к губам кончики ее пальцев. Когда тащить их за собой дальше было уже невозможно, ему пришлось выпустить свою добычу, и певица, потупя голову, скрылась у себя в уборной. Не успел адвокат выпрямиться, как что-то снова ударило его сзади. С трудом устояв на ногах, он подумал: «Ах, эти женщины, они посылают нас на великие подвиги, которые лишь в самих себе заключают награду! А впрочем, как знать… — И он снова бойко завилял задом. — Может быть, она и еще что-то имела в виду».
— Эй, адвокат! — окликнул Полли, но голос его затерялся в окружающем грохоте и стуке.
— Оставьте его, — сказал молодой Савеццо, который пришел вместе с ним. — Я сам найду дорогу.
Старикашка Джоконди, нимало не задумываясь, направился куда-то вглубь.
— Артистическую уборную я мигом отыщу. Странствуя по свету, все изучишь.
Весело насвистывая, он постучал в дверь, подмигнул своим спутникам и приоткрыл ее.
— Кто там? — крикнула Флора Гарлинда, вскакивая из-за туалетного столика. — Кого это еще принесло? Нет, довольно! Хватит с меня. Я вас не знаю и предпочитаю быть одна. Поняли? Ведь я буду петь для вас, чего вам еще от меня нужно?
— Ничего, ничего, простите! — Джоконди все еще лепетал какие-то извинения, когда дверь уже плотно захлопнулась перед его носом.
— Вот чертовка-то! — возмутился Полли. — Видели: у нее лицо старой ведьмы. Ни за что не поверю, что ей двадцать два года. Она просто накрасилась, чтобы обмануть нас.
— Так ведь это же искусство, — возразил молодой Савеццо. — Видно, что вы, господа, далеки от подобных вопросов.
Когда вся тройка убралась с дороги, к уборной на цыпочках подошел портной Кьяралунци. Он постучался и замер в почтительной позе, втянув голову в плечи; на его торжественной физиономии уныло свисали длинные усы. Бережно протянул он вперед огромный букет. В уборной что-то загремело, и примадонна так стремительно распахнула дверь, что ударилась в живот портного. Она отпрянула, а он даже с места не сдвинулся.
— Ах, это вы, — сказала она с явным облегчением. — И даже с цветами! Ну, входите. Кстати, вы мне понадобитесь, будете подавать мне гребни. Тут была какая-то женщина, но я приказала ей убраться, она ужасно бестолковая, я не выношу таких людей. Вы прекрасно исполнили свое соло. Когда слушаешь вас, чувствуешь, что играет честный человек.
— Кто это у нее? — спросил между тем Полли. — Мне показалось…
— Кому же и быть, как не любовнику, — ответил Джоконди. — Потому-то она и не приняла нас. Мы бы им помешали.
— Хорошо бы выяснить, кто это, — предложил молодой Савеццо, снедаемый черной завистью.
Друзья крадучись обошли сцену, уже загороженную декорациями, и увидели между кулис адвоката, которого облепил целый выводок хористок. Они порхали вокруг него, задевали его своими смуглыми, облепленными пудрой ручками, закатывали глазки, склоняли головки и вдруг — фыркали ему в лицо.
— Скажите, адвокат, вы, говорят, покровитель женщин, ну не издевательство ли, что мне велят надеть это ужасное платье цвета кофейной гущи?
— Так это вы сегодня спасли нас от верной смерти? Какой вы храбрый!
— Ни один учтивый кавалер не откажет даме в маленьком задатке, — прощебетала другая, подставив свое пестрое личико к самым его губам.
Однако стоило ему сделать движение, как она упорхнула и издали показала ему язык. Но тут на них грозно воззрился сторож, и вся стайка разлетелась с визгом, оставив после себя только облачко пудры.
Полли шепнул адвокату:
— У Флоры Гарлинда сидит любовник. Мы слышали, как она разговаривала с мужчиной. Кто бы это мог быть?
Адвокат напустил на себя таинственность:
— Откуда мне знать. — И переведя дух: — Впрочем, я только что от нее. Я прошел через сцену и немного опередил вас.
Полли вытаращился на него.
— Ну и адвокат!
— Я ничего не сказал. — Лицо адвоката сияло торжеством.
Мимо проходили супрефект и аптекарь; Аквистапаче, ковыляя на своей деревяшке, старался не отстать от синьора Фьорио, потому что с противоположной стороны к ним подходила, обмахиваясь веером, Италия. Супрефект поклонился первым.
— Синьорина, я приветствую в вашем лице будущую звезду и счастлив, что видел ваш многообещающий дебют.
И он погладил свою холеную бородку. Аптекарь толкнул адвоката в бок, но тот только завел глаза.
— Однако…
— Я вижу, вы одеваетесь быстрее других, — продолжал синьор Фьорио. — Очень мило. И какой живописный костюм! Вы не романьолку ли изображаете{39}?
— Я, сударь, жена трактирщика, трактирщика с площади Монтанара, — я вышла за него замуж, хоть он и старик, чтобы утереть нос этой разлучнице Тоньетте. Она моя подруга, а отбила у меня Пьеро, и я за это ее оговорила, а теперь она промышляет на площади Монтанара.
— Ну, за это я вас не хвалю. Надеюсь, на самом деле вы не способны на такие поступки, — возразил супрефект.
Горожане одобрительно смеялись, и больше всех старался адвокат.
— Нет-нет, она этого не сделает. Она для этого слишком добрая девушка, ручаюсь вам, сударь!
У представителя власти был недовольный вид. Италия щекотала глазами и его и адвоката попеременно. И от греха решила перевести разговор на более отвлеченные темы.
— Что поделаешь, синьоры: в новых операх обычно все кончается дурно и печально. Мне даже не пришлось надеть мой прекрасный костюм — трактирщица в таком большом городе, как Рим, конечно, одевается, как все. Но неужто же отказываться от всякой красоты?
— Ни в коем случае! — с горячностью отозвался супрефект; и после некоторого колебания — Я, собственно, и пришел, чтобы почтить ее, потому что вы поистине сочетаете в себе искусство и красоту. Ваша жизнь, синьорина, конечно, полна радости.
— Не скажите, сударь, бывают и у нас огорчения. Мало ли несправедливости на свете! Представьте, маэстро только что вычеркнул у меня арию. Правда, во втором действии у меня их две, но зато в первом не было ни одной. Он говорит, что мы запаздываем на полтора часа и что, мол, в следующий раз он позволит мне спеть ее. Но это, знаете ли, слабое утешение. Одно дело — рядовой спектакль, а другое — премьера! И почему он именно на мне решил отыграться? Небось у Гарлинда не тронет ни одной ноты! Хотя благодарности от нее ждать нечего! Вся опера состоит из ее арий да из ее дуэтов с Пьеро. Как только они снова встретятся и залягут спать под этой древней аркой, остальные хоть домой уходи…
— Как, разве они еще встретятся? — удивился Полли.
— Обыкновенное дело — на улице, — пояснил Джоконди.
— Но чем же я могу вам помочь? — осведомился супрефект.
Италия скорчила гримаску.
— Какая уж тут помощь, ведь это все Гарлинда крутит, а
