— Попробуй выяснить у своего лучшего друга сэра Нейла Рорке. — Он искоса посмотрел на Монти.
— Он начнет задавать неудобные вопросы, откуда я все это узнала. У меня есть куда лучшая идея. Можешь ли ты залезть в личные дела сотрудников и найти мне домашний адрес Уинстона Смита? Если мы собираемся завтра поехать в гости, мы можем, проезжая мимо, повидать и его. И мне кажется, что вне пределов здания Бендикс он согласится поговорить со мной.
Коннор улыбнулся:
— Ты знаешь тут поблизости какую-нибудь дешевую гостиницу? Мы можем одним выстрелом уложить двух зайцев.
— Ты не хочешь остаться здесь?
— Конечно, я хочу провести здесь вечер. Но завтра тебе понадобится телефон для связи с Уэнтуортом, а мне — чтобы влезть в компьютер «Бендикса» и раздобыть адреса. Так что давай с утра первым делом займемся поисками такого места.
— И снимем номер лишь для того, чтобы сделать пару звонков. Звучит экстравагантно.
Он в упор посмотрел на нее:
— В том, чтобы попытаться остаться в живых, нет ничего экстравагантного, Монти.
Ее словно окатили ледяной водой.
— Что ты от меня скрываешь?
Он промолчал.
— Тобой что-то движет, Коннор. Бывают моменты, когда мне кажется, что ты впадаешь в паранойю, как старый Губерт Уэнтуорт. Ты не находишь, что пришло время поделиться со мной? Эвмениду. Твой псевдоним пользователя. Дух мести. Не в этом ли мотив твоих действий?
Он снова промолчал.
— Ты хочешь отомстить — так же, как и Уэнтуорт? В этом причина? Или я заблуждалась на твой счет? Может, для тебя это всего лишь игра и тобой руководит легкое любопытство, но его недостаточно, чтобы ты рискнул своим положением ради того, во что ты веришь?
Он протянул руки и сжал в ладонях лицо Монти.
— В понедельник я предупреждал тебя — брось это расследование, пока еще у тебя есть такая возможность. А ты мне ответила, что ты стайер. Не нападай на меня, Монти, мы с тобой на одной стороне.
— Так ли? Я ничего не знаю о тебе. Мы спим вместе, мы разговариваем, и это в самом деле чудесно, но ты мне никогда ничего не рассказывал о себе. Каждый раз, когда я спрашивала о твоем прошлом, ты уходил в сторону, как ловкий политик. Я не знаю, кто ты на самом деле.
— Когда придет время, узнаешь.
— А когда оно придет, это время?
74
Воскресенье, 27 ноября 1994 года
Когда БМВ отъехал от гостиницы, в которой они остановились меньше часа назад, Монти сидела на месте пассажира. Коннор вел машину, следуя ее указаниям, и через пару миль они уже набирали скорость на почти пустынном шоссе М-4.
Утреннее сияние солнца уже поблекло, и небо затянулось мраморной пеленой облаков; еще несколько часов — и начнет смеркаться. Капли дождя застучали по ветровому стеклу. Примеряясь к движениям «дворников», Монти искала знак поворота и прикидывала, как ей убедить отца помочь им. Сколько она может рассказать ему? И, что более важно, не подвергнет ли она его физической опасности?
Из-за Анны и других женщин в списке она должна действовать как можно быстрее. Одна из них должна была рожать в декабре; удастся ли спасти ее, если врач будет предупрежден о ситуации?
Она подумала о Чарльзе Кингсли, который остался наедине с горем в своей прекрасной квартире, и о том ужасе, который через несколько недель обрушится на мужей других ни о чем не подозревающих женщин.
Монти решила, что должна рассказать отцу все. Она должна поставить крест на той уверенности, которую внушила ему, что «Бендикс Шер» — самая лучшая компания; теперь он должен знать ее подлинную сущность. Несмотря на свое упрямство, он был мудрым человеком; может, он и придумает, как лучше действовать. Когда пришла к такому выводу, почувствовала себя чуть более спокойной.
Дом Губерта Уэнтуорта располагался на тихой, непритязательной улочке окраины Слоуша. Стены домов были выложены мелкой коричневой галькой и украшены имитацией стропил времен Тюдоров. Строение, как и ее владелец, производило впечатление запущенности и неухоженности.
Монти взялась за дверной молоток и постучала, и как раз в этот момент дверь открылась. На пороге стоял Губерт Уэнтуорт.
Она представила Коннора и Губерта друг другу. Уэнтуорт пожал протянутую руку и ответил на приветствие.
— Как поживаете, мистер Моллой? Если не ошибаюсь, у вас балтиморский акцент?
— Вы не ошиблись. Я просто поражен!
Уэнтуорт пригласил их войти. Дом был маленьким и неухоженным, и Монти сморщила нос от запаха старых вещей, пыли и кошек. На стене висела керамическая плитка с рукописной надписью «Благословение этому дому». Все это напомнило ей визиты к бабушке в детском возрасте.
Они прошли дальше, гостиная оказалась на удивление чистой и уютной. Всюду на столах и полках стояли фотографии в рамках.
С первого взгляда Монти показалось, что на всех фото одна и та же женщина, и девушка сразу узнала ее по тем фотографиям, которые Губерт Уэнтуорт показывал ей в коттедже. Это была его покойная жена. Из-за обилия фотографий комната выглядела как усыпальница. Приглядевшись, Монти обратила внимание на серию фотографий, прослеживающих взросление маленькой девочки от младенца до молодой женщины. Ее она тоже узнала. Из хорошенькой малышки Сара Уэнтуорт, в замужестве Джонсон, превратилась в неброскую женщину. Ей не повезло — она унаследовала круглое как блин лицо отца, а не высокие скулы матери; игра генов, подумала Монти.
Ее охватило острое чувство горечи. Она остановила взгляд на свадебной фотографии. Сара стояла на церковном дворе рядом со скромным молодым человеком с короткими черными волосами. Алан Джонсон. Тоже мертв. Покончил с собой. Если не считать Губерта Уэнтуорта, все, изображенные на фотографиях в этой комнате, были мертвы.
Оставив их, хозяин дома пошел приготовить чай. Вскоре он появился с подносом, на котором стояли чайник, чашки, молочник и масляные пирожные.
— Пирожные, — сказал он. — Мы всегда подавали их к чаю. Сара, моя дочь, всегда приносила мне вкусные пирожные, боюсь, куда лучше, чем эти. — Он стал разливать чай.
— Вы сами растили Сару, мистер Уэнтуорт? — спросила Монти.
— Да, сам. Франсуаза умерла, когда дочке было всего три года. Она была фотожурналистом, часто ездила во Вьетнам. — Он налил чаю себе и сел с напряженной улыбкой. — Понимаете, Франсуаза делала фотографии для «Пари матч» и…
— Там она и погибла? — спросил Коннор. — На войне?
Он кивнул:
— Она была убита, а я — отравлен дефолиантом, который они называли «Оранжевым агентом». — Уэнтуорт помолчал. Его лицо напряглось, он продолжил: — Под выброс дефолианта попал целый журналистский корпус. По ошибке. Семьдесят процентов присутствовавших там репортеров сегодня скончались от рака. Мне приходится каждые полгода проходить обследование. Мне говорят, что моя судьба — это только вопрос времени.
Монти сочувственно посмотрела на него, не зная, что сказать.
— «Оранжевый агент»? — переспросил Коннор.
— Да. Или другая химия, почти такая же, как «Оранжевый агент». Как напалм, который убил мою жену, эта химия была произведена на одном из заводов «Бендикс Шер» в Соединенных Штатах.
Он нарушил молчание, наступившее за его словами, предложив пирожные. Монти их не хотела, но, чтобы не обидеть хозяина, взяла кусочек; Коннор же положил себе ломоть и стал с аппетитом его есть.
— Может, с вами все и обойдется, — сказал он. — Эта химия не обязательно поражает всех и каждого.
Уэнтуорт улыбнулся ему, но в этой улыбке чувствовался легкий след зависти — к молодости Коннора и его невинности, ко всей той жизни, которая лежит перед ним.
— Время. Вот что самое ценное для меня. Время, которое у меня осталось. Я боюсь не смерти. Я боюсь оставить незавершенным дело. Я… я часто думаю… — Он вдруг остановился и начал снова: — Вы проделали большой путь, и я должен перейти к делу. Как хорошо, что вы позвонили. У меня есть то, что вы должны увидеть.
Он поднялся и вышел из комнаты. Монти повернулась к Коннору и спросила, что он обо всем этом думает, но тот был глубоко погружен в свои мысли и не ответил ей.
Уэнтуорт вернулся, держа в руках папку. Он посмотрел сначала на Коннора, потом на Монти, после чего, приняв решение, протянул папку Монти. Она открыла ее и прочла название первого документа: «Конфиденциальное расследование случаев смерти рожениц».
Она подняла глаза, ожидая разъяснений.
— Правительство, — сказал он. — Оно занялось расследованием всех случаев смертей при родах. Бланки отчетности должны были заполнять гинекологи, акушеры, анестезиологи и патологоанатомы. Документы отсылались региональному эксперту, а затем шли в центральный офис министерства здравоохранения. — У Уэнтуорта был смущенный вид, но он не скрывал, что доволен собой. — Я получил данные на первых трех женщин, которые скончались после приема «Матернокса»… сведений о четвертой еще нет. И у меня есть алфавитный список женщин, которые за последние двенадцать месяцев в Британии умерли при родах… на тот случай, если у нас возникнет необходимость провести более широкое расследование.
