наблюдал за ней в предвкушении. Его золотистые глаза светились радостью и любовью.
– Мы в твоем домике в горах? – ахнула Скарлетт, подходя ближе к окну. На многие мили вокруг не было ни души. Во всяком случае, она никого не увидела.
– В нашем домике в горах, – поправил Сорин, подходя к ней сзади. – Ты получила всего меня, а я – всю тебя. Больше никому сюда входить не позволено. Никогда.
– Никогда? – спросила Скарлетт, подняв брови.
Обняв ее за талию, Сорин добавил:
– Пожалуй, Сайрус был здесь однажды. Они пытались до меня достучаться. Элиза несколько раз колотила в дверь и проклинала меня, когда я отказался ее впустить.
– Как часто ты приходишь сюда?
– Всякий раз, когда мне требуется уединение. Или когда нужно выпить и поразмышлять.
– То есть когда хочется показать свой крутой нрав?
– И чтобы побыть наедине с моим близнецовым пламенем, – добавил принц Огня низким, гортанным голосом.
Повернувшись в объятиях Сорина, Скарлетт прочла на его лице желание, которое застилало глаза.
– Хм. Выходит, дворец недостаточно большой, чтобы мы могли там уединиться?
– Не для тех звуков, которые ты будешь издавать нынче вечером, принцесса, – прорычал он, приблизив свои губы к ее.
От заключенного в этих словах обещания у Скарлетт подогнулись колени. Ее близнецовое пламя. Тот, кто пришел за ней. Тот, кто не хотел ее отпускать. Тот, кто заявил на нее свои права. Она стремилась отдать ему все, что у нее было.
Сначала поцелуй был медленным и нежным, пока она не почувствовала, что связующие их узы практически вибрируют. У нее никак не получалось насытиться Сорином. Ей хотелось прикасаться к нему повсюду – и чтобы он поступал так же. Как будто их признанная связь заставляла ее стремиться к нему всеми возможными способами.
– Ты прав, – промурлыкала она, чуть отстранившись. – Эта ведьминская одежда крайне неудобная.
Сорин дьявольски ухмыльнулся, и тело Скарлетт охватило пламя: лизало ее ноги, туловище, руки… а когда исчезло, она оказалась одетой в красное платье, которое было на ней в ночь вечеринки в «Пирсе» прошлым летом.
– Серьезно? – спросила Скарлетт, удивленно подняв бровь.
– Милая, невозможно сосчитать, сколько раз с той ночи я представлял, как снимаю с тебя это платье, – прошептал он ей на ухо, и она почувствовала, как ее тело вспыхивает от желания. Она потянулась было, собираясь снять корону, до сих пор украшающую ее голову, но Сорин прошипел: – Оставь.
Он прильнул к ней поцелуем, красноречивее слов говорящим о его желании. Прижавшись к нему, Скарлетт почувствовала упирающийся в нее затвердевший член. Сорин скользнул языком по ее губам, и она мгновенно раздвинула их. Проникнув к ней в рот, он провел языком по небу, зубам, прикусил ее нижнюю губу и отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. Под хищной похотью мелькнула озабоченность.
– Ты готова к этому? Я пойму, если нет. – Он провел большим пальцем по ее скуле.
– Помнится, принц, ты говорил о поклонении мне, а я люблю, когда меня обожают, – промурлыкала она.
Ухмылка на лице Сорина сделалась совсем дикой.
– Хвала богам. – Поцеловав ее в губы, он переместился на скулу и принялся покрывать ее поцелуями. – Принцесса, я в растерянности и не знаю, с чего начать, – пробормотал он, прикусывая раковину ее заостренного уха.
Издав слабый стон, Скарлетт откинула голову, чтобы предоставить Сорину доступ к своей шее. Он мрачно хмыкнул в знак одобрения, и этот звук до основания потряс все ее существо. Он целовал и ласкал языком ее горло, постепенно спускаясь ниже, к ключицам. Еще ниже. Внезапно он остановился. Скарлетт всхлипнула в знак протеста.
Сорин уперся рукой в окно рядом с ее головой и, приблизив свое лицо к ее, провел носом по всей длине ее носа.
– Ты научилась издавать новые звуки, принцесса, – поддразнил он.
Она почувствовала, как другая его рука тянется к пуговицам на ее платье, и не успела придумать какой-нибудь язвительный комментарий, как ощутила прикосновение его пальцев к обнаженной коже. Все ее внимание, все мысли тут же устремились к этому месту. Она потянулась, чтобы помочь снять облегающее платье, но Сорин протестующе зашипел, и она замерла.
– Позволь мне самому это сделать, – прорычал он ей на ухо.
Она зарылась руками в его волосы, а он продолжил ласкать ее шею, одновременно медленно стягивая с нее платье. Наконец оно упало на пол, растеклось лужицей у ног, и Сорин отступил на шаг, чтобы оглядеть ее всю.
Прикрыв глаза, он промурлыкал ей на ухо:
– Не могу решить, с чего начать поклонение твоему телу.
Скарлетт потянулась к нему, готовая показать, с чего именно ему следует начать, но Сорин прищелкнул языком. Схватив ее запястья, он прижал их к стене над ее головой и поцеловал каждое, похоже, вспомнив, где были синяки, полученные от другого мужчины, который делал то же самое, но с невыразимой жестокостью.
– Как ты позволишь ласкать тебя, милая? – пробормотал он.
Ее колени ослабли, а тело задрожало, когда он принялся целовать ее губы, шею. Вскоре он добрался до груди, и Скарлетт выгнулась ему навстречу. Губами он начал поглаживать правую грудь, а рукой – левую. Взяв в рот правый сосок, левый он сжал пальцами, и она застонала. Покрывая ее тело поцелуями, Сорин спустился ниже, к пупку, и дальше, дальше… пока не встал перед ней на колени. Перед своей королевой. Перед своим близнецовым пламенем.
Всем видом выражая опасное превосходство, он принялся осыпать поцелуями внутреннюю сторону ее бедер, обводя языком то место, где она хотела его больше всего. Скарлетт требовательно подалась вперед, но он лишь усмехнулся, игриво проведя пальцами у нее между ног. Она снова застонала, не заботясь о том, что умоляет.
– Сорин. Пожалуйста!
Он негромко рассмеялся.
– Похоже, у тебя все же есть манеры.
Прежде чем она успела ответить, его рот оказался у входа в ее влагалище, и она вскрикнула. Обхватив рукой ее бедро, он прижал девушку к стене и начал не спеша ласкать языком. Скарлетт вцепилась в его плечо, впилась ногтями и застонала, когда он ввел в нее сначала один палец, потом второй, и принялся двигать ими. Не переставая ласкать клитор, он все ближе подводил ее к неминуемой разрядке. Быстрее и жестче работая пальцами, Сорин довел ее до предела, не прекращая ласк. Вокруг Скарлетт вспыхнули белые звездные языки пламени, среди которых танцевали кристаллизованные ледяные бриллианты. Ей все равно. Она бы и бровью не повела, даже если бы дом сгорел дотла.
Она потянулась к нему, с самодовольной, чисто мужской улыбкой на лице. Ей хотелось сорвать с него рубашку. И оружие. И, конечно, брюки.
– Боги, Скарлетт, –
