Она вошла в затопленный зал, и тотчас оказалась по колено в грязной воде. Затем – по пояс. Но впереди виднелся слабый просвет, а это означало только то, что она добралась до цели. Вернее – вышла на дорогу к цели.
После долгого мучительного карабканья по облепленным плесенью и мхом камням, она протиснулась в узкую щель между полусгнившими балками, выбралась на свет, и тотчас её руки по локоть погрузились в вязкую топь. Похоже, болото пошло в наступление на крепостную стену. Кое-как Амарта нашла твёрдую кочку и отсиделась на ней несколько минут, переводя дух. Затем поднялась, глубоко вдохнула сырой, пропитанный дурманом ядовитых болот воздух, и решительно направилась во Мглу.
Ей не оставалось ничего другого. Если ей действительно удалось оторваться от погони хадамартовых экзекуторов, то нет ничего глупее, чем вернуться на дорогу. Направиться же к Северным вратам с внешней стороны будет не меньшей глупостью. Амарта уже слышала о нескольких атаках болотных даймонов на защитников Северных врат. Лучники истыкают её стрелами, попросту не поверив, что из Мглы может появиться что-то, кроме нечисти.
«Маркос не ребёнок. Он обо всём догадается и пойдёт во Мглу. Он найдёт меня».
…Она прошла с полсотни шагов и уже заблудилась, не разбираясь даже, в какой стороне остались Северные врата. Вокруг царил иной мир, чужая вселенная, сотканная из белой пелены прошлого – обрывков воспоминаний и отражений душ тех людей, что взглянули когда-то в мифическое Зеркало Мглы. Эти воспоминания и отражения и были сейчас неодолимой стеной, укрывающей Мглистую Богиню.
Однако выбор сделан. Обратного пути нет. Амарта всё решила ещё тогда, когда посланница Маркоса принесла ей его просьбу. Трое палачей за её спиной только подтвердили правильность её выбора. От них нигде не скрыться. Конечно, можно закрыться в подаренном Сильвирой городском доме. Экзекуторы не посмеют проникнуть в хорошо охраняемое здание, но они будут неустанно следить за ним, навевая тревогу и страх. День и ночь, год за годом они будут терпеливо дожидаться того дня, когда вдова Фосфероса со своим ребёнком отважится выйти на улицу… И однажды это произойдёт. А если и нет – что ж, лучше ребёнку не появляться на свет, чем жить и расти в четырёх стенах, будучи узником страхов своей матери.
«Отец бы поддержал меня. Он сказал бы, что я всё сделала правильно».
Почему-то она не сомневалась в этом сейчас. Тёмный князь Эреб был жестоким предводителем Кольца Мести – сообщества магов, поклявшихся мстить сторонникам Третьего миротворца до конца своих дней. Он ненавидел миротворцев и королеву Сильвиру, ненавидел лесных чародеев и серых магов… Наверное, было бы проще перечислить тех, к кому он не питал ненависти. Он был безумцем, одержимым местью, безумцем, возложившим на алтарь некромантов своё единственное дитя. Было время, когда Амарта клялась, что сама убьёт его, после того как расправится с Седьмым миротворцем. Но сейчас она нуждалась в своём отце. Перед своим уходом из Амархтона, спиромаг Хоркис рассказал ей о его последних днях. В просветлениях между припадками безумия тёмный князь Эреб звал свою дочь, не желая уходить в вечность, не попрощавшись с нею. Но тогда на пути к Амархтону Амарту задержала болезнь, насланная, как теперь она уже не сомневалась, проклятым Асамаром. Позже у могилы Эреба архимаги Тёмного Круга рассказали ей, что он завещал ей не забывать свои клятвы и продолжать дело мести. Но теперь Тёмный Круг пал, а с ним рассыпались и его тайны. И спиромаг Хоркис передал ей истинное завещание тёмного князя Эреба. «Пусть она меня простит, – произнёс он на смертном одре. – Пусть простит за то чудовищное зло, которое я причинил ей в своём безумии. Третий миротворец лишил её матери, а я лишил её счастья. Если бы я мог всё повернуть вспять!.. Пусть живёт в сельве, если она ей мила. И пусть поскорее выйдет замуж и продолжит наш род. Пусть будет счастлива».
«Он так и сказал?» – поначалу не поверила Амарта, но спиромагу Хоркису было незачем её обманывать или приукрашивать последние слова Эреба. Он со свойственной ему холодностью исполнил свой долг, открыв ей тайну, от которой ему не было никакого проку: «После смерти твоего отца Асамар убедил Тёмный Круг солгать тебе, решив, что обуянная жаждой мести дочь Эреба принесёт больше пользы, чем уединившаяся в сельве тихоня».
Но Амарта не сомневалась, что главная причина была в другом. Асамар надеялся возродить Проклятие миротворцев, а для этого ему нужно было поддерживать в Амарте горение старой мести. Именно для этого он убил в Раздорожной Таверне её дядю Дальмара, подстроив всё так, словно это сделал Маркоса. По этой же причине Асамар не хотел, чтобы Амарта умерла раньше времени. По крайней мере, до того дня, когда она встретила Эфая. С той минуты всякая возможность возродить через дочь Эреба Проклятие миротворцев была утрачена. Понимал ли это Асамар? Скорее всего, да. Во всяком случае, в подземельях Тёмного Круга его хаймары намеревались убить Амарту вместе с Эфаем…
«Отец, отец, что бы ты сказал, узнав за кого я вышла замуж!»
Она шла по топкой почве без посоха и жезла – ни одна из магических вещей ей сейчас не поможет, кроме стихии собственной души. Её руки, опущенные и ослабленные – сами по себе боевые жезлы, а её сердце – кипящая магическая энергия. Но увы, она не поможет ей против тех трёх преследователей, что едва не убили её на дороге. Она могла попробовать снова воссоздать в душе чувство, что она не одна, что она любима многими людьми… Но вот какими? Чьи образы можно использовать для этой цели? Эфай мёртв, дядя Дальмар тоже. Старый Толкователь Судеб и Хозяйка Леса были к ней добры, но они не те люди. Все, кто по-настоящему её любил и нуждался в ней – мертвы.
«Аделиане говорят, Спаситель никого не оставляет в одиночестве», – подгоняемая отчаянием, подумала она.
Эфай почему-то никогда не рассказывал ей о вере в Путь Истины.
«Расскажи мне о своём Боге», – сама как-то попросила она. Но он только смотрел на неё и улыбался, и ей ничего не оставалось, как улыбаться в ответ. Когда она повторила свою просьбу, он уступил её любопытству, сказав: «Что мне ответить тебе? Слова пусты… Вернее, не просто пусты, но и опасны. Слова порождают образы. Какой образ возникает в твоей голове, когда ты слышишь слово «Спаситель»? В лучшем случае, тебе представляется скучный философ, который никого не спасает, а лишь равнодушно глядит, как его последователи сжигают селения лесных чародеев и убивают их жителей». «Стало быть, мне надо называть Его другим именем?» – спросила Амарта, задумавшись, какое же слово будет вызывать в ней более светлый образ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
