озером стояла темная и ветреная ночь. Снега еще не было, и черные полосы ледяного поля часто казались открытой водой. Не скрою, страх леденил сердце, тряслись руки: наверное, и от напряжения и от слабости — четыре дня, как и все ленинградцы, мы получали по сухарю в день… Но наша автоколонна только что была в Ленинграде. И я видел, как погибали люди от голода… Спасение было на западном берегу[68]. Мы понимали — любой ценой надо было туда добраться».
Один грузовик с шофером погиб при переезде, провалившись под лед и исчезнув в воде. За следующие семь дней были проведены еще шесть рейсов, в ходе которых в город были доставлены восемьсот тонн муки и горючего. За те же семь дней еще сорок грузовиков пошли ко дну. Сугробы, как и немецкие обстрелы, оставили свой след: за три дня в снежных наносах у Новой Ладоги были брошены 350 грузовиков. В общем в операции принимали участие 3500 машин, однако в каждый отдельный момент времени более тысячи были недоступны, ибо ожидали ремонта. Тем не менее открылась, хоть и ненадежная, «Дорога жизни». Однако она не могла сильно сократить число ежедневных голодных смертей: в ноябре от голода каждый день умирало четыреста человек.
В гетто оккупированной немцами Варшавы голод тоже стал повседневной реальностью, и жертвами его становились около 200 евреев каждый день. «На улице, — записала в дневнике 22 ноября Мария Берг, — все чаще видны замерзшие человеческие тела». Порой, добавляла Мария, мать «обнимает замерзшего до смерти ребенка, пытаясь согреть мертвое тельце. Иногда ребенок прижимается к матери, думая, что она спит, и пытаясь разбудить ее, а она мертва».
Японское правительство скрывало свои приготовления за потоком переговоров в Вашингтоне и Лондоне. «Я не питаю больших надежд, — телеграфировал Черчилль Рузвельту 20 ноября, — и мы должны быть готовы к настоящей беде, возможно скоро». Через два дня под плотной завесой секретности, пока японские дипломаты продолжали обсуждать в Вашингтоне свой последний документ с британцами, австралийцами и нидерландцами, Япония ввела в действие Операцию Z и начала сбор 1-го воздушного флота в заливе Танкан на Курильских островах. То была внушительная, а возможно, и невиданная прежде сила: шесть авианосцев, легкий крейсер и девять эсминцев при поддержке двух линейных кораблей, двух тяжелых крейсеров и трех разведывательных субмарин.
Пока японские силы собирались на севере Тихого океана, на другой стороне земного шара, в Южной Атлантике, 22 ноября стало последним днем немецкого вспомогательного крейсера «Атлантис». Самый эффективный немецкий рейдер за всю войну, на счету которого было более 140 000 тонн водоизмещения торгового флота союзников, был пойман британским крейсером «Девоншир» во время дозаправки с немецкой субмарины и затоплен.
На московском направлении немецкие войска 23 ноября подошли к столице на 50 километров и достигли деревни Истра — центра русского православного паломничества, известного как Новый Иерусалим. На следующий день под натиском немецкого наступления пали города Клин и Солнечногорск; немцы оседлали главное шоссе, идущее из Москвы на север.
На Дальнем Востоке над англо-американскими дипломатами нависло ощущение угрозы; в Гонконг были отправлены канадские войска, а 24 ноября власти в Вашингтоне информировали всех командующих в Тихоокеанском регионе о возможности «внезапных агрессивных действий в любом направлении, включая нападение на Филиппины или Гуам». О Пёрл-Харборе не упоминалось.
Чтобы обратить вспять волну поражений в Северной Африке, немцы отправили в Бенгази два корабля, «Марица» и «Прочида», с горючим, крайне необходимым люфтваффе. Новость о выдвижении судов была переслана сверхсекретным сообщением «Энигмы», которое англичане расшифровали в Блетчли 24 ноября. Черчилль на основе расшифровки распорядился действовать срочно. Через 24 часа оба судна были затоплены. Другое сообщение «Энигмы», расшифрованное 29 ноября, информировало, что после гибели двух судов запасы горючего поддерживающих Роммеля военно-воздушных сил находятся «в настоящей опасности». Британский главнокомандующий генерал Окинлек тут же потребовал от своих войск в приказе от 25 ноября: «Атаковать и наступать. Всем и везде». В тот же день Черчилль телеграфировал Окинлеку: «Тесная хватка вокруг горла врага заберет у него жизнь».
Пока британские войска пытались воспользоваться добытой разведкой информацией о слабости Роммеля, Гитлер приказал нескольким немецким подлодкам в Средиземном море компенсировать успех британцев против судов снабжения Роммеля. 25 ноября одна из этих субмарин, U-331, под командованием лейтенанта фон Тизенхаузена, потопила британский линкор «Барэм» близ Саллума; утонули 868 человек. Через два дня у Тобрука был торпедирован австралийский шлюп «Парраматта»; погибли 138 человек.
25 ноября в Берлине праздновали пятую годовщину подписания Антикоминтерновского пакта. К договору с целью уничтожения коммунистического Советского Союза присоединилось уже значительное число государств: Германия, Италия, Венгрия, Испания, Болгария, Хорватия, Дания, Финляндия, Румыния и Словакия.
25 ноября советские защитники к югу от столицы были оттеснены за Венев к деревне Пятница, всего в четырех километрах от моста через Оку в Кашире. К северу от Москвы наступающие немецкие части пересекли канал имени Москвы у Яхромы и Дмитрова, угрожая окружением столицы. После падения деревни Пешки к востоку от Истры и отступления советских войск далее к Крюкову командующий 16-й армией К. К. Рокоссовский получил приказ: «Крюково — последний пункт, откуда дальше отступать нельзя. Отступать больше некуда».
Был встревожен не только Сталин, но и Гитлер; 25 ноября его адъютант, майор Энгель, заметил после долгого вечернего разговора: «Фюрер объясняет свою глубокую озабоченность русской зимой и погодными условиями, говорит, что мы опоздали на месяц. Идеальным решением было бы взятие Ленинграда, захват юга, а затем, если потребуется, окружение Москвы клещами с севера и юга и прорыв в центре. Главный кошмар сейчас — время», — добавил Энгель.
В самой Германии продолжались эксперименты по убийству газом; 25 ноября в Бухенвальде доктор Фриц Меннеке получил, как он написал жене, «нашу вторую партию из 1200 евреев», но, как он объяснил ей, «их не следовало „осматривать“». Для того чтобы зарегистрировать их неизбежный отъезд, не требовалось медицинского осмотра — достаточно было лишь достать личные дела. Затем этих 1200 евреев отправили в клинику в Бернбурге, в 160 километрах оттуда, и убили газом. Еще 1500 евреев, жителей Берлина, Мюнхена и Франкфурта, за несколько дней до этого депортировали из Германии в Каунас. Им сказали, что их отправляют в трудовой лагерь. Вместо этого их на три дня без воды и еды заперли в подземельях IX форта, стены которого были покрыты льдом и по которому гулял жгучий сквозняк, а 25 ноября их, замерзших и голодных, вывели к специально вырытым ямам и приказали раздеться. В их чемоданах были обнаружены печатные объявления, советовавшие им приготовиться к «трудной» зиме. «Они не хотели раздеваться, — рассказывал позднее ковенский еврей, доктор Аарон Перец, — и боролись против немцев». Но то была безнадежная, неравная битва, и все
