и заставят позировать. Мне стал понятен взгляд Астраханцева, когда он только увидел меня. Наверняка, вообразил меня голой на своей кровати.
А Игорь? Как он может выставлять мое тело на торги! Сколько он выпросил за такую натурщицу? Ох, Лиза, разве цена имеет значение? Беги отсюда, беги.
В машине я выразила Игорю все свое негодование, и просила отвезти меня к маме. Я грозилась уйти от него, потому что устала быть предметом вожделения его друзей и приятелей. Если ему нужна такая кукла, то пусть поищет другую.
Но чем больше я злилась, тем больше это возбуждало Харитонова, и тем яростнее он подавлял мое сопротивление. Он снова овладел мною в машине, и я предпочла сдаться на милость врага, чем доставить ему еще большее удовольствие своим противоборством.
Когда все кончилось, Игорь просил прощения, что случалось с ним редко, и обещал больше не заговаривать на тему моего изображения в жанре ню. Я простила, но только с одним условием – он позволит мне ходить в моих любимых платьях, особенно на встречу с его друзьями, и не будет даже взглядом уничижать их простоту и скромность. Он согласился, но в свою очередь тоже просил не злоупотреблять их постоянством, чередуя с теми, что купил мне он. На этом и договорились.
Была середина октября, когда Игорь вывез меня на ипподром. Он «устроил» мне выходной, и отчего-то с раннего утра меня бросало в жар при мысли о предстоящем выезде. Словно это я собиралась участвовать в скачках. А может, виной тому было разыгравшееся воображение. Перед глазами стоял образ Шандора, несущегося на коне с распущенными волосами, и это будоражило кровь. Если бы я только могла хоть разок увидеть его верхом! И пронестись с ним рядом в том же темпе!
Но это были всего лишь скачки, и Шандора среди наездников не будет.
Тем не менее, это зрелище произвело на меня впечатление. Людей, наблюдавших за скачками, было немного, и большая часть мест на трибунах осталась свободной. Стояла теплая осенняя погода, и в свете солнечных лучей шерсть животных выглядела особенно здоровой и блестящей. Лошади с жокеями проносились мимо нас, и порой до самого конца не было понятно, кто выиграет. Игорь рассказывал о некоторых участниках заезда, какие заслуги у них имеются, и за кого он болеет. К сожалению, сегодня в четвертом заезде его фавориты не выиграли, и он не стал дожидаться вручения призов победителям, потащив меня на выход.
Очутившись за пределами ипподрома, который снаружи внешними очертания напоминал стадион, я увидела юных наездниц на лошадях, гарцующих по газонам. Они были в спортивной экипировке, со шлемом на голове, и с поразительно прямой осанкой. В седле девочки смотрелись как истинные амазонки, и я чуточку позавидовала их умению держаться в седле. На их пути были расставлены препятствия, и они преодолевали их с завидной легкостью. Во всяком случае, мне так казалось.
– Здесь проходят не только скачки? – с любопытством спросила я Игоря, замедляя шаг и наблюдая за спортсменками.
– Да, здесь еще есть конноспортивный клуб, где обучают верховой езде, конкуру и прочим видам конного спорта.
– Детей… или взрослых тоже?
– Всех желающих.
– То есть я могу прийти и записаться на занятия по верховой езде, не имея никакой специальной подготовки?
– Можешь. Но я надеюсь, ты не будешь этого делать.
Я вырвала свою руку из его руки, которая тянула меня за собой.
– Почему? Мне бы хотелось научиться ездить верхом.
– Я не хочу, чтобы от тебя несло скотиной, – пренебрежительно скривив губы, сказал Игорь.
– Зачем ты сюда ездишь, если тебе не нравится запах лошади?
– Одно дело смотреть на них издалека, совсем другое – непосредственно с ними соприкасаться.
– Ерунда какая. Я не думаю, что за час занятий можно пропахнуть лошадью так, что не отмыться. И мне кажется, в таких местах должны быть душевые. Как в спортзале.
– Сходи лучше в тренажерный зал, а если тебе хочется поскакать, ты с превеликим удовольствием можешь сделать это на мне.
– Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме секса?
– Может, мы пойдем, и не будем устраивать разборки посреди улицы?
– Мне нужно в конный клуб. Я намерена научиться ездить верхом и мне все равно, нравится тебе эта затея или нет.
Мимо проходила молодая пара с ребенком, и я рискнула узнать у них, где находится конноспортивный комплекс, потому что понимала – от Игоря эту информацию я не получу. Они указали мне в левую сторону, я поблагодарила их, и они пошли дальше.
– Если ты это сделаешь, – сказал сурово Игорь, – можешь возвращаться к своей матери.
Я рассмеялась.
– Какое замечательное предложение, а я все думала, как сказать тебе, что я от тебя ухожу.
Я резко повернулась и пошла в указанном направлении. Я не думала, какие последствия это будет иметь для меня. Передо мной возникла четкая цель научиться ездить верхом на лошади, и это желание придало мне храбрости и решительности. Словно от этого умения зависело – увижу я когда-нибудь Шандора или нет. Я делала шаг навстречу к нему, снова хотела обучиться тому, чем владел он, и увидела в своем местонахождении очередной знак. Все неспроста. Я должна была оказаться здесь, пусть даже с Игорем, и эта дорога приведет меня к Шандору.
В конноспортивном клубе мне рассказали о занятиях – их расписание и стоимость, какая необходима обувь и одежда, и подтвердили, что на территории комплекса есть душевая, которую я могу посетить после занятия. Мне было удобно заниматься два раза в неделю в семь часов вечера, но прежде, чем продать абонемент, меня пригласили на первое пробное занятие совершенно бесплатно. А то вдруг мне не понравится, и я пойму, что поспешила. Я согласилась с их предложением, посчитав его разумным, но была твердо намерена после пробного занятия взять абонемент.
Я вышла из клуба в приподнятом настроении, размышляя над тем, в чем прийти на первое занятие, и даже не понимала, куда иду, когда услышала сигналы машины справа от себя. Это был Харитонов. Он медленно ехал по дороге с другой стороны улицы. Настроение сразу пропало.
– Лиза, садись, – крикнул он. – Давай нормально поговорим.
– Мне показалось, мы все друг другу сказали.
– Тебе показалось. Садись сама, если не хочешь, чтобы я усадил тебя силой.
– Применить силу к женщине – это очень по-мужски, – язвительно процедила я, продолжая идти.
Мы говорили довольно громко, и это не могло быть не услышанным другими участниками движения. Люди, идущие впереди, озирались на меня, и мне стало неловко, что я кричу на
