— Здравствуй, Шаннон, — произнесла его мать, поворачиваясь ко мне и одаривая ослепительной улыбкой.
— Шаннон, познакомься с моей мамой, — скованно предложил Джонни. — Я пойду найду твою туфлю.
Он закрыл дверцу, оставив меня наедине с его матерью, а сам убежал вылавливать туфлю.
Я испуганно вжалась в мягкое сиденье «ренджровера».
Это не была неловкость.
Что угодно, только не неловкость.
Это был жгучий дискомфорт, от которого я задыхалась, вопреки всем попыткам успокоиться, и плюс к тому гипотермия все ощутимее давала себя знать.
— Р-рада п-познакомиться, миссис Кавана, — произнесла я, стуча зубами и коленками и растирая предплечья задубевшими ладонями.
Я была так далеко за пределами зоны комфорта, что не понимала, как себя вести.
Мысль о том, что вода с моей одежды заливает салон машины этой доброй женщины, тоже не способствовала душевному равновесию.
— С-с-спасибо, что с-с-согласились п-подвезти миссис Кавана.
— Называй меня просто Эдель, дорогая, — предложила она отстраненно, глядя в окно. — Что, во имя всего святого, мой юноша делает под дождем?
Пробормотав себе под нос несколько ругательств, миссис Кавана нажала кнопку на дверце, и стекло опустилось.
— Джонни, что ты там копаешься под дождем, глупый мальчишка? Иди садись!
— Он ищет туфлю, — пояснила я, и щеки запылали. — Мою туфлю… Я ее уронила. — Точнее, не удержала в руке. — Джонни пытается ее найти.
Миссис Кавана с улыбкой повернулась ко мне, но улыбка тут же сменилась тревогой.
— Боже мой, — воскликнула она, — тебя всю трясет. Да ты совсем разбита.
Я была разбита.
Я была больше чем разбита.
Тело мое жестоко содрогалось, а мокрая одежда продолжала саднить кожу.
Мать Джонни включила обогреватель на полную мощность, и я застонала от облегчения, когда в меня ударила волна горячего воздуха.
Она скинула с плеч толстый вязаный кардиган и прикрыла мои ноги.
— Вот так, деточка, — сказала она, явно желая меня успокоить. — Мы быстро тебя согреем.
— Б-большое с-спасибо, — произнесла я, начиная согреваться. Ее маленький жест доброты ошеломил меня. — Я не хочу ис-спачкать ваш к-кардиган.
— Для таких случаев есть стиральные машины, — ответила она и снова улыбнулась.
Да, мать Джонни красивая женщина.
И потрясающе хорошо одевается.
Честное слово, вся ее одежда — сплошное вау.
Все сочетается между собой, от сережек до ремня.
«Дизайнер одежды, не забывай, — прошипел мой внутренний голос. — Конечно, она хорошо одевается».
Светловолосая и кареглазая, миссис Кавана не была похожа на сына, хотя он, очевидно, унаследовал ее черты лица и полные губы.
— Похоже, у тебя есть поклонник, — сказала миссис Кавана, указав на дорожку, по которой бегал Джонни, оглядывая лужи в поисках моей исчезнувшей туфли.
Черт! Я надеялась, что ее не смыло в сточную канаву.
У отца крышу снесет, если я проделаю новую дыру в семейном бюджете.
— Он изо всех сил старается, чтобы ты не волновалась, — с улыбкой добавила миссис Кавана. — Я видела ваш снимок в газете на прошлой неделе. Чудесный снимок, дорогая. Вы потрясающе смотритесь вместе.
Неужели она подумала…
— Что? Ой, нет… Нет! — Мои щеки стали свекольного цвета. — Это не то, что вы…
— Нет? — усмехнулась она. — А я думала, пока меня не было дома, у Джонни появилась чудесная маленькая девушка.
— Это… нет. — Я заерзала на сиденье. — Мы просто…
— Друзья? — подсказала миссис Кавана, улыбнувшись краешком рта. — Это я слышала.
Были ли мы с Джонни друзьями?
Я сомневалась.
Возможно, он все еще пытался возместить ущерб.
Я кивнула и сказала:
— Да, мы просто друзья.
— И очень жаль, — помолчав, ответила она. — Мне на мгновение подумалось, что тебе удалось сделать невозможное.
— Невозможное?
— Отвлечь его от регби.
Я сцепила руки, не зная, как ответить на ее слова.
— Я и не пыталась, — только и смогла сказать я. — Мы с ним просто друзья.
Когда миссис Кавана снова заговорила, ее брови озабоченно сдвинулись.
— Я всем сердцем люблю своего сына, но иногда мне хочется, чтобы он вспомнил, что ему семнадцать, и немного сбавил обороты. Позволил бы себе развлечься. Влюбиться. Нарушил бы собственные правила. Был подростком, а не…
— Машиной? — тихо подсказала я.
— Да, — энергично закивала его мать. — Его система питания, тренировки, поездки, спонсоры — все это… пугает. — Она снова вздохнула и нахмурила брови. — Я просто хочу, чтобы он давал волю чувствам, хотя бы иногда. Наверное, странно слышать об этом от матери, но у него все настолько под контролем. Вся его жизнь целиком упорядочена и распланирована. Меня обескураживает это все, а я его мать. Не представляю, как можно в семнадцать лет жить вот так день за днем. Но у Джонни только регби, регби и снова регби. Он ест, спит и дышит этим проклятым спортом.
Я открыла рот, приготовившись что-то сказать (сама не зная что), но миссис Кавана продолжила:
— Утром он просыпается и тренируется. Потом идет в школу и тренируется. Приходит домой и тренируется. Ложится спать, а завтра все заново.
— Да, это изнурительно, — согласилась я.
Миссис Кавана приоткрывала мне сокровенные стороны жизни своего сына, и от этого было неуютно.
— Изнурительно даже смотреть на это. — Она тихо вздохнула и потрогала лоб. — Я бы просто хотела, чтобы Джонни нашел выход своей фрустрации, или гневу, или что там в нем копится. Иначе, боюсь, однажды он взорвется.
Я не знала, что сказать в ответ.
Мой мозг бешено усваивал все новые сведения о Джонни.
— Я вдруг сообразила, что совсем тебя заболтала, — усмехнулась миссис Кавана. — Прости меня. Муж всегда упрекает меня за это.
— Все нормально, — ответила я и поежилась. — Я не против.
Я действительно была не против.
Удивительно, но я расслабилась, слушая ее.
Мать Джонни оказалась приятной, дружелюбной женщиной и полной противоположностью тому типу родителей, с которыми я общалась дома.
— Расскажи, как вы познакомились с Джонни, — попросила она. — Вы учитесь в одном классе? Как вы подружились?
— Нет, я еще на третьем году, — ответила я, заерзав на сиденье.
— Неужели? — Миссис Кавана явно удивилась. — А я подумала, что ты намного старше.
Я просияла, услышав этот комплимент. Во всяком случае, мне ее слова показались комплиментом.
Редко кто считал меня старше, чем я была на самом деле.
— Мне шестнадцать. Я должна была бы учиться на четвертом, — пояснила я, довольная тем, что меня сочли более взрослой. — Но я провела лишний год в начальной школе.
— И Джонни тоже, — сказала миссис Кавана, тепло улыбнувшись мне.
— В шестом классе началки, — добавила я. — Он этому не обрадовался.
— Ничуть, — засмеялась она. — Его планы рухнули. Должно быть, вы хорошо друг друга знаете, если ты в курсе истории «Родители сломали мне жизнь, когда притащили в эту глухомань».
— Не то чтобы мы хорошо знаем друг друга, — зачем-то возразила я. — Если честно, предложения Джонни подвезти меня домой — это, наверное, его способ загладить свою вину за то, что завалил меня на поле.
— Что, прости? — поперхнулась миссис Кавана и широко раскрыла глаза.
— Это была случайность, — быстро добавила я. — Он ничего такого не собирался делать; если кто и виноват, так это я сама. Я не должна была появляться на поле, где они тренировались. Я отвлекла его. Но потом он делал все, чтобы мне помочь. — Я судорожно выдохнула. — Он был очень добр ко мне.
— И когда же произошел этот несчастный случай?
— Еще в январе, — ответила я. Рука инстинктивно потянулась к затылку. — В больнице сказали, что все закончилось хорошо. Припухлость давно прошла, но Джонни до сих пор искупает вину.
— До сих пор?
— По-моему, он все еще чувствует ответственность за тот случай, — сказала я, пожав плечами. — Мы оба знаем, что никто из нас не хотел, чтоб так вышло. Полнейшая случайность. И все давно улажено.
