– О, поверь, я сделаю все возможное, чтобы скорее покинуть это ваше шоу.
– Вот и замечательно. – Он снова пожимает мою руку. – Но мое предложение в силе.
– Какое?
– Замужества.
– Не припоминаю такого.
– Ох. Настя, все ты прекрасно помнишь. А сейчас доедай, форменную одежду Урш доставил, пора тебе к занятиям возвращаться, он больше не может скрывать твое отсутствие.
– Так никто не знает, что я здесь? Здорово!
– Твое исчезновение из‑за контракта с Юмаат могли посчитать побегом, а за побег надевают ошейник, так что постарайся не покидать сектор четвертого факультета без предупреждения.
– Юмаат меня, между прочим, похитила. – втыкаю вилку в блинчики. – Стрельнула в меня дротиком со снотворным и вывезла, так что я не сбегала.
– Ну… Юма, – цедит Леонхашарт. – Ты ешь, Настя, ешь, я ей объясню, что с тобой так поступать нельзя.
– И с другими студентками тоже.
– Не волнуйся, объясню.
Надеюсь, он качественно ей это объяснит, и больше ни один дротик меня не коснется.
Поедая блинчики, я задумываюсь о другом: как мне Саламандру незаметно вывезти отсюда? Или оставить, пусть сама добирается? Как‑то же она нашла меня у Леонхашарта.
* * *
Надо сказать, к хорошему быстро привыкаешь: я как‑то быстро привыкла кататься на шикарных кабриолетах, поэтому доставка до места в микроавтобусе меня… разочаровывает, хотя понимаю, зачем это сделано: в открытом кабриолете меня бы увидели, а в закрытый кабриолет у Леонхашарта рога не влезут.
Зато в уютный микроавтобус с кожаными сидениями‑диванами влезают, он полулежит напротив, всю дорогу не сводя с меня взгляда, а размытый силуэт полуметрового варана, недавно выбравшийся из‑под дивана, потихоньку продвигается к нему по спинке и то и дело высовывает розовый язык.
Саламандра, конечно, молодец, что сообразила за нами пойти и в автобус залезть, но эти ее покушения на рога…
– О чем задумалась? – интересуется Леонхашарт.
Да вот думаю, как ты отреагируешь, если твои рога сейчас оближут.
– О возвращении. Удивительно, что моего отсутствия не заметили.
– Куратор Урш неожиданно очень изобретателен, а твои соседки по комнате понятливы. Всем говорили, что ты в его кабинете готовила для попечительского совета отчет по состоянию сектора, поэтому у тебя не было времени посещать занятия.
И снова молчание. Неловкое немного. И я очень благодарна Леонхашарту, что он не развивает тему с предложением женитьбы и моим мнимым беспамятством. Если бы он заговорил об этом, я бы точно начала язвить, наверное, перешла бы на грубость, потому что… он меня зацепил. Очень сильно. И мне так страшно от этого, что самой противно: сопли распустила, уши развесила… Он, между прочим, после предупреждения, что выберет на шоу меня, взял и с вампиршей переслал. Возможно, ради информации о моем папаше, но сам факт…
И вроде надо думать об этом для отрезвления от романтических настроений, но не хочется. Да и вилами на воде все писано: как сейчас Леонхашарт может жаждать меня, так завтра – кого‑нибудь еще, ведь нет ничего более непостоянного, чем любовь.
Надо почаще себе это повторять, чтобы не расслабляться.
А пока, вздохнув, перебираюсь на диванчик Леонхашарта и сажусь так, чтобы Саламандра не добралась до его выдающихся рогов. Леонхашарт не теряется, обнимает меня за плечи и притягивает к себе.
– Настя… поверь мне, я тебя не обижу, я хочу прожить с тобой всю жизнь.
Мужчины часто так говорят, но на практике все оказывается иначе.
– И даже если тебе страшно поверить – попробуй, я тебя не подведу. Иногда просто надо доверять друг другу.
Поджимаю губы. Не нравятся мне такие разговоры. Леонхашарт молчит, лишь поглаживает меня по плечу, перебирает волосы. И к концу нашей поездки я даже расслабляюсь.
Но все заканчивается, и это тоже.
– Твой кристалл ждет тебя в комнате, сразу его надень, – напутствует Леонхашарт, не выпуская меня из микроавтобуса. Обнимает на прощанье, шепчет на ухо. – Я люблю тебя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Решаю просто игнорировать, потому что как реагировать на это – не представляю. Другого я бы послала, но его не получается.
Прошмыгнув между моих ног, Саламандра первая спрыгивает на пол ангара и застывает, потому что в движении она немного заметна. Леонхашарт помогает мне спуститься. Я чувствую его взгляд, пока иду к раздвигающимся дверям, и выдыхаю, когда сектор четвертого факультета прячет меня от него.
Быстро‑быстро я шагаю к себе, чтобы не попасться никому, не нарваться на расспросы. Саламандра на некоторое время исчезает из вида совсем, но я замечаю ее силуэт на потолке.
А потом врываюсь в комнату, хватаю лежащий на моей подушке кристалл и падаю в нее лицом. Меня потряхивает как после сильнейшего нервного напряжения, всю ломает… от нехватки Леонхашарта. Мне уже хочется вернуться в его огромную квартиру, усесться за стол и смотреть, как он готовит по видеоинструкциям.
Ужас какой: я даже пускаю скупую слезу!
Но к возвращению девчонок достаточно успокаиваюсь. Они, увидев меня, останавливаются у двери. Потом Лисса и Катари бросаются с обнимашками, а Манакриза, собрав наши кристаллы и засунув их под свой матрац, скептически уточняет:
– Тебя этот рогатый не обижал?
– Нет, ничуть, – уверяю я с ноткой непонятной обиды на то, что о Леонхашарте выразились так небрежно.
– И как? – Катари теребит меня за руку. – Что вы делали, как тебе жилось у демона? Как?
Очень романтично.
Мне понравилось.
Хорошо.
– Неплохо, – отвечаю я. – Кормит он лучше, чем в местной столовой.
И вообще замечательный…
Так, срочно включаем мегаскепсис, а то так по уши влюбиться можно.
* * *
– Юма, выходи! – Леонхашарт шагает по белым коридорам НИИ Нарака и грозно смотрит в объективы камер. – Выходи, ты не можешь прятаться от меня вечно!
Это блеф, конечно: здание НИИ вместе со всеми подземными лабораториями напоминает муравейник, а есть еще филиалы в других частях города. Да и помнит Леонхашарт, что Юмаат пряталась у него под носом в его же собственной квартире.
– Юма, финансирования лишу!
И это тоже почти блеф: как ни крути, а проводимые в НИИ исследования нужны Нараку, и Леонхашарт вовсе не хочет тормозить прогресс из‑за собственной мстительности. Только Юмаат об этом не знает, поэтому из динамиков доносится ее блеклый голос:
– Лаборатория семь‑двенадцать. Следуй за указателями.
Через десять минут Леонхашарт добирается до названной лаборатории и останавливается возле бронированного стекла, за которым стоит Юмаат. Она машет ему рукой и улыбается так невинно:
– О, рада, что ты заглянул. С чем пожаловал? – передают динамики ее голос.
Леонхашарт приближается к стеклу так близко, что его дыхание оставляет на поверхности белесый след.
– Юма. Анастасия под моей защитой, если еще раз попробуешь ее украсть, накачаешь снотворным, каким‑нибудь препаратом, сделаешь что‑нибудь против ее воли – я тебе устрою судебное постановление по спиливанию рога, а если тебя не остановит ополовинивание твоего магического потенциала, я тебе и второй рог спилю уже лично. Поняла?
– Да, я же не тупая, – напоминает Юмаат. – Но ты мне дашь исследовать ее под твоим присмотром? Тебе самому разве не интересны ее свойства как полукровки? А если размножиться с ней решишь, тебе совсем‑совсем не любопытно, что она из себя представляет?
Размножиться – от такой формулировки Леонхашарта коробит.
– Мое размножение тебя не касается, Юма, просто не трогай Анастасию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ну как это не касается? Ты же архидемон, а она – наполовину эеранский маг, если вы станете размножаться, результат этого станет достоянием науки. Вы все просто обязаны будете дать себя исследовать.
– Рога спилю, – повторяет Леонхашарт.
– Наука требует жертв, – с нездоровым энтузиазмом сообщает Юмаат. – Я готова, если дашь вас и результат размножения исследовать.
