— тон Лаоху оставался ровным и холодным, — у нас не так много его осталось. И не говорите лишний раз о том, с чем нам пришлось столкнуться. Слухи поползут в любом случае. Уже поползли. Но не стоит подбрасывать бамбук в костер.
Оба кивнули.
— И откройте амбары, — добавил Повелитель, — раздайте часть зерна и риса тем, кто в этом нуждается. Это поможет успокоить горожан. Хотя бы на время.
— Я немедленно начну подготовку гонцов и исполнять твою волю, светлейший ван, — молвил Юншэн.
Лаоху вяло взмахнул рукой, отпуская своего слугу:
— Иди, и да осветит Шанди твой путь.
Советник низко поклонился и, развернувшись, спешно направился к выходу. Подол желтого одеяния тихо шуршал в наступившей тишине. Ван и Фу остались одни.
Выждав пару мгновений, Лаоху резко вскочил, спустился, не глядя на военачальника прошел к окну и устремил взор на сад, видневшийся внизу. Вода в пруду отливалась в лучах солнца, подобно драгоценным камням. Птицы щебетали среди фруктовых деревьев и цветов. Ван вновь стал выбивать пальцами дробь по доспеху.
Гун терпеливо ждал дальнейших речей своего Повелителя. И те не заставили себя ждать слишком долго.
— Прибереги свою неприязнь к Юншэню до лучших времен, — холодно бросил Лаоху.
— Он чересчур печется о своих чжунах, — проскрежетал Фу.
— Но он прав, — ван не обернулся, — твое предложение может привести к бунту или восстанию. Это последнее, что нам сейчас нужно.
— Я не стану оспаривать твое решение, бо. Ведь кто я такой?
Лаоху улыбнулся краями губ, ибо уловил в голосе военачальника досаду и раздражение.
— Сейчас нам нужно единство, — тем не менее сурово молвил он, — и открытых дрязг я не потерплю. Ты знаешь, Фу.
— Я сделаю все, что прикажешь, — раздался сдержанный, но искренний ответ.
— Держи войско наготове.
Даже не оборачиваясь, ван почувствовал, как гун от неожиданности вскинул голову. Улыбка снова промелькнула на лице Лаоху.
— Повелитель?
— Мы должны заранее просчитать все ходы. Если посольство Юншэня потерпит неудачу... если клан Цзунсюн заломит грабительскую цену... мы поднимем налоги втрое. Тогда возможна смута, и у нас не останется выбора. Ею могут воспользоваться. Тот же Цзунсюн. Враги всегда ищут время нашей слабости. Придется укреплять границы.
— Быть может нам атаковать Цзунсюн? — внезапно предложил гун. — И отобрать все силой? Мы всегда так поступали.
— Нет, — покачал голвой Лаоху, — не сейчас. Слишком смутные времена внутри самого Хучена. Цена неудачи может стоить нам всего. Ты понял меня, Фу?
— Да, — коротко и с готовностью кивнул тот.
— Тогда ты знаешь, что делать.
— Я проверю городские укрепления, — поклонился Фу.
— Верное решение. Не лишним будет их улучшить, — ван пожевал нижнюю губу и добавил, — направь на работы тех чжунов, что особо нуждаются в еде. Я хоть и велел раскрыть амбары, пусть получают пищу не за просто так.
— Будет исполнено.
— Хорошо. Тогда прием окончен.
Гун снова поклонился, а затем резко развернулся и направился к выходу. Звук его шагов громко отдавался в пустоте приемного зала.
Вскоре Лаоху остался один.
Его беспокоила открытая неприязнь между Юншэнем и Фу. Последний наотрез отказывался понимать советника, видел в нем предателя и пособника чжунов. Сам же Юншэн ставил дела мирные превыше военных и всегда стремился найти решения, не прибегая к силе оружия. И его, вана, задача была уравновешивать этих двоих. Сейчас это важно, как никогда. Но на то он и Повелитель, и должен править достойно. Особенно в смутные времена. Нехорошее предчувствие грызло Лаоху — что они вот-вот наступят...
«Или уже наступили... — ван вздохнул, — мне надо немного отвлечься».
Он снова бросил взгляд на сад, раскинувшийся внизу. Мэйфан сейчас должна быть там вместе с детьми.
«Проведаю их, а потом вернусь к делам» — решил Лаоху и отошел от окна.
***
Холод сковал члены, страх закрался в душу, но Янь усилием воли подавил слабость. Заставил себя двигаться. Он нужен своим людям. Крики и вопли доносились до него из-под обломков. Командир сбросил с себя остатки соломенной крыши. В лицо тут же ударил морозный ветер. Снег повалил с серого неба. Изо рта клубами шел пар. Телохранитель вана огляделся.
Огромное существо с мощными лапами стояло посреди хутора и сносило ударами хвоста одну хижину за другой. Страшный грохот сливался со злобным шипением. Тварь вынуждала бойцов, прятавшихся внутри, выбегать наружу, дабы не быть погребенными под обломками. А на открытой местности люди становились легкой добычей для когтистых лап и ледяной струи.
Вот тот самый зеленый юнец, с выпученными от ужаса глазами, выбежал из-под развалин хибары. Миг — и он застыл ледяным изваянием, вжав голову в плечи и разведя руки в прыжке. Раздался звон, замороженные останки разлетелись, подобно кувшину из глины. Криков становилось все больше.
