— Знать бы всё это тогда — сразу бы переспросила… — вздохнула Таюльме Фаярхай. — Но до того ли было: после самих этих сообщений, после такой операции… И что хоть за линия, куда идёт?
— Наверно, в своего рода архив патологии творчества, — ответила Фиар. — Собрание видеоматериалов, созданных сумасшедшими. Так мы потом поняли…
— И как было всерьёз думать, что забытая линия ведёт в секретный архив? — добавил Джантар. — И ею сколько раз пользовались другие…
— А если кто-то действительно проник в секретный архив той же ночью? — предположил Итагаро. — Случайное совпадение?
«А… может быть! — ошеломлённо понял Джантар на фоне молчания, повисшего в комнате. — Тоже не думали…»
— Давайте думать, что делать нам, — напомнил Ратона. — С пулемётами, автобусом, и прочим. Тем более, переполошили серьёзные инстанции «болезнью святого натрия» — а у меня следы от аллергии, и если их увидят… И не скрыть ничем: аллергия как раз на ткань…
— И такие дети, с такими проблемами — должны куда-то бежать, скрываться… — со вздохом ответила бабушка. — Через столько лет после войны, которая казалась последней — опять то же самое…
— А тут и войной не оправдаешься, — добавила Фиар. — Формально как будто мир, ничего чрезвычайного. Отдельные эксцессы на фоне общего нагнетания безнадёжности… Никто не рисковал жизнью, не бежал из плена, района боевых действий или беспорядков, не имел права брать трофеи, пользоваться первыми попавшимися документами, чтобы спасти себя и других…
— Как и тогда: формально никто не подлежал кровной мести по законам, действующим далеко отсюда, — напомнил Джантар. — Но власть должна была доказать это бандитам почти на равных… А теперь тут во дворе стоит автобус, формально угнанный из Тисаюма…
— Ни из чего не следует, что нами, — ответил Донот. — Тебя нет в списке зараженных. Там — восемь больных и врач, который их сопровождает. И ничьё имя не указывает на Кераф…
— И откуда мы знаем, что сейчас в Тисаюме на самом деле? — добавил Итагаро. — Это только сказали, что во всём разобрались, но сравните: много ли правды говорили в первые дни о Моаралане? И многие ли верно представляли ситуацию из тех сообщений? Другое дело — связаться бы с родителями. Конечно, не из квартиры Джантара, и не среди ночи…
— И что и как говорить, чтобы ещё не было подслушано и взято на контроль? — переспросила Фиар. — А то и в мирное время — странности с этим бывают. И для себя спецслужбы всё равно поймут: кто-то делает вызов в не совсем мирный город…
— Я тоже знаю, — подтвердил Итагаро. — Человек делает личный вызов кому-то на работу — а регистрируется как вызов в особое, режимное учреждение! Им надо оправдать своё существование в современности — вот и цепляются к чему попало! И не забудьте, где в самом деле работают родители: мои, Талира, Донота…
— И как мы, получается, подвели ещё их, — ответила Фиар. — Не говоря о наших собственных биографиях. Таких, что ещё хоть раз ошибиться… А тут уже вопрос: кто «лишние», куда их девать — в масштабе всей планеты…
— Давайте что-то решать! — не дал ей договорить Лартаяу. — И выводить автобус быстро, пока темно! Ночи сейчас короткие…
— Но куда? — переспросил Донот. — Я не знаю города… Джантар, что ты предложишь?
— Сразу не могу сообразить, — признался Джантар. — Недалеко есть школьная спортплощадка, но там сразу найдут… Зато можно выбраться через верх по спортивным сооружениям. Но остальное…
— Одежду и портфель я бы отправил по почте обратно в морг, — предложил Донот. — С приложением анонимных объяснений… Только, конечно, не из Керафа. А пулемёты… Не оставлять же в автобусе…
— Сейчас главное: мы сами официально числимся заразными больными. Вот о чём надо подумать, — возразила Фиар.
— А автобус — с тисаюмским номером! — спохватился Лартаяу. — Надо снять номерные знаки! Прямо там, на спортплощадке! Пусть будет ничей автобус, ниоткуда!
— А тот же номер краской по борту? — напомнил Итагаро. — Есть у нас реальная возможность его перекрашивать?
— Тогда, в войну, было проще, — сказала бабушка. — Никаких номеров краской по борту. И мы в партизанском отряде просто меняли таблички…
— Мальчики, а правда! — сообразила Фиар. — Из-за этой «болезни святого натрия» будут искать автобус с тисаюмским номером! И если найдут прямо здесь — или хоть где-то в Керафе…
— Подожди, — Талир подошёл к балконной двери. — Я что-то слышу…
В наступившей тишине, озарённой лишь серым светом экрана (кассета продолжала перематываться), он, осторожно приоткрыв дверь, выглянул наружу. И тут же со двора в комнату ворвался звук мотора — и почти сразу резко, как выстрел, хлопнула дверца. Джантар вздрогнул всем телом. И пусть он в первые мгновения не мог поверить в случившееся — умом, кажется, сразу понял всё…
— Поздно… — прокатился сквозь тишину комнаты шёпот Фиар. — Не успели…
— Смотри, а номер дисоемский, — донеслось со двора по-лоруански, грубым и резким мужским голосом. — Вот же автобус, который мы ищем!
— Но закрыт, — неуверенно возразил другой голос. — И внутри никого…
— А что это ещё может быть? — ответил первый. — Сам подумай: откуда тут взяться автобусу с таким номером? Точно тот самый! В нём их везли!
— И где они? — переспросил в ответ третий голос. — А им было никак не выйти: видите, как стоит? И верхние люки закрыты… Нет, знаете, не хочу я с этой мистикой связываться. Просто колдовство какое-то…
— Люк потом сам закрылся… — шёпотом вырвалось у Джантара. — Под собственной тяжестью…
— А может, они от этой болезни просто бесследно исчезают? — предположил первый голос. — Растворяются в воздухе, и всё?
— А может, попрятались под сиденьями, и не видно? — возразил второй. — Хотя самим лезть внутрь я бы не рисковал… Что будем делать? Самим буксировать — или пусть санитарная служба разбирается?
— Им в любом случае сообщить придётся, — распорядился третий (должно быть, главный среди них). — И вызвать подкрепление, чтобы всё тут оцепили! Не просто так он оставлен. И я не знаю, как вышли — но они где-то здесь…
— Вы слышали? — едва не налетев на колонну с ещё равномерно сереющим экраном, рванулся назад в комнату Талир. — Всё поняли? Что будем делать? Лишней минуты нет!
— Бежать, конечно! — Итагаро вмиг оказался на ногах, держа мешок с пулемётами.
— Подождите, куда? — спросила Таюльме Фаярхай. — Может быть, ещё можно всё объяснить, уладить…
Однако решение пришло мгновенно.
— В Чхаино-Тмефанхию! — вырвалось у Джантара будто негромко, но словно оглушив его самого. И в нём опять что-то оборвалось, и он понял: да, с самого начала всё шло к этому, иного выхода не осталось. — Да, в Чхаино-Тмефанхию… — повторил он спустя мгновение глухой тишины. — А кассеты пока спрячьте. Они — доказательство того, за что нас преследовали. За какой бред…
— Правильно, Джантар! — согласился Итагаро (хотя казалось, поражён был и сам). — Вы же видите: эта страна — не для больных детей, детей-экстрасенсов… вообще не для детей! Лишь для здоровых и тупых взрослых, которым по силам в очередной раз терпеть издевательства, установленные законом! Но и не вечно же терпеть, и… — он запнулся, словно ещё не освоившись с собственной решимостью, — кто-то должен дать всему этому бой! Так пусть этими кем-то будем мы! А само бегство… Мы — не обычные дети, нас так просто не возьмут! Но уходить надо сразу, а то будут здесь…
— Наверно, вы правы, — решилась Таюльме Фаярхай. — Вам надо уходить. А нам они ничего не сделают. Ищут вас — а мы скажем: вас тут не было. Но главное: не теряйте друг друга из виду, держитесь вместе…
— А кредитные карты? — спохватилась бабушка. — Могут быть уже в розыске! Нужны другие! Таюльме, скорее найди их… А эти… Оставьте где-то по дороге, для ложного следа…
«Вот как бывает на самом деле, — пронеслось сквозь застывшее свёрнутой пружиной напряжение. — Никаких клятв, громких слов. Просто некогда…»
— … Возьми, — Тайлар вложил в ладонь Джантара ручку тяжёлой сумки. — Тут всё: и съестные припасы на первое время, и кредитные карты. Документов, сам понимаешь, никаких…
«И опять в неизвестность… Уже — через границу, и без документов. И это… я, не помышлявший о конфликте с законом! Как просто рвётся ткань судьбы…»
— И рубашку не забудь, Джантар, — руки матери накинули рубашку ему на плечи. И даже не до того было, чтобы вспоминать: свою оставил в Тисаюме, дома у Лартаяу — а это, кажется, рубашка Тайлара…
— Всё, мальчики, уходим, — торопливо прошептала Фиар. — Долго прощаться некогда, они вот-вот будут здесь…
— Как только сможем, дадим о себе знать, — Джантар лишь на мгновение обернулся у двери, переглянувшись с матерью, бабушкой, Тайларом. — Сам не могу поверить, что всё это наяву, но надо уходить…
