17.00», «Ужин с 20.00 до 23.00». Можно спуститься хотя бы ради любопытства.
VII
Александр Владимирович неправильно назвал то место столовой, в моём понимании оно являлось настоящим рестораном с барной стойкой, только специфическим, поскольку его посетители чётко делились на два сорта: те, у которых питание включено в стоимость номера, и все остальные. Первым отвели длинные столы с белыми скатертями в глубине зала, перед которыми стояла девушка в чёрных брюках и белой блузе, отбиравшая у постояльцев талончики и указывавшая на окошко в кухню, из которого на подносе выдавалась строго отведённая порция, состоявшая вечером из пакетика кефира, стакана чая, булочки и кусочка сливочного масла, ляпнутого на край тарелки. Вторые сидели у окон за аккуратными столиками с голубыми скатертями, к ним подходила другая официантка и принимала заказы. Время от времени девушки менялись.
Для меня это было в новинку, я имею в виду вообще всё: жизнь в номере, еда в ресторане, вездесущее присутствие посторонних и в целом помещения, отношения, ситуации. Взяв свою порцию на древнем облупленном подносе и сев с краю общего стола среди людей даже не из нашей группы колхозников, я совершенно не понимал, что мне делать. По-детски переводя беспокойный взгляд с одного предмета на другой, я никак не мог решить, то ли сначала раскрыть пакетик с кефиром, налить его в стакан, а потом намазать масло на булочку, то ли выпить чаю (очень хотелось пить после сухомятки), намазать булочку маслом, а пакетик с кефиром взять в номер, чтобы выпить перед сном, то ли съесть булочку, масло не трогать, и запить её сначала чаем, потом кефиром. Сейчас на бумаге это кажется смешным, но тогда мне было не до смеха, я всё волновался, как бы мне не опозориться. В итоге я выпил чая, намазал булочку маслом, съел её и запил кефиром.
Поднявшись в номер, я положительно не понимал, чем занять остаток вечера. Отзвонившись родителям, написав дежурные ободряющие слова своей номинальной тогда ещё девушке в социальной сети в преддверии предстоявшей ей сессии и ироничные школьному приятелю по поводу купленного им мотоцикла в разгар зимы, мне оставалось только лежать на койке и рассматривать трещины на потолке. Немного полазил в сети, как и любому другому обалдую, у которого нет чётких интересов в жизни, делать мне в ней было совершенно нечего, все новые развлекательные страницы я пересмотрел в течении дня уже по несколько раз, спать совсем не хотелось, и я решил выйти прогуляться. Оделся, спустился, немного прошагал вдоль гостиницы, на улице оказалось темно, морозно и шумно, у ресторана толпились курящие, слышались агрессивные реплики, кто-то с кем-то выяснял отношения, постоянно подъезжали и отъезжали машины, стояло несколько такси, таксисты тоже курили и тоже о чём-то громко разговаривали. Мне стало неприятно и откровенно боязно, я быстро вернулся в номер и закрыл дверь. Что ещё можно было сделать? Девиантное поведение возникает от безделья. Будь я постарше и посмелее, спустился бы в ресторан, напился, подрался, снял проститутку, подхватил триппер или что похуже, в номер вернулся под утро и на мероприятии с участием губернаторов и ещё чёрт знает кого выглядел бы неопрятно, от меня бы разило перегаром, на обратном пути в автобусе наверняка бы укачало и вырвало, а через пару дней я бы пришёл в нашу местную убитую поликлинику, потому что у меня из полового члена постоянно капает и жжёт при мочеиспускании, и весь наш честной городок узнал бы, что работник местной администрации ведёт асоциальный образ жизни. Утрирую? Отнюдь! Пусть и выражаюсь несколько эгоцентрично. Короче говоря, моя деревенская неопытность меня в тот вечер спасла, хотя в принципе я был готов реализовать всё вышеперечисленное, по крайней мере, находись я здесь не один, а с друзьями, наверняка произошло бы что-нибудь подобное.
А спать как не хотел до прогулки, так и не захотел теперь. Ещё в вузе заметил, если спишь днём, то часов так до двух ночи глаза потом не сомкнёшь, но сие не означает, что требуемое время сна сокращается, проснёшься раньше десяти – будешь весь день ходить сонным. Долгий сумбурный день подошёл к концу, сидеть и смотреть на этот убогий номер сил у меня не осталось, я выключил свет и лёг на кровать. Странно, почему выключение света действует как включение звука? Теперь я слышал чуть ли не всё, что происходило в гостинице: за стеной, у которой стояла кровать, разговаривали две немолодые женщины, это я понял по их голосам и по обсуждаемой теме – дочь одной из них оказалась несчастна в браке, в чём был виновен исключительно её муж; где-то неподалёку, скорее всего, в номере за противоположной стеной тихо играло радио, оттуда же время от времени слышалось перелистывание страниц и покашливание пожилого мужчины; по коридору иногда проходили люди, то в одиночку, то небольшими группами, разговаривая между собой в полный голос и не задумываясь, что, возможно, этим они мешают кому-то (мне) заснуть; в номере надо мной собралась компания, там часто ходили, доносился звон тарелок и стаканов, люди выпивали и закусывали, что-то отмечали, громко общались между собой, я ещё побоялся, что они станут танцевать, а потом заниматься сексом, но мои страхи не оправдались, судя по голосам, присутствовали только мужчины; также где-то рядом, точно определить не сумел, кто-то разговаривал на повышенных тонах, принципиально настаивая, чтобы ему сделали скидку «на брус», – какой-нибудь мелкий предприниматель (будь он крупным, выбрал бы гостиницу приличней), промышляющий мелким оптом, из-за грошей спорил по телефону с поставщиком, поскольку реплики доносились только его; прочие шумы было не разобрать, но над всеми ними довлели кабацкая музыка и гомон в ресторане, несколько раз прерывавшиеся руганью за углом, куда выходили окна моего пристанища, между его пьяными посетителями. Не помню, сколько часов я так пролежал, но шумы начали стихать один за одним. Замолчали надоедливые дамы за стенкой, выключилось радио, по коридору теперь ходили гораздо реже, только компания сверху долго не сдавалась, и ресторан регулярно выплёвывал культурно отдыхающих. Потом я отключился. Где-то среди ночи, внезапно проснувшись в полной тишине, я вдруг понял, что в двери кто-то стоит. Деталей чёрной фигуры в кромешной тьме я разобрать не мог, в коридоре было темно, перед тем как лечь я аккуратно задёрнул плотную холщовую занавес и свет с улицы в комнату не проникал, только белки глаз виднелись на лице незваного гостя. Я хотел закричать, поднять суматоху, чтобы фигура испугалась и исчезла, но вдруг понял, что не могу, я будто онемел от страха, голосовые связки меня
