Харилаос.
— Да, это правда, — признался Андонис, не подымая глаз. — Я не знал тогда, где он находится. Потом…
— Врешь! Я же тебе сказал, где он будет, — закричал Евтихис. — Значит, ты обманывал и меня?
Повернувшись к Андонису, судья впился в него взглядом.
— Ты говорил с ним о своем друге?
— Нет, у нас был только деловой разговор.
— Но ты же обещал мне.
— Я не мог, — прошептал Андонис.
Тодорос собрался опять уходить, но Евтихис удержал его.
— Если у тебя счеты с сыном судьи, найди его и разделайся с ним… — Он повернулся к судье. — Вот так, господин Харилаос… Я перед вами чист как стеклышко. Зачем же вы меня губите? Я занимаюсь своими делами.
Но господин Харилаос, словно не замечая его, обратился к Андонису:
— Поговори с ним сейчас. Пусть все услышат…
— Что я ему скажу?
— То, что ты сказал бы ему с глазу на глаз.
Андонис попытался, но у него ничего не вышло. Что мог он сказать? Суровый взгляд господина Харилаоса пронизывал всех присутствующих. Андонис не в состоянии был раскрыть рта; рядом с ним стояла Вангелия, вся красная, наверно, от стыда; Евтихис готов был на все, но не решил еще, что предпринять. Остальные с интересом наблюдали за происходящим. Люди набились в цех, двор опустел. Измини тоже была здесь. Она все поняла, и ее душил страх. Значит, в руках этого человека судьба Ангелоса? Тодорос побагровел, ком стоял у него в горле, и он не знал, как выбраться из этого хаоса, где он отчетливо видел лишь устремленные на него глаза судьи.
— Дай мне уйти отсюда! — крикнул он Евтихису.
Господин Харилаос и не подумал посторониться.
— Я найду этого ублюдка и убью его. Выпусти меня…
— Это не так просто, — сказал судья. — Разве вы один справитесь с ним?
— Справлюсь. И с тобой тоже.
— Я к вашим услугам, — сказал судья. — Никто вас не держит, присутствующие дадут обещание не вмешиваться. Если вы сейчас убьете меня — ну, что же вы медлите? — вы лишь докажете, что вы взбесившийся зверь. Вы, видно, не понимаете, что не спасетесь, даже если я погибну… Вы просто совершите еще одно преступление. А если вас смущает присутствие людей, давайте выйдем… Я хочу объясниться с вами в последний раз… Но что вы можете сказать мне, если совесть ваша молчит? Вы потеряли способность разговаривать, вы только рычите… А лживые показания вы дали в свое время, чтобы осудили человека, который прекрасно знал, что вы натворили… — Голос у господина Харилаоса был суровый, внушительный, слова его, точно капли крови, одно за другим тяжело падали на Тодороса. Ему казалось, что они оставляют следы на его коже. — Глупо и малодушно враждовать с человеком только потому, что ему слишком много известно о вас… Даже если все отступятся от моего сына, он будет жить…
Измини подошла к ним поближе. Андонис еще глубже втянул голову в плечи. Фанис кусал губы. Грипакис отделился от толпы и, подойдя вплотную к Тодоросу, словно не веря своим глазам, напряженно всматривался в его лицо.
— Этого типа я откуда-то знаю… — сказал он. — И уж сколько времени ломаю себе голову… Не тебя ли голышом выволокли мы в Ламии из бочки? Ну и чудеса!.. Ты меня не припоминаешь? — Обращаясь к остальным, он спросил: — Не об Ангелосе ли здесь идет речь?
— О нем, — ответила Измини. — Вы его знаете?
— Я пришел искать работу, да бог с ней… Опять пойду копать землю… А этого негодяя…
Тодорос бросился к двери. Но Грипакис преградил ему путь.
— Нам надо выяснить…
Фанис и еще несколько человек тут же стали в дверях, никого не выпуская. К ним присоединился и Статис, который вышел во двор посмотреть, что случилось.
— На твоей совести гибель многих людей, — продолжал Грипакис. — Ты помнишь повешенных на площади? А отца того мальчонки, что нашел тебя в бочке? А тех, кого расстреляли после суда? И ты еще смеешь угрожать?
Тодорос, как подкошенный, упал на стул.
— Продолжай, продолжай, ты тоже поплатишься за это, — пробурчал он.
— Ты должен быть благодарен Ангелосу, ведь он тебя спас. Иначе народ растерзал бы тебя! Потом ты признался во всем, рассказал и о повешенных на площади, и об отце мальчика, и о тех, кого упрятали в концлагеря… Ангелос слушал тебя всю ночь. Я, как часовой, стоял в дверях. Теперь ты меня припомнил?
Но, словно пропустив все мимо ушей, Тодорос с трудом поднялся и сказал судье, грозя ему пальцем:
— Знай, твой сын от меня не уйдет…
Господин Харилаос побледнел и схватил за руку Измини. Перед глазами у него все поплыло.
— Я до него доберусь, даю тебе слово… И тогда…
— Ты его не найдешь! — закричала Измини.
Грипакис кинулся на Тодороса, но его удержали Фанис и Иорданис. К ним подскочил Евтихис. Он, как безумный, стал рвать на себе рубашку и вдруг заревел так, что зазвенели стекла:
— Проваливайте все отсюда!
Тут поднялся настоящий содом. Грипакис пытался прорваться к Тодоросу. Евтихис бесновался, Мэри визжала. Над чьей-то головой мелькнул стул, но Фанис успел поймать его на лету.
Кто-то еще вошел в цех.
Человек этот отстранил людей, стоявших в дверях. Те, кто его не знал, поняли сразу, что он имеет какое-то отношение к разыгравшемуся здесь скандалу.
— Постойте! Здесь, кажется, речь шла обо мне?
Шум тотчас умолк. Все замерли. Ангелос! Он подошел к отцу. Смело посмотрел ему в глаза: «Вот и я!» Он казался огромным, колоссальным, он точно заслонил собой всех… Ангелос жив; он такой же, как прежде… Обведя всех взглядом, он обратился прежде всего к отцу.
— Что ты волнуешься? Этот тип не стоит того. Незачем с ним связываться.
Господин Харилаос с трудом держался на ногах. Он оперся на руку Ангелоса. Близость сына согревала старика. Он гордился его отвагой, выдержкой, упорством, силой его молодости. Измини, трепеща от страха, жалась к Ангелосу.
— Значит, это ты? — скорее выдохнул, чем сказал, Тодорос.
— Да, я. Объясняться с вами я не собираюсь. Я просто знать вас не желаю. И требую только, чтобы вы говорили вежливо с моим отцом.
— Тебе не уйти от меня… — пробормотал Тодорос.
С языка его готовы были сорваться новые угрозы, но тут Грипакис бросился на него.
— Яннис! — остановил его Ангелос.
— Ангелос, опять ты за старое? Хочешь еще раз спасти его?
Леденящий страх расползался по комнате. Тодорос, точно каменная глыба, застыл перед Ангелосом. Как после многолетнего отсутствия, в самый критический момент оказался он здесь? Никто об этом не думал, точно его появление
