скрывать от его матери, пока это возможно, его отъезд. Когда же он нагрузил корабль и отправился в путь, сама Афина в образе Ментора стала к рулю.
Всю ночь плыл корабль по морю.
С рассветом прибыли в Пилос. Пилосцы в это время как раз справляли праздник: они приносили в жертву Посейдону девять раз по девяти черных быков.
Только закончив жертвенный пир, спросил Нестор чужеземцев, кто они такие. Когда же Телемах сказал, откуда и зачем они прибыли, престарелый царь Пилоса с радостью приветствовал их. Он подробно рассказал, как они добрались до дому после разрушения Трои. Богиня Афина затрудняла им возвращение на родину, ибо среди них был один, утративший в шуме победы рассудительность. Нестор имел в виду Аякса, сына Оилея, который обесчестил Кассандру в храме Афины Паллады. Об остальных Нестору было известно, что Диомед, Филоктет, а также Идоменей возвратились каждый на свою родину. Агамемнон также вернулся домой, где его ждала ужасная смерть. Менелай, наверное, должен знать больше, ибо он совсем недавно вернулся на родину после долгих скитаний. Поэтому-то Нестор и указал на него Телемаху, сам же он не знал об Одиссее ничего определенного. На следующий день Нестор с сыновьями запрягли для Телемаха пышногривых коней, Нестор дал ему в спутники своего самого младшего сына, Писистрата, и направил их в Спарту.
Менелай сердечно принял чужестранцев. И только после того, как они вкусили пищу, он захотел спросить их, кто они и зачем прибыли. Но во время пира речь зашла об Одиссее, и Телемах закрыл пурпурным плащом свои наполнившиеся слезами глаза. Менелай заметил это и узнал гостя.
— Есть мне чему радоваться, ведь в дом мой пришел сын моего друга, который ради меня взял на себя столь тяжкие труды.
И, вспомнив об Одиссее, он заплакал, заплакала и аргивянка Елена, дочь Зевса. Плакал и Телемах. И у сына Нестора не остались сухими глаза, вспомнил он о брате своем Антилохе, которого он уже никогда не увидит, так как тот остался под Троей, сраженный Мемноном, сыном Зари (Эос).
Пока они все плакали, Елена, дочь Зевса, позаботилась о другом. Разом бросила она в вино волшебного снадобья, излечивающего грусть, дающего забвение горя. От него смягчилась печаль. Речь об Одиссее они продолжали, но уже выбирали более приятные воспоминания. Потом все легли спать. Слуги Елены приготовили постель Телемаху и Писистрату в сенях. Лишь на утро следующего дня Телемах вернулся к своей цели — к расспросам. Менелай рассказал ему все, что он узнал об Одиссее от Протея, морского старца, когда тот в Египте предсказал будущее по настоянию Менелая.
А в это время на Итаке женихи узнали, что Телемах все-таки отправился в путь, и испугались его мужественной решимости. Они понимали, что теперь дом Одиссея не останется без хозяина. Ведь до сих пор они не считались с неопытным юношей, а его намерение отправиться в дорогу принимали за пустые слова. Теперь они по предложению Антиноя решили убить Телемаха раньше, чем он успеет возвратиться на родину, и устроили засаду около маленького острова Астерида между островами Итака и Самос.
Пенелопа же одновременно узнала и об отъезде Телемаха, и о намерении женихов убить его. Афина Паллада дала ей утешительный сон.
Утром снова собрались боги во дворце Зевса, на Олимпе. Афина снова подняла голос в защиту Одиссея, теперь уже заботясь и о судьбе Телемаха. В ответ на ее речь Зевс поручил ей же невредимым привести Телемаха домой, расстроив злой умысел женихов. Гермеса же он послал к нимфе Калипсо. Повиновался ему Гермес, быстро надел он на ноги прекрасные свои сандалии, золотые, благоухающие амброзией. Они несли его с дуновением ветра и над морской водой и над беспредельной землей. В руки он взял свой жезл, которым по своему желанию он смыкал сном глаза людей и им же отгонял сон. Когда же Гермес достиг далекого острова — до Пиерии летел он по воздуху, оттуда по морю скользил, как чайка, ловящая рыбу, — вышел он из фиолетового моря на сушу и шел, пока не достиг огромной пещеры. Там жила прекрасноволосая нимфа, ее-то он и застал в пещере. В очаге ее горел огонь, и запах пылающих поленьев кедра наполнял весь остров. Нимфа была там, она пела прекрасным голосом и ткала на станке с золотым челноком. Густой лес рос около пещеры. Были там осина, ольха и душистый кедр. Между ветвей деревьев гнездились ширококрылые птицы — соколы, совы и морские вороны. Вокруг же пещеры расстилалась лужайка, покрытая пышной травой, били четыре источника с кристально чистой водой. Они брали начало рядом друг с другом и потом растекались в разные стороны. На их берегах цвели фиалки и сельдерей: было на что посмотреть всем, даже и богу. Пришел в восхищение и Гермес и, полюбовавшись на все это, вошел в пещеру.
Содрогнулось сердце Калипсо, когда она выслушала приказ Зевса. Но она знала, что не может ему противиться. Когда Гермес удалился, она вышла на берег моря. Там сидел и плакал Одиссей, глядя на одно лишь море и тоскуя по отчизне. В слезах он проводил дни своей сладостной жизни. Калипсо сказала, что разрешает ему вернуться на родину, пусть только он приготовит себе плот. Клятвой она заверила его, что не замышляет его гибели, посылая на хрупком плоту в морское плавание. В последний раз повела она Одиссея в свою пещеру. Она усадила его на то кресло, с которого только что встал Гермес. Здесь вместе справили пир богиня и смертный мужчина. Поставила нимфа перед Одиссеем еду и питье, употребляемую людьми, самой же ей слуги подавали нектар и амброзию. И сказала богиня:
— Божественный сын Лаэрта, хитроумный Одиссей, ты ведь желаешь тотчас возвратиться домой, в землю отчизны? Иди же и будь счастлив. Но если бы ты знал, какие страдания тебе суждено претерпеть, прежде чем ты достигнешь родины, думаю, что ты остался бы здесь и, став бессмертным, со мной берег бы этот дом, если бы даже и желал увидеть свою супругу, о которой ты постоянно, изо дня в день тоскуешь. Но я ведь знаю, что я не безобразней ее ни лицом, ни станом и что даже не подобает смертной женщине меряться красотою с богиней!
На следующее утро Калипсо снабдила Одиссея орудиями и отвела на край острова. Там он смог выбрать себе осины, ольхи и оливковые деревья, пригодные для постройки плота. Двадцать деревьев срубил Одиссей, затем связал их вместе. Калипсо же дала
