Их треп был совершенно обычный.
Меня бесила собственная реакция на этот треп.
Я реагировала на все чрезмерно.
Мне нужно что-то с собой делать.
Нужно перестать все время всего бояться.
Но перестать было непросто, потому что большую часть времени, когда не спала, я пребывала в тревоге и паранойе.
Джоуи говорил, что я должна научиться давать сдачи.
Это я слышала от него и вчерашним вечером, когда он массировал мне спину, а я пыталась восстановить дыхание после панической атаки.
Брат считал, что, если отец снова поднимет на меня руку, я должна взяться за оружие.
Этого я тоже боялась.
Я боялась выпустить наружу такое, что потом не сумею загнать обратно.
И вчера из-за моего бездействия брату досталось.
Я знала, что он не винит меня в том, что отец сломал ему нос, но немногим раньше сегодня он прислал мне сообщение, что на ночь останется у Ифы. Перспектива возвращения домой становилась пугающей.
Он уходил из-под удара, и я не винила его за это.
Будь у меня безопасное место, где можно укрыться, я бы со всех ног помчалась туда.
Для брата безопасным местом был дом Ифы.
У Джоуи была Ифа. У меня — никого.
Погруженная в невеселые мысли, я почти спустилась с крыльца спортивного корпуса, когда сзади донеслось мое имя:
— Шаннон.
Обернувшись, я увидела Джонни, сбегавшего по крутым ступенькам крыльца. Он на бегу поднимал капюшон своей темно-синей куртки.
«Не поддавайся страху и не вздумай бежать, — мысленно велела я себе и подгибающимся ногам. — Просто поздоровайся».
Осознав, что я киваю в ответ на собственные мысли, я кашлянула и сказала:
— Привет, Джонни.
— Привет, Шаннон, — выдохнул он, останавливаясь передо мной. — Как дела?
— Нормально, — ответила я, пытаясь сохранять бесстрастное выражение лица, что было нелегко: кровь волнами приливала к лицу, подстегиваемая лихорадочно бьющимся сердцем. — А ты был в зале?
— Да, — ответил Джонни. — Нужно было кое-что обсудить с тренером. — Он слегка улыбнулся. — А ты не шутила о том, что вообще никакой спорт не любишь, да?
Я покраснела от смущения:
— Нет, не шутила.
— Как твоя мама? — спросил он, буравя меня внимательными синими глазами.
— А-а, она это… — Я помедлила, завела за ухо мокрую прядку. — Сейчас уже намного лучше.
— Это хорошо, — ответил он. Судя по голосу, он говорил искренне. — На прошлой неделе ты была дома, чтобы ей помочь, поэтому не ходила в школу?
— Что? Да. Ей требовалась помощь после… ну… — Я тряхнула головой. — Сейчас с мамой все хорошо. Она уже работает и все такое.
— Так рано? — удивился Джонни.
Тебе ли говорить, мистер приводящая мышца?
— Она так решила, — пожав плечами, сказала я.
— А как насчет тебя? — спросил Джонни.
— Что насчет меня? — нахмурилась я.
Его синие глаза буравили меня, когда он спросил:
— Ты-то сама в порядке?
— Я в порядке, — хрипло ответила я, жутко психуя оттого, что снова была так близко к нему.
— Знаешь, — задумчиво произнес Джонни, — мне уже прямо не нравятся все эти «хорошо» и «в порядке».
— Я говорю тебе правду. Со мной все… в порядке.
— Это хорошо. А твоя семья…
— Я не хочу говорить на эту тему, — тихо сказала я. Никогда. — Мы это проехали, и я не хочу напоминаний, — добавила я. — Если ты не против.
— Да, конечно, — пробормотал он. — Больше ни слова об этом.
Я с облегчением вздохнула.
— И еще я хочу извиниться, — прохрипела я. — Мы с братом тогда буквально ввалились к тебе домой.
— Что? — удивился Джонни и хмуро посмотрел на меня. — Ты не вваливалась.
— Ввалилась, — смущенно сказала я. — И Джоуи тоже.
— Шаннон, у меня другие ощущения от того дня, — резко произнес он. — И если я так не чувствую, то и извиняться не за что. Договорились?
— Договорились… Ну что, я пойду. — Я вяло улыбнулась, махнула рукой и сказала: — Пока, Джонни. — Повернулась и пошла.
Это уже прогресс!
Я не убежала.
— Подожди! — раздался голос Джонни совсем рядом. — Ты домой идешь?
Абсурдно раздраженная его близостью, я лишь кивнула в ответ, уцепившись за лямки рюкзака и не останавливаясь.
— В такую погоду? — спросил он, спускаясь по ступенькам рядом со мной.
— Я пешком только до автобусной остановки, — спокойной пояснила я.
Я старалась смотреть только на дорожку и обходить решетки ливневой канализации, где бурлила дождевая вода.
Это было совсем непросто, учитывая, что сердце норовило выскочить.
Вот еще над чем надо поработать: контролировать реакцию своего тела на Джонни.
Он шел рядом по дорожке, и на каждом шагу его рука касалась моей.
Это происходило само собой, сомневаюсь даже, что он сам это замечал, и он был такой большой, что вряд ли смог бы не касаться меня. Но моему телу это было не важно, оно не могло не откликаться.
Внутри я вся пылала.
По крайней мере, это помогало справляться с сыростью.
— Напомни еще раз, когда приходит твой автобус? — глубоким хриплым голосом спросил Джонни.
Чувствовалось, для него это не праздный вопрос.
Я поежилась, слизнула дождевую каплю с губы и только потом ответила:
— Я каждый день сажусь на автобус в половине пятого.
— Так до него еще больше часа.
Я не ответила.
И продолжала идти.
— Ты собираешься целый час стоять под дождем? — спросил Джонни, остановившись передо мной и загородив дорогу.
Мы оба промокли, как крысы, и мне пришлось отвести глаза, чтобы не восхищаться тем, как мокрые волосы красиво лежат у него на лбу.
У него были потрясающие волосы.
И пах он тоже потрясающе.
Я невольно вдыхала этот запах, пока он стоял так близко ко мне.
Дезодорант «Линкс», свежескошенная трава и мужской запах слились воедино.
Кого я обманывала, он был великолепен во всем.
Я заставила себя вернуться в реальность и пожала плечами, когда Джонни нетерпеливо зарычал и его синие глаза прожгли во мне несколько дыр.
— Идем. Я отвезу тебя домой, — хрипло произнес он.
О нет.
Господи Исусе, только не это.
— Нет, — ответила я, тряхнув мокрой головой. — Спасибо за предложение.
Он изумленно выгнул бровь, заключив все мое личное пространство в эту арку.
— Почему нет?
— Потому что ты уже подвозил меня домой, — ответила я и попятилась назад.
— И что? — спросил он, делая шаг ко мне.
— И то, что хватит на этом. — Я уткнулась подбородком в грудь и попыталась его обойти. — В любом случае спасибо.
Джонни опять загородил мне дорогу своей могучей фигурой.
Как и прежде, мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него.
— Ты лучше будешь мокнуть час под дождем, чем согласишься, чтоб я тебя подвез? — удивился он, глядя на меня диким, пылким взглядом. — Почему?
Потому что твоя девушка/не девушка, возможно, захочет, а возможно, не захочет нанести мне тяжкие телесные повреждения.
Потому что в первый раз, когда я села с тобой в машину, это плохо кончилось.
Потому что во второй раз, когда я села с тобой в машину, я чуть не раскрыла тебе свои тайны.
Но больше всего потому, что чувства, которые ты во мне вызываешь, пугают меня.
Когда я не ответила, потому что по-честному не могла, Джонни снова зарычал, но, казалось, уже досадливо.
— Ты сердишься на меня?
— Сержусь на тебя? — Я выкатила глаза и покачала головой. — Нет-нет, ни в коем случае.
— Тогда почему ты себя так ведешь?
— Как веду?
— Избегаешь меня, — тихо сказал он.
— Ни капельки, — соврала я. — Я просто… просто…
— Просто что, Шаннон?
Я пожала плечами: я совершенно не знала, что сказать.
Джонни покачал головой, бросил свой рюкзак на асфальт, наклонился и снял мой с моих плеч — сразу с обоих плеч и почти без усилий.
Потрясенная, я смотрела, как мой рюкзак приземляется на асфальте рядом с его, а Джонни расстегивает молнию и стягивает с себя дорогую дизайнерскую куртку.
