– Он у них играл ещё до того, как ему руку оторвало в катастрофе. А они его не только не заменили другим, здоровым, но и помогли сделать новую ударную установку, и морально поддержали.
– Команда! Как у нас, у ППБ!
– Это дружба, – решил поправить Алмаз.
– Ну, да, а я что говорю? – не понял Иван.
И в ту же секунду в кармане Алмаза запищал датчик.
– Пора нам завязывать с разговором.
– Да что это такое? О чём он тебя предупреждает?
– Андрей отключил на время нашего разговора всю аппаратуру, отслеживающую действия, находящихся в данный момент в этом помещении.
– А гарнитуры?
– И их тоже. Белов в этом спец. А нам не нужно было, чтобы администрация знала об этом разговоре.
– Почему? – Иван даже слегка наклонился вперёд к Алмазу.
– Незачем давать повод предположениям, что я пытаюсь сплести какой-то заговор или тайное общество. Ты ведь сам сотрудник ППБ и прекрасно понимаешь, какое отношение у нас к подобным встречам и приватным беседам.
– Знаю. Меня сразу насторожил характер нашей встречи. Публично было бы спокойнее… И лояльнее…
– Времени нет оправдываться, – перебил Алмаз Ивана, – подумай до завтрашнего утра, время есть. Если всё-таки решишься, то найди Андрея и просто скажи «да». Он в курсе, он объяснит, что нужно делать дальше. Договорились?
Иван замялся.
– Время! – напомнил Алмаз.
– Я не могу так сразу.
– До утра! – резко сказал Алмаз, улыбнулся и, встав со своего кресла, протянул руку для рукопожатия.
– Ладно, я подумаю, обещаю, – поднимаясь с места, навстречу Алмазу, согласился Иван.
Они пожали друг другу руки, и вышли из комнаты для гостей и переговоров.
Как только оба оказались за дверьми, гарнитура Ивана беспокойно спросила:
– Сотрудник Блик! Ваша гарнитура была неактивна в течение 17 минут, произошёл сбой в системе. Есть ли вам о чём заявить администрации пансионата?
– Нет, всё в порядке, заявлять не о чем, – ответил Иван. Алмаз только еле заметно улыбнулся.
– Всё ли было в моральных границах сотрудника ППБ? В ваших действиях не присутствовало ничего, что могло противоречить существующим нормам или законодательству?
– Всё в порядке, я же сказал. У вас сбой, а я должен оправдываться. Или здесь место отбывания наказаний?
– Прошу прощения, – голос стал мягче, – это режимный объект министерства структур безопасности Азиатского Единства. Контроль необходим, как и на любом другом объекте.
– Всё в пределах, всё в границах. Я бы не допустил отступлений от кодекса сотрудника ППБ, – чётко выдал Иван.
Алмаз, молча наблюдающий за диалогом, лишь одобрительно кивал.
– Активировалось видеонаблюдение. С вами Алмаз Бумагин.
– Да, всё это время был с сотрудником Иваном… как фамилия? – спросил Алмаз.
– Блик.
– Иваном Бликом. Мы обсуждали музыку после концерта. Теперь и он поклонник моего таланта.
– Ясно, – сказал голос. – Спасибо за вашу музыку.
– И вам спасибо, – слегка поклонившись невидимому собеседнику, ответил Алмаз.
– Я должна сопроводить Ивана Блика к месту его ночного пребывания.
– Конечно-конечно. Нет вопросов. Спать нужно всем. Я и сам порядочно устал. – Алмаз даже сделал жест, как будто зевает. – Всем пока. Спокойной ночи.
Он подмигнул Ивану, развернулся и зашагал прочь по коридору. Дойдя до какой-то двери, открыл её и, не обернувшись, скрылся в проёме.
– Прошу следовать к месту ночлега. Я доведу вас. Нам нужен корпус «В».
Пока голос информатора вёл нужным маршрутом, подсказывая, где свернуть, где следовать прямо, Иван повстречался с Андреем. Тот прошёл мимо, лишь слегка кивнув головой, и совершенно спокойно произнёс:
– Спокойной ночи.
Как будто совсем ничего не знал о произошедшем разговоре и какую роль должен сыграть утром следующего дня.
Возможно ли согласиться на такое сомнительное предложение? Сказать «да» тому, о чём вовсе не имеешь представления – свойственно либо отпетым авантюристам, либо людям, умеющим плохо договариваться с собственной головой. Так считал Иван.
И всё же, что-то было привлекательного в этом безумном выборе. Заняться музыкой!? После того, как дробил кости бунтарям, превращал лица в кровавое месиво, причинял любую боль ради исполнения своего долга. Какая чушь! И какая отвратительная, грязная правда о нём.
И не потому, что хотелось оказаться во всём чистеньком, отречься от прошлого. Вовсе нет. Просто хотелось другого. Такого своего, принадлежащего только ему. И почему этим не может стать музыка?
Иван начинал чувствовать, как червь сомнения и неопределённости уже копошиться в его мыслях. Нет, сегодня он долго не сможет заснуть. Нужно хорошенько всё обдумать. И решение будет непростым. Это он понимал.
Комната была, наверное, та же самая, что показывал информатор Ивану днём. Всё тот же стандартный интерьер: кровать, кресло, стол, стул, информационная видеопанель и два окна с видом на Байкал. Но сейчас особого вида из окон не наблюдалось. И если бы не мощный прожектор, планомерно шарящий по поверхности волнующейся воды, то, возможно, было бы видно звёзды.
Иван отошёл от окна, на пожелание голоса информатора «спокойной ночи» ответил тем же. И, небрежно бросив на стол гарнитуру, не раздеваясь, плюхнулся на нерасправленную кровать.
То наблюдая за отблесками прожектора от поверхности Байкала на потолке, то проваливаясь в зыбкую полудрёму, Иван продолжал обдумывать предложение Алмаза Бумагина. Это был шанс, реальный шанс успеть хоть что-то сделать за остаток своей жизни. Конечно, он ещё не такой старик, но может быстро в него превратиться, оставаясь в этом или подобном пансионате в качестве домашнего хомячка, резвящегося в колесе новейших симуляторов, потребляющий размеренный рацион и ждущий, когда его привилегированное положение закончится естественным образом.
Вариантов развития дальнейших событий для Ивана, на самом деле, было не так уж много.
Промучившись с выбором примерно часов до четырёх утра, он всё же определился, и, отдав организму приказ «вольно», а мозгу «отбой», уснул. Он умел приказывать самому себе. Хотя, этому его не учили.
О том, что пора вставать, оповестила информационная панель. С нарастанием заиграла бодрая музыка, наподобие марша, и чёткий, уверенный голос оповестил, что настало время утреннего моциона.
Иван соскочил с кровати и почувствовал, как его слегка покачивает. Так резко он подымался по привычке, а протезы ещё не успели в полной мере настроится под биоритмы его тела. Может быть, не хватало чувствительности. Уже только из-за этого Иван был готов произвести «апгрейд», заменив или модифицировав свои нижние конечности. И он сделает это. Решение было принято.
За несколько минут приведя себя в порядок, выполнив утреннюю дыхательную гимнастику с элементами восточных единоборств, расправив на себе слегка помятую одежду, Иван вышел на улицу и уверенно зашагал в сторону здания, в котором располагался дежурный администратор. Хотелось поскорее заявить о своём намерении завершить пребывание в пансионате, чтобы заняться собственной деятельностью, – играть, исполнять, творить музыку.
– Доброе утро, Иван Блик, – раздалось в гарнитуре.
– Доброе утро, – ответил Иван.
– Куда вы направляетесь? Вам необходимо проследовать в корпус питания. Время завтрака.
– Спасибо, я не голоден. Мне необходимо переговорить с администратором.
– Незачем терять время. Вы всё можете высказать мне, а ваша информация будет автоматически передана на его информационную панель. Или, если устроит, продублируйте в виде речевого сообщения на его гарнитуру.
– Может, тогда мне напрямую с ним переговорить? Можете соединить? – поинтересовался Иван.
– Технически это возможно, однако расходится с правилами пребывания в пансионате. Разговоры между администрацией и сотрудниками ППБ происходят в личном порядке, обмен информацией – через административные информационные сети, то есть через меня.
– Что-то я не улавливаю логики, – смутился Иван.
– Для вас это не должно быть принципиально. Таковы правила внутреннего распорядка.
Складывалось ощущение, что голос в гарнитуре прямо сейчас возьмёт, да и зачитает все эти правила. В голосе информатора слышался нажим.
– Ясно. А, может быть, он тоже завтракает? – предположил Иван.
– Представители администрации питаются отдельно. Всю информацию по правилам пребывания сотрудников запаса ППБ и дисциплинарные вопросы вы можете получить на любой информационной панели, как в текстовом, так и аудио-речевом варианте, – наконец, монотонно выдал голос.
Иван остановился, глядя себе под ноги на оранжевую пешеходную дорожку, и о чём-то задумался.
– Значит, заявление я могу сделать прямо вам? – спросил он.
– Естественно, – подтвердил информатор.
