«Это серьезно, ее ничто не остановит… – с ужасом понимает Леонхашарт. – Как бы не пришлось мне дракона ей добывать, чтобы оставила нас в покое. Да, придется где‑то достать дракона…»
И тут в голову Леонхашарта приходит гениальная идея, он опять приближается вплотную к стеклу:
– Юма, я узнал одну важную вещь о секторе Возмездие.
– Какую? – она приподнимает темно‑красные брови.
– Они завезли дракона.
Ее глаза округляются, на рогах проскальзывают красные искры.
– Держат его у себя, никому не показывают. Я хочу выведать, чем они там занимаются, что планируют, и если ты мне поможешь с этим и проникновением на территорию сектора, я помогу тебе украсть дракона.
Юмаат в таком ступоре, что Леонхашарт сомневается, слышала ли она его. Но тут Юмаат отмирает: облизывает губы, нервно потирает рога и уточняет:
– Уверен?
– Да. Предлагаю совместную операцию: мне – информация, тебе – дракон.
Судорожно кивая, Юмаат бормочет:
– Да‑да‑да, я начну готовиться. Наверное, надо взломать их компьютеры. И подкупить ученых. Можно даже похитить…
Леонхашарт облегченно выдыхает: «Ближайшее время от внимания Юмаат Настя спасена. Осталось приструнить Аншаарти, Фламентину и Амбероуз. Наверное, придется надавить на их отцов: пусть держат дочерей в узде, а еще лучше – выдадут замуж, если уж тем настолько хочется супружеской жизни».
– Ты не пожалеешь, что взял меня в долю! – Юмаат хлопает в ладоши.
Но Леонхашарт ее энтузиазма не разделяет: с ней ведь работать примерно так же спокойно, как с ящиком нитроглицерина.
* * *
Вой побудки утром опять напоминает, что мои каникулы закончились. Открываю глаза, и первая мысль: как же здесь тесно. И ванной комнате тоже тесно. Как к хорошему быстро привыкаешь: пожила в роскошных апартаментах всего ничего, а стандарты уже поменялись.
Чистя зубы, смотрю на свое отражение… вдруг на меня накатывает осознание, что роскошные апартаменты я посыпала мукой, пытаясь отыскать Юмаат, и опять хочется стукнуться лбом о что‑нибудь твердое.
Рядом вздыхает невидимая Саламандра: она теперь часто возле ванны вздыхает, переживает, что та стала тесной.
Иногда на меня накатывают такие вспышки стыда, что просто жутко становится. Или пронзает почти ужас: я полувампир, а вдруг у меня клыки полезут и жажда крови появится? Как‑нибудь проснусь и обнаружу, что грызу чью‑нибудь шею. Катари, например, она у нас нежная, вряд ли успеет отреагировать. Или попытаюсь куснуть Манакризу и останусь без зубов. Ну ведь ужас же! Меня передергивает. Такое чувство, что вколотая мне гадость до сих пор влияет на эмоции.
Остается надеяться, что скоро все пройдет – и продолжать жить обычной жизнью.
Но как ее продолжать, если по пути на завтрак, здороваясь со знакомыми и перекидываясь ничего не значащими фразами, я снова вспоминаю блинчики с сиропом… и Леонхашарта в фартуке. И его кофе. Здесь такого даже близко не подают. Одно утешение: для фигуры студенческая пища явно полезнее, чем его сласти. М‑м, каша – то что надо для здорового питания.
Привычно бормочет телевизор, звенят столовые приборы, гудят голоса – в секторе четвертого факультета все по‑прежнему.
Блинчики были такими вкусными…
«Может, напроситься к Лео в гости? – едва подумав, тут же ругаю себя. – Хватит о нем вспоминать! Сама себе блинчики испеку».
Эх… не только к сердцу мужчины путь лежит через желудок, похоже. Пора с этим что‑то делать, а то карантин закончится через три дня, и к этому времени я должна вернуть ясность мысли и холодность сердца.
Едва усаживаемся за стол, Лисса наклоняется ко мне и шепчет:
– Ты сама не своя, что случилось?
Да вот прижилась в доме у одного рогатого, назад что‑то хочется.
– Еда такая пресная, – нарочито вздыхаю.
– Есть такое, – соглашается Лисса.
– Хорошая еда. – Манакриза всегда ест с аппетитом. – Просто отличная. О, кстати, наш знакомый… – она кивает на экран.
Развернувшись, наконец, прислушиваюсь к словам ведущего:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– …отработку назначенных Архисоветом общественных работ. Как всегда в случае с лордом Шаакараном. не обошлось без прекрасных женщин.
Улица, которую показывают в новостях, действительно перегорожена толпой демониц. Кто с опахалами, кто с зонтами, едой, водой, косметикой, тащат за собой шезлонг.
Сначала Шаакарана показывают со спины: он идет с метлой, а потом камера смещается в сторону и заходит в фас, я чуть не давлюсь от смеха: лицо котика скрыто черной пластиной, как у Леонхашарта, только глаза сияют не красным, а голубым.
– Это он архисоветника изображает? – удивляется Лисса.
– Ему не идет, – Манакриза зачерпывает еще каши. – Эта лицевая пластина не подходит по цвету, и к ушам тоже не подходит.
Уткнувшись в ладонь лицом, тихо хихикаю: ну котик, ну… артист!
– Особым условием было, – продолжает ведущий, – чтобы лорд Шаакаран сам выполнял все предписанные работы.
Поднимаю взгляд на экран:
Ну Шаакаран и выполняет: медленно‑медленно примеряется к бортику тротуара, дергает хвостом, направляет метлу. Оглянувшись на группу поддержки, что‑то говорит, ему показывают, как надо мести. Он коротеньким движением взмахивает метелкой по тротуару, еще раз. Остановившись, трагично прикладывает руку ко лбу, будто в предобморочном состоянии уже. Его сильнее обмахивают опахалом и протягивают бутылку воды.
Интересно, у него выработка по времени или по объему работ? Если по второму, то он так до скончания веков будет этим заниматься.
– Что ж, оставим лорда Шаакарана отрабатывать наказание, и продолжим выпуск новостей.
На экране возникает изображение студии и напомаженного ведущего с небольшими рожками.
– Сегодня светские хроники взорвала новость о внезапной помолвке сразу трех демонесс. – На экране вспыхивают портреты знакомых демониц. – Три прекрасные леди, скандально известные своими попытками выйти замуж за архисоветника Леонхашарта, похоже, помирились и решили строить судьбу с другими демонами. Пока высший свет обсуждает их неожиданные помолвки, сами демонессы готовятся к тройной свадьбе в одной косметологической клинике. Как видите, горе от потери завидного жениха сближает.
Не горе их сближает, а выбритые в ноль волосы и шерсть: наращивают наверное. Только не пойму, почему они так резко решили выйти замуж? Вроде Юмаат такого условия не ставила…
– И раз уж мы заговорили о завидных женихах, – улыбается ведущий. – Карантин невест завершается, а значит, в ближайшие дни нас ждет первое испытание в шоу «Найди себе пару»! Не забывайте делать ставки.
Ведущий подмигивает. А мой желудок падает куда‑то вниз.
ГЛАВА 18
Когда не надо, время имеет нехорошее свойство лететь стремительно. Недавно у меня было несколько дней, чтобы вернуть мозг на место, только вчера мы всем курсом написали контрольную по проверке первого сектора знаний, а сегодня уже надо собираться для первого испытания шоу. И никто не говорит, что там будет. Конспираторы. Мне, конечно, надо проиграть, но интересно же, что нас ждет.
После завтрака всех невест собирают в аудиторию со сдвинутыми к стенам столами и несколькими ширмами. Пятнадцать одинаковых белых платьев висят на вешалках, зацепленных за перекладину. Длинные подолы, алые шелковые ленты поясов, сужающиеся к плечам бретели с россыпью алых бисерин. В сравнении с нашими черными комбинезонами – очень женственно и ярко. Отдельно выстроены столики с косметикой и зеркалами, отряд стилистов готов к бою…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Заходите, заходите, – торопит Шаанти. – Вам еще прически делать, шевелитесь…
Вот теперь чувствую, что нас берут в оборот для шоу. И одинаковые платья – есть в этом что‑то отталкивающее. Возможно, влияет рассказ Леонхашарта, но насыщенные красные вкрапления напоминают кровь, а все мы кажемся приготовленными к закланию овечками.
