такое сказать?
*****
Ледяной порывистый ветер раскачивал флаги на Парк-Лейн и срывал шапки с прохожих. Ей во что бы то ни стало, надо было отвлечься. «Эксмур-стрит, пожалуйста», – сказала она водителю. Через пятнадцать минут такси притормозило возле серого кирпичного дома. Она поднялась в палату, чтобы проведать маленькую Кристину, но ее место на койке уже занимала толстая черная женщина в зеленом платке на голове. Таш вышла в коридор. Она хорошо помнила этот коридор. Навстречу шли несовершенные и нездоровые люди, «люди с дефектами», как только что назвала их Катя, доживающие свои последние дни. Худощавый старик в полосатом халате подмигнул ей, и она улыбнулась ему в ответ. Наконец она дошла до комнаты, куда в прошлый раз так спешил Бен.
– Добрый день, – обратилась она к плотному мужчине, который тогда оборвал их поцелуй. – Кажется, вас зовут Алистер? Я Таш, подруга Бена Спенсера и Лурдес. Я хотела бы сделать пожертвование.
– Да, я вас помню. Присаживайтесь, пожалуйста, – он указал ей на стул напротив. – Заполните, пожалуйста, эти формы. Вы можете это сделать дома, чтобы не тратить время, и подъехать к нам завтра.
Домой она шла пешком. В голове вдруг наступила предельная ясность. Она должна задать ему всего один вопрос!
Увидев хозяйку, Бенни завилял ей хвостом. Затаившись, он выжидал, пока она снимет обувь, и как только она встала, бросился облизывать ее шею. Таш почесала Бенни за ухом. Вот она – безусловная любовь. И ему не важно, молода она, здорова, красива ли…
Филипп оторвал голову от компьютера:
– Как прошел ланч с мамой?
– Нормально.
– Где была потом? – Он встал, чтобы ее поцеловать. – Мама сказала, что вы расстались пару часов назад, – ласково произнес он.
– Филипп, – она подошла к нему вплотную, – твоя мама сегодня предложила мне деньги за рождение ребенка.
Он, молча, ждал продолжения.
– После обеда я заехала в хоспис, где умерла Лулу.
Он понимающе кивнул.
– Филипп, я хочу сделать пожертвование. – Она взяла сумку и достала из нее бумаги, – большое пожертвование. Понимаешь, для меня это важно. Я хочу, чтобы ты тоже пожертвовал деньги для этого хосписа. Я тебе оставлю бумаги, ты их заполни сам, сколько считаешь нужным. – Она встала. – Ник заказал самолет на завтра на одиннадцать утра, и нам еще надо собраться перед отъездом. Я хочу встать пораньше и успеть заскочить в хоспис, чтобы деньги успели прийти к Рождеству.
Она поставила будильник на семь. Утром выглянула в окно. Хмурые декабрьские облака висели низко над городом. Приняв душ, она спустилась вниз. Бенни, положив морду на вытянутые передние лапы, полудремал на кухне в ожидании прогулки и завтрака. Увидев ее, он подскочил приласкаться. Она чмокнула его в нос:
– Бенни, подожди.
И взяла со стола бумаги. Бумаги были заполнены аккуратным, почти каллиграфическим почерком. В графе имя было вписано – Филипп Эдуардо Рибейро Гонсалез Джуниор, в графе сумма значилась тысяча фунтов. Ком подкатил к ее горлу. Они готовы дать за одного здорового ребенка миллион, а на миллион больных выдавливают из себя тысячу?! Таш заполнила недостающие графы, выпила чаю, вывела на прогулку Бенни и понеслась в хоспис. Алистер ждал ее в кабинете.
– Вот, все заполнено, проверьте, – она протянула ему бумаги.
– Да, кажется, все в порядке, – подтвердил Алистер, изучив документ. – Спасибо вам за вашу необыкновенную щедрость, мисс Романов, и. – он еще раз взглянул в бумаги, – мистеру Рибейро Гонсалезу тоже.
Она сидела на кровати и уже несколько минут смотрела в какую-то бледно-серую точку на стенке.
– Дорогая, ты все собрала? – Филипп показался в дверном проеме со стопкой шерстяных свитеров.
Она медленно повернула голову:
– Филипп, я никуда не еду.
Он, было, остановился, но, рассмеявшись, продолжил сборы.
– Хватит шутить, давай собирайся быстрее.
Он сложил свитеры в чемодан и протянул руку взять часы с тумбочки, но взглядом наткнулся на что-то розовое… розовое сердечко. Кольцо. Он взял его и медленно покрутил между пальцами.
– Я не понимаю… – Филипп опустился на кровать.
– Филипп, прости меня, но мы с тобой из разных миров, – ее голос был тих, но тверд. – Мы не сможем прожить вместе и года. Это иллюзия…
– Не говори так, – перебил он ее. – Я люблю тебя.
– Нет, Филипп. Любишь ты только себя. А меня не хочешь терять, как маленький мальчик не хочет терять игрушку, которой он не наигрался…
– Это неправда!
– Мы с тобой живем, как чужие, и даже секс у нас… какой-то унылый!
– Причем тут секс! Брак не про секс и не про любовь! – завелся он. – Мы с тобой – идеальная пара. Молодые, красивые и успешные, и у нас родятся здоровые дети! С мамиными связями я сделаю блестящую политическую карьеру. Может быть, стану и президентом. Неужели ты не хочешь быть первой леди? Вместе мы достигнем небывалых высот! Такая суперпара, вызывающая зависть окружающих. Разве не блестящая перспектива?
– Филипп, – она рассмеялась, – да ты сам понимаешь, что только что подтвердил мои слова? В том-то и дело, что я не хочу быть частью никакой совершенной пары! Я не хочу быть самкой-производительницей. Я хочу любви со всеми ее несовершенствами! Я хочу помогать несовершенным людям и давать им надежду! Это делает меня сильнее! А ты ничего не понял.
– Скажи, это все из-за него? Из-за Бена?
– Причем тут Бен?
– Я видел, как вы целовались у маркиза Монтагю.
Таш тяжело сглотнула.
– Ты уходишь к нему?
– Нет, Филипп. Это вовсе не из-за Бена.
Она хотела обнять его за голову, но он увернулся. Через секунду он стоял на ногах, грубо бросив ее на кровать. Одной рукой он держал ее холку, а другой стаскивал с нее джинсы. Чертовы джинсы не поддавались, и он изо всей силы дернул их вниз. Она застонала от боли.
– Лежи, сука, не дергайся! – он справился с джинсами и расстегивал ширинку на своих штанах. – Дай мне насладиться тобой в последний раз.
Она не чувствовала ничего, кроме монотонных толчков, сопровождаемых громкими ругательствами:
– Дура, она и есть дура, надо же быть такой дурой, отказаться от миллиона. Беги к своему вшивому Бену, пусть он тебя трахает в нищете, и плодите нищих ублюдков… – Он сжал ей шею. – А пока давай сделаем одного мне. Красивого и здорового. – Частота толчков увеличивалась, и затем она услышала сдавленный хрип. – Получай, сука, получай. – Она почувствовала, как толчки понемногу стихли, но он все еще не выпускал ее из-под себя.
– По правде говоря, ты мне даже не нравишься. – Он, наконец, поднялся. – Помнишь, ты застала меня в ванной? Да я дрочил на
