— Я думал об этом, — сказал он.
— Когда?
— В первый вечер, когда у тебя остался.
— Да, — подтвердила она. — Я знала, что ты о чем–то думаешь — что–то про ребенка. Значит, хочешь? — Она повернулась к нему. — Хочешь жениться на мне, если удастся все устроить? Где–то год понадобится, а к тому времени и ребенок уже родится. Но мы почти все это время могли бы быть вместе.
— Могли бы, — согласился он.
Справа от них был овощной магазин. Она вошла в него, катя перед собой тележку. Он последовал за ней. У ящика с салатом–латуком она тщательно выбрала несколько кочанов, взвесила их и оборвала лишние листья. Покончив с латуком, она принялась наполнять бумажный пакет кабачками.
— Доброе утро, барышня, — поприветствовал ее пожилой продавец, когда она принесла овощи к прилавку.
— Здравствуйте, — сказала она.
На прилавке лежали помидоры. Она взяла два и добавила к ним зеленого лука и селвдерея. Джиму она сказала:
— Хочу приготовить тебе салат.
— У тебя это хорошо получается?
— Неплохо, — сказала она, платя за покупки. — Нужно взять итальянского домашнего сыра… Пробовал когда–нибудь? Рикотта называется.
В гастрономе она остановилась у витрины и стала изучать сыры и колбасы. Продавец узнал ее и поздоровался. Ее узнавали все — старички — владельцы итальянской бакалейной лавки, торговцы мясом и рыбой. Это был ее маршрут: она шла со своей тележкой из одного магазина в другой, внимательно все осматривала, находила нужное.
— Вот, — продавец предложил ей клинышек белого монтерейского джека[89]. — Как вам?
Она попробовала.
— Нет, поострее бы, — сказала она.
— Вам для салата?
Продавец дал ей чеддера.
— Этот пойдет, — одобрила она. — И еще рикотты.
Она расплатилась, положила пакеты в тележку, и они вышли на улицу.
— Тебе дают пробовать продукты? — спросил Джим.
— Это если не просишь, — сказала она. — Если просто стоишь и смотришь. Тебе нравится, как там пахнет? Турецким горохом, оливковым маслом, специями, колбасами разными. На колбасы у меня обычно денег не хватает.
— Все тебя знают, — заметил он.
— Я тут много времени провожу.
В супермаркете она купила коричневого рису, фунт сливочного масла по сниженной цене и кварту майонеза, тоже по сниженной цене.
— Яиц в распродаже нет, — посетовала она. — Глянь, шестьдесят центов за дюжину хотят. Придется в «Сейфуэй»[90] пойти, там посмотреть.
Докатив тележку до кассы, она встала в очередь. Он остался за ограждением. За ней стояла крупная старуха в шелковом платье, впереди — две темнокожие женщины. Среди домохозяек и покупателей она чувствовала себя как рыба в воде. Она улыбнулась ему.
— Ты мастер по магазинам ходить, — сказал он, когда они вышли.
— Мне это нравится.
— Без очереди не пытаются влезать? — спросил он и подумал, что вряд ли.
— Бывает. Но я тех, кто хочет пролезть, сразу вычисляю — по виду.
В «Сейфуэе» она купила яиц и кофе.
— Теперь в аптеку надо, — сказала она. — А потом — домой, обед готовить.
Держа в руке рецепт, она ждала у стойки с журналами, жевательной резинкой и лезвиями для бритв. Это была ее стихия. Ходить вот так по магазинам. Отмеривать, оценивать, сравнивать цены в разных местах. Осмотрительно переходить из одной лавки в другую.
Когда они пошли обратно, к ней, тележка была нагружена свертками.
— Откуда она у тебя? — спросил он про тележку.
— Арт сделал.
В гостиной она один за другим выложила свертки на массивный дубовый стол. Каждый из них она вынимала осторожно, чтобы не раздавить яйца и помидоры. Купленный пакет ягод она отнесла на кухню, чтобы помыть. Налив в кастрюлю воды, она зажгла конфорку под ней и положила два яйца. Потом достала большую миску и принялась нарезать помидоры, латук и зеленый лук для салата. Сев за кухонный стол и поставив миску на колени, она стала измельчать сельдерей и сваренное вкрутую яйцо.
— И что, твое бесплодие нельзя вылечить? — спросила она.
— Нет.
— И ничего не изменится?
— Оно не пройдет, — сказал он.
Рейчел спросила:
— Ты об этом думаешь?
— Иногда. Когда больше делать нечего.
— Наверное, ужасно на душе от этого. А как это определяют — не на кроликах же?
— Берут пробу. Считают количество сперматозоидов на кубический сантиметр. Должно быть шестьдесят миллионов.
— У тебя было столько?
— Да. Но у слишком многих из них оказалось неправильное строение. Для них зачатие невозможно, — объяснил он.
— Но хоть какие–то были нормальными?
— Если бы я совокуплялся с женщиной круглые сутки несколько лет подряд, то, вероятно, смог бы ее оплодотворить. Пэт и я решили обследоваться и узнать, почему у нас ничего не получается. И вот, нашли причину. Виноват оказался я.
— Шестьдесят миллионов — ничего себе.
— Но с точки зрения статистики вероятность очень мала.
К салату она сделала сэндвичи с сыром.
— Хлеб я сама пекла, — сообщила она.
Хлеб был превосходный.
— Как салат? — спросила она.
— Замечательный.
Он наелся досыта. Она сидела напротив и не отрывала от него глаз.
— Как ты думаешь, она на Арта набросилась, потому что знала, что у него ребенок будет? — спросила она.
— Может быть. И поэтому тоже.
— Чтобы наверстать, что с тобой не успела? — Она говорила без тени смущения.
— Думаю, она пошла на это от безысходности, — ответил он. — Ей нужно было сделать что–то, и она понимала, что со мной у нее не получится. И тут ей попался Арт.
— Разве ты не видишь, что она дрянь–человек?
— Это уж я сам как–нибудь решу.
Она кивнула.
— Это мое дело, — добавил он.
— Ну, решай. — Глаза у нее загорелись, она смотрела на него пристально, с угрозой. — Плохой она человек. Никудышный. Зачем ты делаешь вид, что это не так? Не понимаю, как такой мужчина, как ты, мог связаться с ней.
— Ты безжалостна.
— Что–что? О чем ты? — Взгляд ее стал подозрительным.
— Ты, Рейчел, самая настоящая пуританка. Уж такая праведница.
— Ты на ней женишься, чтобы от меня отделаться?
— Нет, — сказал он.
— Так зачем же тогда?
— Потому что я люблю ее.
— А тебе не кажется, что она теперь — как вещь общего пользования?
— Нет, — ответил он.
— Ты понял, что я в записке хотела тебе сказать?
— Понял. Поэтому и пошел за тобой.
— Что ты об этом думаешь?
Ему нечего было ответить.
— Я считаю, что тебе нужно забыть про нее и жениться на мне. Вот так. Из меня хорошая жена получится. Не веришь? Ты не веришь, что я на все готова, только бы тебе хорошо было?
Слова застряли у него в горле.
— Я не могу сказать тебе «да», — наконец произнес он.
— И что тогда? Значит, не женишься?
Он знал, что она спрашивает его в последний раз. И если он сейчас откажется, то с этим покончено. Какой соблазн! Как близок он к тому, чтобы согласиться. Пошло все к черту, подумал он. Это точно стоит все го остального, и даже больше.
— Постой, — сказала Рейчел и зажала уши руками. — Ничего не говори прямо сейчас. Сходи со мной в магазин… Одежду для беременных хочу посмотреть.
Она убрала посуду и поставила ее в раковину. Потом, надев свое чуть не волочащееся по полу коричневое пальто, вышла из квартиры. Он по шел с ней — ему хотелось этого, хотелось побыть с ней как можно дольше. Они оба, чувствуя что–то похожее, слонялись по улицам, лениво шли мимо магазинов, рассматривали витрины, людей. Рейчел заходила внутрь, разговаривала с продавцами, ей до всего было дело. До магазина одежды они добрались только в три часа.
На обратном пути она предложила:
— Давай колы где–нибудь попьем.
Впереди был ларек с хот–догами. Из радиоприемника доносились звуки джампа.
— Что будешь? — спросил он, доставая мелочь.
— Колу, и все.
Поставив пакет с одеждой у ног и перекинув пальто через руку, она прислонилась со стаканом кока–колы к стене киоска. Она пила молча, видимо, обдумывая то, что он сказал.
— Тебе ее жалко? — спросила она. — В этом дело?
— Нет, — сказал он.
— Тогда я не понимаю.
— А что ты чувствуешь к тем, кто беспомощен? Пользуешься этим?
Зажав в губах соломинку, она молча изучала его.
— Некоторые пользуются, — сказал он. — Даже большинство.
— Они сами виноваты, что такие слабые, — ответила она.
— Боже.
— Слабые не выживают. Это ведь эволюция, разве нет? Естественный отбор, или как там?
— Да, конечно, — понимая бесполезность спора, согласился он.
— А что тут плохого?
— Ничего.
— Но ты так не считаешь, — сказала она.
— Я так не считаю, когда я люблю человека. Если он беспомощен и ему нужна помощь, мне хочется помочь. Ты думаешь так же. Сама это говорила.
