!
Двое воинов тут же бросились выполнять приказ, отправившись к опушке леса.
— У тебя чистое сердце, бо Янь, — просипел раненый, — а я... вот... олениху заколоть хотел...
— Неважно, о чем мы думаем. Важно, что мы делаем, — поучительно ответил командир и дотронулся до его плеча, — а теперь сбереги силы и немного помолчи, — Янь вновь обернулся, — поторопитесь, жар усиливается!
Пламя продолжало гудеть, давило на уши и заставляло выступать слезы.
«Нужно спешить!».
Двое бойцов добрались до опушки леса. Благо, на земле оказалось достаточно опавших ветвей, пригодных для создания носилок. Не придется тратить время. Один из воинов, молодой и жилистый, с большими черными глазами, получивший прозвище Пучеглаз, ринулся выполнять приказ командира.
Дыхание было учащенным, под стать сердцебиению. Из головы никак не шло то, что случилось с ними несколько минут назад. Перед мысленным взором мелькало злобное и ужасное существо с молочной чешуей... Пучеглаз то и дело прерывал сбор и опасливо озирался по сторонам, внутри весь сжимаясь от страха. Боясь вновь увидеть злого духа. Но все было спокойно. Если не считать огня, жар которого чувствовался даже здесь. Лес по-прежнему стоял не шелохнувшись. Среди крепких стволов сгущался сумрак, а на его фоне хлопьями падал снег.
Пучеглаз наклонился и схватил охапку ветвей. Иголки впились в кожу и забрались под ногти. Воин с трудом удержал все это в руках. Ладони тряслись, будто он не выходил из запоя неделю.
«Духи, помогите собраться... дайте сил... и хворост собрать тоже помогите».
Последний виток мысли показался настолько забавным и нелепым, что он чуть истерично не рассмеялся и не выронил ветви. Напряжение немного спало... но оно стремительно вернулось вновь, когда Пучеглаз решил в очередной раз оглядеться.
Он увидел фигуру. В паре десятков бу от себя. Она стояла, окутанная сумраком леса. Белые снежинки падали на серую рубаху, таяли и оставляли на ткани темные пятна. Пучеглаз вздрогнул от неожиданности и едва
