лицемеры, они не хотели видеть на троне кого-то похожего на себя, не дракона. Это просто не укладывалось в их голове.
С другой стороны, бастарда они видеть не хотели тоже.
Тогда совет принял решение женить наследника на драконице. Уже его дети вполне могли бы быть драконами, это бы решило проблему.
Так Аквинтия и стала королевой Файрэ-Лиры. Она была герцогиней в чужой стране, даже не готовилась к подобному.
Её родители и совет — все решили за неё.
В новую, чужую страну за ней отправился старший брат. Он стал предводителем армии, она же должна была быть просто матерью детей короля.
Драконицы гораздо сильнее драконов, людям это очень нравилось. Это был очень хороший способ укрепить кровь короны и дух народа.
Только вот сам король оказался не только обычным человеком, но и редкостным… разгильдяем. Всё, что его волновало — женщины, наряды и вино. Совет это очень волновало.
Но когда Аквинтия стала королевой, всё изменилось. Как-то незаметно молодая девушка подмяла под себя всю власть. Она позволила королю развлекаться, он должен был лишь играть для людей определённую роль. Все решения же принимала сильная драконица. Умная, неумеющая чувствовать, идеальная. С ней страна расцвела.
Она и принимала решения, и рожала детей, и воевала иногда наравне со своими генералами, становясь огромной драконицей и уничтожая целые армии…
Разумеется, все её заслуги, которые было возможно приписать королю, приписывались королю.
А все, что было невозможно приписать, потому что король не дракон, приписывались кому-нибудь из генералов.
Потому что у королевы был лишь один минус — она была женщина.
А женщина не может делать такие великие вещи.
Королева оказалась совсем не такой, какой я её себе представляла. Это не была гордая женщина, помешенная на старых правилах и из-за этого глотающая измены мужа и так далее. Не была идеальная наседка. Вовсе нет.
Её Величество — драконица. Самая сильная и расчётливая из всех. Она не любит и не страдает. Она идеальный серый кардинал.
Интересно… почему при этом при всём королева всегда недооценивала принцессу? Ведь рано или поздно и вправду смогла бы погубить Ричарда и испортить его матери все планы…
Плохо одно — невовремя королева решила исправить свой промах и взять Ви под контроль.
Теперь то здесь всего лишь я.
И я просто хочу жить, а не вот это все.
Когда королева взашла на трон, она решила что бастрад может рано или поздно спутать все карты. Всё-таки он дракон и мужчина, а она драконица. В глазах людей он всё равно был в выигрыше. Ещё и король чудил…
Аквинтия решила сослать бастарда подальше.
А затем и убить, сославшись на происки врагов. Внезапные враги — это вообще отличный способ убивать своих же, которые уже не нужны. И отличный инструмент пропаганды.
Но произошло ужасное. Этот бастард, дядя Ричарда, получается, еще и нашёл свою истинную. С этим уже ничего нельзя было сделать. Истинность для драконов священна. Поэтому Аквинтия оставила его в живых. И поэтому ей важно, чтобы у Ричарда была истинная. И чтобы был наследник от такого великолепного союза.
Это окончательно укрепит главное ответвление короны и усилит власть.
Но Аквинтии не повезло и второй раз, ведь истинной оказалась я.
Решив, что непокорность уж слишком выпячивает (хотя я и пару слов не успела сказать, но этого уже хватило), драконица решила подстраховаться.
Всему этому не учила меня Алиса. Она рассказывала общую историю. То, как она подаётся людям. Официальная версия предполагает то, что королева лишь тень своего мужа.
А это ровным счётом не так.
Наверное, именно об этом мне все твердят. И Ричард, и Аквинтия.
Все должны чётко играть свои роли.
Но мне она этого не доверила.
Чёрт…
Я больше не могу сопротивляться.
Чувствую, ещё чуть-чуть, и уже не буду принадлежать себе, что бы это ни значило.
Как раз в этот момент, словно в первый мой день здесь, в комнату врывается злой Ричард.
— Отойди от неё! — рычит он… на свою мать.
Глава 18
Под охраной истинного
Я вижу всё словно в замедленной съёмке. Для моих измученных глаз, полных слёз, Ричарда окружает золотистое, мягкой свечение истинности.
Я не могу не подумать, как он прекрасен.
Должно быть, он весьма и весьма устал после того, чем там занимался. Должно быть, его лицо перекашивает гримаса ярости. Должно быть, с его каштановых волос стекает вода, ведь за окном льёт дождь.
Но для меня в этот миг всё равно нет никого прекраснее на свете.
Это, кажется, знак, что мой мозг совершенно расплавился из-за воздействия злобной драконицы-королевы и истинности.
И лицо моё теперь не лицо, а жидкое месиво, в котором утопает расхлябанная тупая улыбка. Инстинкт. Инстинкт, потому что это мой истинный зашёл в комнату. Потому что каждая клетка моего тела должна радоваться его присутствию и ловить от него с упоением грёбаные драконьи флюиды…
Королева убирает ладонь с моей макушки, холодок сразу же отступает. И я чувствую себя старым платьем, которое сбросили с вешалки. Оно тут же падает, комкается и становится лужицей ткани на полу. Вот так и я. Падаю на кровать и не могу пошевелиться. Слишком большие усилия прилагала, чтобы выносить действия той, кого должна называть госпожей.
С которой планировала всё-таки хоть как-то наладить контакт.
Но этого, видно, никогда не будет…
Не вижу всей картины, хотя и упорно не закрываю глаза, сосредоточенно моргаю. Хоть мне и плохо, хоть я и словно в тумане, но пропустить такое зрелище всё-таки совсем не хочется.
— Ты не вовремя, — у королевы ледяной стан и ледяной голос. — Не нужно меня прерывать. Никогда.
Её выправка пугает, но Ричард, оказывается, у меня не из робкого десятка.
Он кричит на королеву:
— Больше никогда, слышишь, никогда не смей её трогать! Что ты сделала?
— Ничего, по твоей милости… — представляю, как она слегка кривит тонкие губы. — Ричард, это касается благополучия государства. Я и без того потратила много сил… Неужели ты правда хочешь встать на моём пути?
Хочет? Нет, конечно, разве он станет? Разве посмеет перечить матери?
Вялые мысли текут куда-то, я могу лишь наблюдать за ними и за происходящим.
Что ж…
Ричард кидается ко мне, касается моих волос, касается щеки.
— Ты с ума сошла? — рычит он так, что я вздрагиваю. Никогда не видела его таким. Никогда не ощущала от него такого… огня. Невидимый, но хищный, он
