…Шипел, шептал непонятные слова невзрачный фонтан, и казалось — это шелестит ветер, гоняя рыжую пыль по угрюмым просторам Кидонии.
Алекс взглянул на часы и медленно, будто неся на плечах тяжелый груз, поднялся со скамейки.
* * *
Разговор за столом явно не клеился. Алекса не покидало тягостное ощущение, что за стеной гостиной, в соседней комнате, находится гроб с мертвым телом. Впрочем, в некотором роде так оно и было. И не один гроб стоял в этом старом доме, а два. Флоренс Рок… Саймон Рок…
Клара Баллард сидела напротив Алекса. Ее чашка чая оставалась нетронутой, и заброшенно ютились на блюдце из псевдомуранского стекла кружочки рассыпчатого сахарного печенья — такие же блюдца, целых три, когда-то в приступе злости разбила Гедда. Как только эта женщина появилась на крыльце, Батлер понял, в кого пошла Флоренс. С умело обработанного косметикой довольно моложавого лица смотрели знакомые глаза цвета неба, вот только небо казалось подернутым легкой облачностью. Строгий костюм с оттенком красного дерева гармонировал с аккуратно уложенными, крашенными «под каштан» волосами.
Рядом с матерью Флоренс сгорбилась над чашкой женщина с округлым серьезным лицом. На нем выделялись черные полукружия бровей и чуть тронутые лиловой помадой пухлые губы. Если бы ему не сказали, Алекс ни за что бы не догадался, что это родная сестра Флоренс, Кейт — видно, тут одержали верх отцовские хромосомы. Отца в своих рассказах Флоренс никогда не упоминала. Сестра, насколько Батлер помнил, была замужем и жила где-то здесь, в Чаттануге.
Третья из собравшихся за столом женщин надежно устроила свое полноватое тело на стуле по левую руку от Батлера. Это была не родственница, а то ли приятельница, то ли подруга — он особенно не вникал при знакомстве. Ее пышная грудь рвалась наружу из-под облегающей яркой блузки, а огненные волосы, рассыпавшиеся по округлым плечам, свели бы с ума любого пожарного.
А вот Мэгги за столом не было. Она отказалась чаевничать со взрослыми и ушла к себе, в детскую, — худенькая восьмилетняя девчушка с лицом лесной птицы, обнаружившей свое гнездо разоренным. У Алекса перехватило горло, когда он увидел ее. А взглянув в серые — не материнские — глаза Мэгги, он почему-то подумал: этот ребенок чувствует, что мама, как и отец, никогда не вернется… Осторожно пожимая маленькую теплую ладошку, он заставил себя улыбнуться и вынул из кармана специально купленный в аэропорту тройной батончик «Додо» в скользкой радужной упаковке. То, что произнесла Мэгги после «спасибо», заставило его беспомощно взглянуть на Клару Баллард.
— Бабушка сказала, что вы работали вместе с мамой. А почему вы уже вернулись, а мама еще нет?
— Я же тебе объясняла, Мэгги: у мистера Батлера ничего не получалось, и его отправили домой, а у мамы получается. Поэтому ее оставили. Так, мистер Батлер?
— Так, так, — торопливо покивал Алекс. — Твоя мама много рассказывала о тебе. Она тебя помнит и любит.
«Не нужно было мне здесь появляться», — подумал он. Его коробило от собственного фальшивого голоса.
— Мама любит не меня, а свою работу, — серьезно сказала девочка. — Когда я вырасту, и у меня будет дочка, я буду брать ее с собой на работу.
— Мама любит тебя, Мэгги, — повторил Батлер. — А детей туда брать не разрешают.
— Почему? — спросила Мэгги.
— Давайте пить чай, — быстро предложила Клара Баллард.
Но чаепитие получалось очень грустным. Батлер чувствовал, не видел, а именно чувствовал, как мать Флоренс раз за разом бросает на него взгляд, надеясь расшевелить, вызвать на разговор о дочери. Но он боялся заводить такой разговор, боялся сказать лишнее. И вообще, на душе у него было отвратительно, потому что он не любил недомолвок и полуправды. Он по горло был сыт полуправдой за последние годы жизни с Геддой.
— Фло часто рассказывала о вас, — все-таки начал он, повторив то, что уже говорил по телефону. — О вас и Мэгги…
— Она вообще о людях только хорошее говорила, — поспешно вступила в разговор огненноволосая. — И мне всегда, что ни попросишь: «Хорошо, Пен, без проблем».
Однажды в детстве Алекс, стремясь во всем проявлять самостоятельность, попытался починить забарахливший выключатель. Снял крышку, полез пальцем — и получил удар током. Ощущение запомнилось на всю жизнь. Последние слова соседки по столу были похожи на тот давний удар. Только пришелся он не в палец, как тогда, а в голову. Электрический разряд проскочил прямо в мозг — и там вспыхнуло, и осветились дальние темные углы, и кое-где начала осыпаться корка, открывая кусочки изображений на хранящихся в запасниках памяти картинах. Вот чье-то лицо, а вот — часть пейзажа, а вон там, внизу, у самой рамы, проступили надписи…
— Вы Пен, соседка? — еле слышно спросил Алекс, боясь, что в следующее мгновение все опять исчезнет в темноте. — Фло вас подвозила… в больницу… перед тем как…
«Там, в клинике, женщина, — зазвучал в его голове голос Флоренс Рок. Она сидела у светящейся стены в огромном пустом зале и теребила ворот комбинезона, и волосы ее были присыпаны красноватым налетом. — Пожилая… Она не ходит, ее возят… Она что-то знает обо мне…»
Неужели Пол Доусон прав, и барьер начал разваливаться?
Пышногрудая огненная женщина всем телом повернулась к Батлеру и часто-часто закивала:
— Да-да-да! Подвозила! К маме, к Святому Марку. У меня там мама, десятый год уже, я бы ее забрала, но там ей лучше, там лечат, а у меня сын… Господи, она и обо мне рассказывала? Да-да, подвозила, подвозила, перед самым отъездом…
«Не нужны мне подземные города, меня Мэгги ждет, — вновь донеслись до него слова Флоренс, донеслись оттуда, из недр Марсианского Сфинкса, из обширного зала, где были только он и она. — Барби — светлая королева в светлом дворце-аквариуме… А другая Барби — темная королева в черном дворце…»
— Ваза, — произнес Батлер, поднимая глаза на Клару Баллард. — Черная ваза… В комнате у Флоренс, в детстве…
— Да-да, ваза! — воскликнула соседка, опережая хозяйку дома. — Так и стоит, если Мэгги не разбила, она у меня умудрилась зеркало разбить. — Пен стремительно, словно делая зарядку, развернулась от Батлера к миссис Баллард: — Не разбила, Клара?
— Ее должна была еще я разбить, — вмешалась Кейт, словно обрадовавшись возможности увести разговор в другое русло. — Попала в нее мячом, она на пол… Только там стенки вот такой толщины. — Она показала Батлеру пальцами, какой именно толщины была ваза.
— Подарок. И принимать не хотелось, и выбросить нельзя, — туманно пояснила Клара Баллард.
Возвращалось, возвращалось забытое. Пусть отдельными штрихами, фрагментами, но — возвращалось.
— Женщина в сером плаще, — сомнамбулически продолжал Батлер, невольно подражая тону, каким эти слова произносила Флоренс. — Отдам тебя серой женщине. Что это за женщина?
Клара Баллард слабо махнула рукой.
— Это давно… Я, наверное, была такой, как Мэгги. Сидела на крыльце, там, — она повела подбородком в сторону двери, — и какая-то странная женщина остановилась у ограды. И смотрит на меня. Лица не помню, и в чем ее странность — тоже не помню. Помню, что здорово напугалась, почему — не знаю. Убежала в дом, и по лестнице — к себе, наверх… Сколько же всего она вам рассказала… Вообще-то, болтуньей ее вряд ли можно назвать, и Кейт тоже…
— Да-да, — вновь закивала Пен. — Это я уж болтунья так болтунья, а Фло больше слушать любит… любила… Господи… — У нее задрожали губы.
Алекс уже не слышал этих слов. Он шел по бесконечному залу, оставив Флоренс сидеть у стены, и впереди, как он думал тогда, был выход из Сфинкса… А на самом деле никакого выхода не оказалось, только еще одна стена — непреодолимая каменная толща, не давающая никаких шансов… И — Уаджет, Око Гора, символ глаз души, выбитый на стене. А потом — внезапный блеск зеркальной вогнутой поверхности, далекое отражение женской фигурки в оранжевом комбинезоне, багровая вспышка и странный гитарный звук…
И главное, самое главное — исчезновение Фло. Он бросил ее, он забыл о ней, устремившись к предполагаемому выходу, — и проворонил ее. Если бы он не оставил ее — она бы не исчезла. Или же они исчезли бы вместе. И через год вместе вышли навстречу Нарбутису и Миллзу. Или до сих пор бродили бы внутри Сфинкса…
Он, скотина Алекс Батлер, проворонил Флоренс.
Ему стало так плохо, что он обеими руками вцепился в край стола.
— Мистер Батлер? — донесся до нее обеспокоенный голос Клары Баллард.
Он с трудом заставил себя ответить:
— Извините, мне нужно идти…
В глаза матери Флоренс он смотреть не мог.
10
— Выпейте кофе, Алекс, — посоветовал Пол Доусон, сидя за столом и с участием глядя на хмурого Батлера. — Кофе тонизирует, легче станет.
— Это заблуждение. Я уж лучше воду. Вы сидите, пейте… только, ради бога, не курите!
