Виктор Костенко
Ловушка
Новые сталкеры и старая боль
Сегодня широко используется понятие «сталкер», введенное советскими писателями-фантастами братьями Стругацкими в повести «Пикник на обочине». «Так у нас в Хармонте называют отчаянных парней, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удается найти», — говорил первый из известных нам сталкеров, Рэдрик Шухарт. Проникновение носило вполне прагматичный характер — утащить из Зоны артефакт («хабар») и сбыть его за деньги. Правда, занятие это сильно влияло на человека: каждый поход означал пребывание в пограничной ситуации, где каждое действие было выбором между жизнью и смертью, где всегда было место сложным моральным дилеммам, где интуиция была важнее разума.
В дальнейшем образ сталкера наполнился новым содержанием благодаря одноименному фильму Тарковского. Здесь сталкер — прагматик уже в меньшей мере, а больше человек Зоны. Он понимает и принимает Зону. И все проблемы, которые он имеет от этого, искупаются не деньгами, а пребыванием на этой территории, где другой бы не прожил и пяти минут, где есть масса чудес, неведомых обычному человеку.
Поход в Зону — это испытание себя, поиск внутренних ценностей. Но человек всегда знал о существовании неведомого, и это порождало целую систему связанных понятий и образов: «граница и приграничье» как край обитаемого и понятного мира, «страж» — тот, кто охраняет этот мир от иного, разведчик/проводник/контактер — тот, кто знаком с иным миром. Отчасти к таковым можно отнести и проводника в царство мертвых, Харона, и шаманов разных племен…
Проблема в том, что «неведомое» в XX веке сильно изменилось — географических белых пятен почти не осталось, предметы нематериального плана капитулировали перед наукой — поэтому и проводники туда стали не нужны. Однако, расправившись с традиционной мифологией, индустриальная цивилизация начала строить свою. И первым мифом она объявила новый конец света — тотальную войну планетарного масштаба с применением оружия массового поражения. Учебники гражданской обороны красочно описывали эту реальность — зоны поражения и зоны загрязнения (радиоактивного, химического, биологического). Руины и места, где нет людей, но есть опасность. Опять появились границы и проводники в неизвестное.
Проводник индустриальной эры в массовом сознании и стал называться сталкером.
Новое произведение, которое представляет коллекция «В зоне отчуждения», знакомит нас с новыми героями — «отмычками». Это пушечное мясо, их первыми бросают в самые опасные места более опытные, а иногда и более удачливые старшие, которым повезло не только найти в свое время хабар, но и живыми вернуться из Зоны. В чем-то эти молодые ребята похожи на тех мальчишек, которые первыми входили в кишлаки, захваченные «духами», в чем-то напоминают призывников первого года службы. Они молодые, неопытные… А потому жизнь их в безжалостной Зоне не стоит и ломаного гроша.
Нет смысла пересказывать новую историю, но есть смысл вспомнить, что литература, даже фантастическая, всегда была отражением реальности. Что самые разные умонастроения в обществе всегда появлялись на страницах повестей и романов, беззастенчиво обнажая самые страшные язвы этого общества. И что надежды на изменения в обществе всегда тоже появлялись в литературе.
Должно быть, пора уже задуматься о том, что настало время все язвы и боли человеческие оставлять там, на бумажных страницах, среди убористых строк. Что мир, наигравшись в сталкеров, «отмычек», «барменов» и «докторов», должен вырасти из игр так же, как вырастают из детских штанишек, и начать совершать взрослые, ответственные поступки.
Часть I
Аномалия
Глава 1
Кордон
С неба мощным потоком лилась вода. Все вокруг то наполнялось ярким светом, то сотрясалось, как перед выбросом. Но это был всего лишь дождь. Обычный дождь. Как и другие новички, я ходил отмычкой в отряде сталкера Листа. Слепой (это я), Шило и Кирпич — отмычки в полном составе — залегли в канаве между армейским блокпостом и неизменным бункером Сидоровича. Деревья прикрывали нас от глаз военных. Лист завел нас в это место, отлично понимая, что без проводника отсюда выбраться сложно.
Сам сталкер ушел несколько часов назад, и нам казалось, что он уже не вернется. Как самому опытному из отмычек мне доверили бинокль. Оптику я ни на секунду не отрывал от глаз и видел, как Лист преодолел три близко расположенные аномалии Электры. Он рассказывал, что такие аномалии встречаются только ближе к северу. Но откуда они взялись на Кордоне? Ответ на этот вопрос оставался загадкой даже для опытных сталкеров вроде Листа.
Итак, Лист прошел три аномалии, образовавшиеся здесь после очередного выброса, и исчез. Далее ничего, кроме ночи и струй дождя, в поле зрения бинокля не попадало. Разве что военные на блокпосту, которым, можно сказать, сейчас нечего было делать.
На плече у меня висел старенький, но проверенный калаш. В специальных карманах лежали два рожка к нему. Карманы я сам пришил к кожаной куртке, которую мне выдали перед первой вылазкой. Мой сталкерский рюкзак за спиной был почти пуст: только консервы «Бычки в томате», пара бинтов, хлеб и то, из-за чего мы предприняли эту вылазку, — контейнер с артефактами. Лист доверил его мне при условии, что к его приходу все, включая меня, будет на месте.
Эта вылазка была уже третьей в моей недолгой сталкерской жизни, но, по словам Листа, у меня были все шансы протянуть здесь долго.
Под дождем я промок до нитки. Однако Лист приказал нам сидеть здесь и поменьше привлекать внимание. А слово наставника — закон для его отмычек. Ослушавшись, в лучшем случае можно было получить в зубы, ну а в худшем…
— Блин, да когда же Лист вернется? — спросил Кирпич.
Он почесал за ухом и шумно зевнул.
— Не шуми! — Я посмотрел на здоровяка, сидящего рядом. — Вернется Лист, никуда не денется!
— А если он погиб? — подал голос Шило.
— Тогда…
Я на мгновение задумался. А ведь он действительно мог погибнуть. Лист был проводником со стажем, но даже он не застрахован от вмешательства Зоны в личную жизнь. Оставалось только ждать. Но сколько? Да и имело ли это смысл?
— …тогда дождемся утра и пойдем к Сидоровичу. Артефакты у нас, продадим их и… — Я неоднозначно махнул рукой.
Кирпич широко заулыбался, представив это самое «и». Глаза Шила нервно забегали, пытаясь за что-то зацепиться.
Шило. Коротко стриженные волосы, накинутый капюшон. На вид лет тридцать. Никто не знал, почему Шило пришел в Зону. Для Зоны он уже не годился. Но упорно набивался в отряд Листа, когда там были я и Кирпич. Все знали, что Лист — удачливый сталкер. После неоднократных попыток он все-таки взял Шила в отряд. В руках Шило сжимал полученный от Листа обрез.
Шило в последнее время вообще был странным. Постоянно нервничал, путался в словах. Стал каким-то скрытным. С его худого лица не сходило выражение отчаянья, как будто его должны были замучить до смерти.
Кирпич — совсем другая песня. В два раза больше меня и на голову выше. Крупные черты лица и совершенно неприглядная внешность не мешали ему жить весело и с размахом, на что внешность, впрочем, никак не влияла. Сколько раз за пьяные выходки он попадал в неприятные истории! Кирпич в Зоне был относительно недавно, однако чувствовал себя здесь как рыба в воде. Поэтому и вел себя так неосторожно. Лист взял этого сталкера на перевоспитание. И через пару дней рукоприкладства Кирпич стал другим человеком, при этом отделался только синяками и выбитым зубом. В руках он сжимал охотничье ружье, хотя ему больше подошел бы пулемет или что-то в этом роде. Кирпич стоял на коленях и смотрел в сторону блокпоста, где происходила смена караула.
— Чего им на месте не сидится? — спросил он.
— Работа у них такая — охранять мир от Зоны, а точнее, от нас. Зону ты попробуй останови, а сталкера…
— Ага, пальнул из калаша — и нет сталкера, — вставил слово Шило, посматривая на меня.
— В этом ты прав, — подтвердил Кирпич, кивая головой.
Я достал ПДА. На экране высветилось время — 23:45, после чего прибор был отправлен обратно в карман. Заодно проверил датчик движения — пусто, только несколько мутантов резвились недалеко от нас. Думая, что я не вижу, Шило покосился на меня. Он лежал в грязи и сквозь дождь пытался смотреть вверх, что из-за крупных капель радиоактивной воды у него не очень-то и получалось. Я взглянул на Шило. Совсем обычный человек, правда, со своим скелетом в шкафу. Но у кого нет этого скелета?
Мои глаза закрывались сами по себе. Спать сейчас было непозволительно. Хотя ужасно хотелось. Кирпич непрерывно зевал, да так громко, что казалось, на эти звуки сбегутся все мутанты округи.
