это нормально?
Отец совсем помрачнел, его морщины на переносице перестали разглаживаться. Я почувствовала себя маленьким ребенком, которого отчитывали.
– Нет, не нормально.
– Почему ты так со своей дочерью?
– Потому что она дочь Марка, папа.
– Не понимаю.
– Ты же знаешь, я не хотела ее рождения. И с тех пор ничего не изменилось.
Отец остановился, крепко взял меня за плечи и развернул к себе.
– Что ты такое говоришь? Она же твоя дочь! Твоя плоть и кровь. Ты носила ее под сердцем девять месяцев. Как ты можешь так говорить?
На глаза навернулись слезы. Он так осуждающе на меня смотрел!
– Нельзя любить или не любить ребенка только за то, кто его отец. Это, прежде всего, твоя дочь.
Мимо проходили люди, они поглядывали на нас, и, несмотря на то, что отец говорил негромко, думаю, его слышали. Лариса с Машей и Полиной ушли далеко вперед, наш разговор был вне зоны их досягаемости.
– Я люблю ее, папа. Как-то по-своему. Но не могу находиться с ней долго. Она совсем не похожа на меня. Копия Марка.
Слезы скатились с моих глаз. Я видела, что отец терзался между желанием обнять и утешить, и продолжить делать наставления, пытаясь меня вразумить.
– Папа, не смотри на меня так. Я знаю, что я самая плохая мать на свете. Но я не могу ничего с собой поделать.
И все-таки он обнял меня.
– Господи, девочка моя, когда же это закончится? Когда ты обретешь желанный покой в своем сердце? – он поцеловал меня в макушку. – Ты пойми, Полина не виновата в том, кто ее отец. Если ты будешь игнорировать ее, какое мировоззрение у нее сформируется о материнстве? Не забывай, она сама когда-то станет матерью. Что она даст своему ребенку?
– Я все понимаю, папа. Я стараюсь. Но сейчас я не могу взять ее к себе. Может быть, когда она пойдет в сад. Если мы с Игорем будем до тех пор вместе…
– Как же грустно все это слышать. А самое страшное, что я не знаю, как помочь тебе.
– Ты просто будь рядом и не осуждай меня. Это лучшее, что ты можешь сделать для меня.
Мы нагнали Ларису с детьми, они ели мороженое. Маша давала лизнуть Полине, той понравилось. Мама была бы в шоке от такой картины. Она считала, что в таком возрасте мороженое детям давать нельзя.
Когда все съели, мы пошли на аттракционы для самых маленьких. Я каталась с Полиной на руках, Маша рядом с нами. А там, где я не могла уместиться, Маша каталась одна. Если не считать начало нашей встречи, вечер прошел чудесно.
Перед самым уходом, отец – вдруг! – вспомнил, что со следующей недели уходит в отпуск, и они собираются ехать на море. Как я смотрю на то, что они возьмут с собой на отдых Полину? По взгляду, который Лариса не успела скрыть от меня, я поняла, что это решение пришло отцу спонтанно. Это не было в их планах изначально. Осознание этого подстегнуло меня согласиться.
– Я не буду возражать. Лариса, а ты не против?
– Нет, конечно, нет. Маше будет веселее.
– Да, я хочу, чтобы Полина поехала с нами! – закричала и запрыгала на месте от радости Маша.
– А куда вы едете? – уточнила я.
– В Геленджик. Мне дают путевки в санаторий.
– Здорово. А как же Полина поедет?
– Не беспокойся, я все устрою.
– Хорошо. Я только за.
После этого я отвезла Полину к маме и сообщила ей новость про поездку. Мама опять занервничала. Я успокоила ее. Если Лариса справилась с Полиной, когда та была совсем малышка, почему не справиться сейчас? А маме тем временем предложила съездить к бабушке и тоже отдохнуть. Мама оценила предложение, и я расслабилась.
Это случилось, когда мама и Полина были в отъезде. Кроме меня никого в городе не было. Мы с Игорем только зашли домой и на кухне вынимали продукты, которые купили в магазине, когда у меня зазвонил сотовый. Я удивилась, увидев имя Марка на дисплее. В последний раз по телефону мы с ним разговаривали, когда он был в Питере. Но с тех пор, казалось, прошла вечность.
Я бросила беглый взгляд на Харитонова и вышла из кухни.
– Слушаю, – в спальне ответила я.
Тишина.
– Алло, Марк? Ты меня слышишь? Что случилось?
– Лиза, я разбил ее, – он зарыдал в трубку.
– Кого? – с тревогой спросила я, прижимая ладонь к груди.
– Машину. Я вчера въехал в столб, машина вдребезги.
По голосу слышала, что он пьян.
– Марк! Ты как? Ты цел? – я думала, мое сердце выпрыгнет из груди от страха за него.
– Да, Лиза, отделался легким испугом да парой царапин.
– Ты где?
– Дома. Машину вчера эвакуировали, меня лишили прав.
– Никто не пострадал?
– Нет.
Я вздохнула с облегчением. Это самое главное.
– Лиза, мне так плохо. Все рушится. Лучше бы я сдох вчера!
– Марк, не говори так. Есть люди, которым ты нужен.
Я чувствовала, как слезы подступили к моим глазам. Чувство вины, которое я так тщательно прятала, снова полезло наружу. Смогу ли я когда-нибудь избавиться от этого ощущения? Марк никак мне в этом не помогал.
На другом конце провода наступила тишина.
– Марк! – позвала я. – Марк, ты меня слышишь?
Он отключился. Я перезвонила. И так несколько раз. Но он не брал трубку. Надо бы вздохнуть и успокоиться – Марк пьян, но машины нет, с ним ничего не случится. Но я не могла. Он один и в таком состоянии. И никого рядом.
Я обернулась, чтобы выйти из спальни. В пороге стоял Харитонов.
– Я тебя никуда не отпущу. Не хватало, чтобы ты от меня бегала к нему.
Я подошла к Игорю и прижалась к его груди.
– Игорь, пожалуйста. Мне нужно к Марку. Я ненадолго. Я только его успокою.
Он взял меня за плечи и отстранил от себя, укоризненно посмотрел в мои глаза.
– Он не маленький ребенок. Проспится и будет как огурчик. А раз приедешь, и он постоянно будет звонить.
– Я только сегодня. Он разбил машину. Мне надо убедиться, что с ним все в порядке.
– Ты же поговорила с ним. Тебе этого недостаточно?
– Игорь, прошу тебя. Он отец моей дочери.
– Не самый веский довод для меня.
– Ты можешь сам отвезти меня. Я очень быстро. Сейчас никого нет в городе, кого бы я могла попросить к нему съездить. Я больше никогда и ни о чем тебя не попрошу, но сегодня, пожалуйста, отпусти меня.
Я не имела права плакать при нем,
