пестиком и тычинкой она все-таки выбрала пестик и, как оказалось, не прогадала. В мире пестиков ей везло куда больше, и сейчас, по словам Анны, ее сердце было занято одной известной шведской моделью.
– Да пока рассказывать нечего. Лучше ты расскажи про Филиппа. Я о нем совсем ничего не знаю.
Они болтали, как в прежние времена, и, когда Таш закончила свой рассказ, Фаина задумчиво произнесла:
– Надо же, я никогда бы не подумала, что он гетеро.
Таш чуть не поперхнулась.
– Скажешь тоже, – она рассмеялась. – Посмотри на него… Да он самый мужественный мужчина из всех, кого я когда-либо видела.
На время ужина гости сняли маски, и Фаина еще раз взглянула на его профиль. Точеный латиноамериканский профиль с высокими скулами и острым подбородком, уверенный, нет, скорее эгоистический взгляд. Да, пожалуй, она ошиблась.
– Мы все идем танцевать! – Катя на минутку подбежала посплетничать с Таш, – Маркиз Монтагю в полном восторге от праздника! Чарльз сказал, что мне удалось вдохнуть жизнь в плесневевшие веками стены и придать вечеринке налет гламура, – и маркиза де Помпадур вновь исчезла в толпе в поисках своего Папы Римского.
В соседнем зале заиграла музыка, и гости, снова надев маски, потихоньку переместились туда. Посередине зала со стенами, оформленными с помощью приема тромплей «окнами» – оптическими обманками – лежал красный овальный ковер с золотым орнаментом. Вдоль стен выстроились громоздкие бархатные кресла и изящные канапе, обтянутые парчой. Каролина опустилась на канапе, обитое бордовым дамаском.
– Устала от танцев… – выдохнула она и подхватила хрустальный бокал с шампанским с подноса проходившего мимо официанта, тот был облачён в золотую ливрею. – Вы кого-нибудь тут узнаете? – обратилась она к Таш и Фаине, подсевшим к ней. – Катя просила не снимать маски до поздравления именинника! Иначе, говорит, упадет градус карнавальной реальности.
Таш боролась с желанием сорвать с себя эту дурацкую маску, под которой ее начал одолевать зуд.
– Реальность реальностью, но моя реальность – прыщи, если я не сниму ее, хотя бы на время. Пожалуй, пройдусь до туалета.
Ее место рядом с Каролиной тут же заняла миниатюрная женщина в черном бархатном платье с жемчужным ожерельем.
Как она и полагала, кожа под маской покраснела и чуть припухла. Все. Достаточно маскарада. Припудрившись и расправив перо на шляпе, она вышла в коридор. В полутьме она ориентировалась лишь по чуть подсвеченной, будто бы освещенной луной, дорожке. И вдруг услышала звук приближающихся шагов. Таш оглянулась и, увидев знакомый тюрбан с голубым камнем, вздохнула:
– Филипп, не пугай меня так.
А он, молча, схватил ее за руку и потянул к себе. Необъятные поля ее шляпы задели его тюрбан, и он слетел с головы, обнажив светлые кудри. – Бен?
Бен притянул ее ближе. Она почувствовала тепло его дыхания у себя на губах.
А на другом конце лунной дорожки замедлил шаг другой обладатель тюрбана с голубым камнем. Его кулаки сжались, глаза налились кровью, но он развернулся и с улыбкой возвратился в танцевальный зал. Наконец в его голове все встало на свои места.
В это время женщина в бархатном платье, подсевшая к Каролине, обрушилась на нее:
– Дрянная, неблагодарная девчонка! До каких пор ты собираешься мстить моему мальчику?
Каролина сразу узнала высокий голос леди Янг.
– Добрый вечер, Аннабель. Я не понимаю, о чем вы.
– Ты специально притащила сюда Марка Гринберга? Чтобы позлить меня?
– Аннабель, мы с Марком встречаемся, и это сугубо мое и его дело.
Каролина хотела подняться, но сухая морщинистая рука леди Янг остановила ее.
– Ошибаешься, детка. Это очень даже мое дело. Еще года не прошло со смерти Хью, а ты уже встречаешься с его врагами. – Ее чахлая рука судорожно затряслась.
– Врагов, которых он сам себе нажил из-за собственной жадности.
– Ты шутишь? Жадности? – она залилась дребезжащим смехом. – Жадности надо поучиться у твоего женишка. Он нагрел моего сына и чуть не упрятал его за решетку. Слава Всевышнему, суд оказался умнее.
– Что такое вы говорите?
– А то, что Марк надул его с ливийским контрактом, вот о чем!
19. Как увидеть небо в алмазах
– Ты ей веришь?
Мир, так искусно сотканный Марком изо лжи, вмиг разрушился для нее.
– У меня нет никаких оснований не доверять ей. Она обещала прислать старые судебные документы, как только доедет до дома. – Каролина была спокойна, лишь уголки ее рта опустились.
– Ты его любишь? – Таш понимающе погладила ее по руке.
– Люблю? – усмехнулась Каролина. – По-моему, мы оставили это понятие глубоко в девятнадцатом веке. – Хью преподал мне отличный урок, после которого, боюсь, любить я смогу лишь себя. – Она ласково взглянула на Таш: – Ну и тебя. – Она чмокнула ее в щеку. – Пока не говори никому, хорошо?
– Хорошо, только ты тоже никому не говори, что Бен только что хотел меня поцеловать, – ее щеки залились розовым румянцем.
На этот раз лицо Каролины отразило всю гамму ее эмоций, глаза заискрились азартом.
–
Ты сумасшедшая! И что теперь?
–
Ничего. Я не позволила ему этого сделать…
Погода оказалась не по сезону теплой, и завтрак накрыли на террасе.
– Какой вчера был волшебный вечер, – мечтательно проговорила Таш. В глазах Филиппа на секунду сверкнула ярость, но, взяв себя в руки, он добавил:
– Удивительно, как все это время Катя умудрялась скрывать свой талант, – он сделал небольшой глоток кофе, – надо бы попросить ее помочь нам с Новым годом. – Улыбаясь, он обвел взглядом всех сидящих с ним за столом: – Вы все, естественно, приглашены. Комнат хватит на всех!
Таш смутилась. Приглашение в Гштад прозвучало как само собой разумеющееся, хотя она слышала об этом впервые.
– А я думала поехать в Африку на сафари, – попыталась было она возразить.
– Дорогая, – он нежно поцеловал ее в лоб, – на сафари мы можем поехать и в декабре, а Новый год давайте встретим вместе.
Его слова звучали вполне разумно.
– Отличная идея! Да и у Каролины теперь там свой дом.
Таш взглянула на Марка. Он протирал очки тряпочкой. И как это она раньше не замечала фальши в его елейном голосе? Утром леди Янг прислала Каролине сканы документов. Он действительно пытался засадить Хью за решетку. Уж от кого от кого, а от такого скромняги-ботаника она не ожидала подвоха. Пока Марк принимал душ, Каролина распорядилась, чтобы все ее вещи забрали
