— Я особенно хорошо помню одно из его ранних заявлений, что он хочет заставить миссис Перальту страдать.
В глазах Луизы Марин отразилась тревога.
— Похоже, — произнесла Кэролайн, удивленно вскинув брови, — он не особенно стеснялся в выражениях?
— Да, это так, — равнодушно согласилась Гейтс. — Когда мистер Ариас убедился, что наши беседы с ним имеют конфиденциальный характер, он начал с видимым удовольствием пускаться в откровения. Даже сообщил мне, что, выражаясь его же словами, «собирается сломать Терри».
Кэролайн подумала, что она чего-то недопонимает. Гейтс с невозмутимостью профессионала открывала им подлинное лицо Рикардо Ариаса. Однако оставалось неясным, какую роль она отводила себе в качестве его психотерапевта.
— Говорил ли он о личных качествах миссис Перальты? — спросила Кэролайн.
— Он затрагивал определенные аспекты. Мне показалось, что его особенно интересовали те ее качества, которые он мог использовать в личных целях. Например, отец миссис Перальты был буйным алкоголиком — в этой связи мистера Ариаса интересовало, каким образом появившийся в подобной семье ребенок, в данном случае миссис Перальта, будет вести себя на суде. Его личные наблюдения за ее характером сводились к тому, что миссис Перальта всегда боялась выносить сор из избы, поэтому он сомневался, что она способна выдержать судебный процесс.
— Случалось ли, что ее действия оказывались для мистера Ариаса неожиданными?
— В известном смысле да. — Гейтс впервые позволила себе взглянуть на Паже. — Он склонен был усматривать в этом вину мистера Паже, считая, что тот поддерживает миссис Перальту, в то время как сын мистера Паже, Карло, старается занять место Рики в его отношениях с Еленой.
Внезапно Кэролайн ощутила удивительное спокойствие, словно входила в другое измерение, и все ниточки вот-вот соединятся воедино.
— Вы можете вспомнить точно, когда мистер Ариас впервые заговорил о совращении дочери? — поинтересовалась она.
— Помнится, что там произошел какой-то неприятный инцидент на школьном дворе; вроде Елена кому-то демонстрировала свои интимные места. Ему позвонила учительница. Именно тогда мистер Ариас начал спрашивать меня о симптомах и взялся за изучение специальной литературы.
— Не расценивал ли он этот инцидент в качестве повода, чтобы иметь возможность оказать давление на миссис Перальту?
— Очевидно. А возможно также, чтобы отомстить мистеру Паже и Карло за их прегрешения — реальные или мнимые — против него. Одной из отличительных черт характера мистера Ариаса было глубокое убеждение, что если вы что-то ему «сделали», он волен вершить возмездие, то есть волен в отместку что-то сделать вам. — Гейтс задумалась. — Однако — и я хочу подчеркнуть это — тревога мистера Ариаса не была совершенно необоснованным плодом его фантазии: поводом стал звонок учительницы. И симптомы недуга у его дочери не появились просто из воздуха. И я не могу определенно утверждать, что с девочкой ничего серьезного не произошло.
— Но вы догадываетесь, почему позднее мистер Ариас выдвинул конкретные обвинения против Карло Паже?
Гейтс выглядела задумчивой.
— Мистер Ариас говорил мне, что подумал о новом окружении Елены. Единственными людьми были мистер Паже и его сын, с которым Елена иногда оставалась наедине. По его словам, между ними позднее что-то произошло; Елена сказала отцу, что Карло, кажется, купал ее в ванне. Таким образом, все сошлось.
— Сложилось ли у вас определенное мнение насчет того, насколько обоснованны обвинения Рики?
— Нет. Однако я чувствовала, что история с ванной не просто выдумка мистера Ариаса. Даже допуская, что в душе мистер Ариас мог желать, чтобы Карло действительно оказался виновен.
— Что вы советовали мистеру Ариасу в этой связи?
— Чтобы он бережно заботился о Елене. Я чувствовала, что эта девочка нуждается в помощи, и не хотела, чтобы она оказалась крайней во всей этой истории. — Даэна помолчала. — Кроме того, я предположила, что, может быть, их консультант-посредник, Алек Кин, поможет им подобрать подходящего психиатра для Елены.
Вдруг Кэролайн озарила догадка: Гейтс не станет увиливать или искать объяснения своим действиям, просто она представляла свою роль иначе, чем представлял ее Рики.
— Мистер Ариас согласился с этим?
— Он согласился, что Елену необходимо кому-то показать. Однако его терзали сомнения по поводу того, удастся ли ему пройти испытание освидетельствованием, которое навязывала ему миссис Перальта. Сможет ли он выдержать психологическое тестирование.
— Какова была ваша реакция?
— Я сказала, что могу сама провести предварительное тестирование, если ему интересны результаты, — спокойно ответила Гейтс.
«Вот тебе на», — подумала Кэролайн и в тон свидетельнице спросила:
— И он пошел на это?
— Нет, — ответила Даэна. — Даже после того, как я заверила его, что ни единая живая душа, кроме меня, не будет знать результатов.
Кэролайн заметила, с каким напряженным вниманием наблюдает за ними Джозеф Дуарте.
— А у вас сложилось определенное мнение относительно возможного исхода этого теста? — спросила она.
Взгляд Гейтс выдавал крайнее напряжение, Кэролайн показалось, то, что Гейтс собиралась сейчас произнести, глубоко противоречило ее профессиональному кредо.
— Мои встречи с мистером Ариасом, — наконец промолвила она, — убедили меня в том, что передо мной человек чрезвычайно эгоцентричный, начисто лишенный способности сопереживать, с презрением относящийся к нормам общественной морали и общепринятым правилам поведения, склонный переносить собственные недостатки на других, равнодушный к чувствам и убеждениям окружающих, в высшей степени беспринципный и нечистоплотный в общении; неспособный поверить, что люди в состоянии действовать из благородных побуждений, и наделенный парадоксальной склонностью оценивать окружающих исключительно в контексте собственных нужд. — Гейтс замолчала и сосредоточенно нахмурила брови, словно обдумывая, стоит ли продолжать описание. — Такой тип личности, — после некоторой паузы, произнесла она, — может быть весьма привлекательным внешне. Ведь внешнее обаяние помогает таким людям добиться от других того, чего они хотят, и пока они имеют желаемое, весьма приятны в общении — даже радушны. Но стоит кому-то выступить против, их охватывает необузданный гнев, а поступки становятся непредсказуемыми, зачастую переходящими грань допустимого, цель которых — отомстить обидчику. Именно таким был мистер Ариас.
Кэролайн с немым изумлением взирала на Гейтс. Наконец она спохватилась.
— Внушительный набор симптомов, доктор Гейтс. Имеет ли такой тип личности какое-нибудь название?
— Социопат. — Гейтс криво усмехнулась и добавила:
— Я бы определила это без всякого теста.
Кэролайн спросила:
— Вы что-нибудь говорили мистеру Ариасу о своих наблюдениях?
— Я сказала ему вот что, — без тени улыбки произнесла Гейтс. — В результате психологического тестирования он может оказаться в крайне неблагоприятном положении.
Кэролайн вопросительно приподняла бровь.
— Как отреагировал мистер Ариас?
— С одной стороны, его реакцию можно было предсказать заранее. Он заявил, что все эти тесты — чушь собачья, и страшно разозлился на меня. С другой стороны, и мне следовало это предвидеть, — в ее голосе послышалась оскорбленная профессиональная гордость, — вместо того чтобы сосредоточиться на разрешении разногласия с миссис Перальтой, он с удвоенной энергией принялся чинить ей препятствия с целью сорвать возможное освидетельствование.
— Как он это делал — если вам известно?
Гейтс нахмурилась.
— Придав своим обвинениям против Карло форму заявления в суд. — Она снова помолчала. — На одном из сеансов он подробно изложил мне, как вечером специально поджидал миссис Перальту в ее квартире, чтобы предъявить ей сей документ. Кроме того, он рассчитывал, что, обвиняя Карло, способствует разрыву Терри с мистером Паже. — Она еще раз мельком взглянула на Паже и добавила: — Рики был уверен, что, останься миссис Перальта одна, ему удалось бы сломать ее.
Кэролайн стояла точно завороженная. Внезапно чудовищная догадка мелькнула в ее сознании: она только что оказала нечаянную услугу Салинасу, лишний раз с помощью Гейтс показав, что у Паже были причины расправиться с Рикардо Ариасом.
— Что же вы предприняли? — оправившись от удивления, спросила она.
— Пыталась отговорить его. — Гейтс обескураженно покачала головой. — Я пробовала внушить ему, что ради Елены освидетельствование необходимо. Но он ничего не хотел слышать; твердил, что миссис Перальта не оставила ему выбора. Боюсь, это тоже можно было предвидеть.
