ему холста для паруса. На четвертый день плот был готов, а на пятый Одиссей пустился в путь; Калипсо снабдила его едой и питьем и научила находить дорогу по звездам. Семнадцать дней плыл Одиссей, не смыкая все это время глаз, так как он должен был бессменно держать руль, ибо плыл в одиночестве. На восемнадцатый же день показался остров Схерия, это была страна феаков.
А в это время Посейдон, возвращаясь из страны эфиопов, увидел Одиссея, вернуть которого на родину боги решили без ведома Посейдона. Он гневно затряс головой, трезубцем своим собрал тучи и взбудоражил море. Одновременно стали дуть Эвр, Нот, Зефир и Борей. В бушующем вихре разметало плот Одиссея. Сам он погиб бы, если бы ему не помогла дочь Кадма, Ино, которая превратилась из смертной царской дочери в морскую богиню под именем Левкотея. Она дала ему свое покрывало, чтобы он покрыл им свою грудь и так добрался бы до берега, а потом выбросил спасительное покрывало снова в море.
Два дня и две ночи носило Одиссея по волнам, но покрывало Ино-Левкотеи поддерживало его. На третий день успокоилась морская поверхность. Одиссей наконец достиг земли и около устья одной реки с огромным трудом выбрался на берег. Затем он лег среди прибрежных деревьев, спрятался в куче сухой листвы и листвой же прикрылся. Богиня Афина послала сон его глазам, чтобы он отдохнул после страшной усталости.
Пока Одиссей спал, богиня вошла в город феаков, прямо во дворец царя Алкиноя, а там в образе дочери Диманта, подруги царской дочери Навсикаи, проникла в опочивальню последней. Встав у изголовья дочери царя, она сказала:
— Навсикая, почему ты столь беззаботна? Прекрасные твои одежды загрязнены, а ведь приближается день твоей свадьбы, когда и тебе самой нужно быть красиво одетой, и дать красивые одежды тем, кто поедет в дом твоего жениха. Только в этом случае может пойти о тебе добрая слава, которой порадуются твои отец и мать. Ну так вот, как только солнце взойдет, пойдем мыть одежды, и я пойду вместе с тобой, чтобы быстрее закончить дело. Ведь недолго быть тебе девушкой. Просят твоей руки лучшие из феаков, откуда ты и сама происходишь. Попроси же твоего славного отца рано на заре, чтобы приказал запрячь мулов в повозку, куда ты сложишь свои пояса, платья и роскошные полотна. Да и тебе самой много лучше поехать, чем идти пешком, ведь водоемы для мытья далеко от города.
Сказав это, удалилась на Олимп совоокая Афина.
Скоро появилась пышнотронная Эос и разбудила Навсикаю. Удивилась Навсикая своему сну и пошла рассказать о нем своим родителям, дорогому отцу и матери. Обоих застала она в доме. Мать ее сидела возле очага со служанками за пряжей нитей из морского пурпура. Отец же встретился с нею в дверях, когда направлялся в совет благородных старейшин, куда призвали его феаки. Стала она перед отцом и сказала ему:
— Милый отец, не запрячь ли тебе для меня высокую, легкую повозку, чтобы поехать мне на реку вымыть наши роскошные одежды, так как они лежат грязные? Тебе самому подобает сидеть в чистой одежде в совете среди знатных. Имеешь ты пятерых сыновей в своем доме, двое из них уже женаты, трое — холосты. Все они хотят ходить в хороводах в свежевымытых одеждах. Обо всем этом я ведь забочусь.
Так она говорила отцу, стыдясь упомянуть о своей свадьбе, но он все понял сам и приказал слугам запрячь мулов в повозку. Девушка вынесла и положила в повозку одежды, мать дала ей еды и питья и золотой сосуд с маслом. В руки взяла Навсикая бич и блестящие вожжи и погнала мулов. Те двинулись и повезли одежду и девушку. За повозкой же шли служанки.
Водоемы для мытья были у устья реки. Там девушки стали мыть одежды, а мулы в это время щипали медвяный клевер. Затем девушки расстелили одежды на берегу, покрытом галькой, чтобы высушить их на солнце. Сами же искупались и умастили себя маслом. Они пили и ели, а поев, скинули покрывала и на берегу стали играть в мяч. Белорукая Навсикая запела песню.
Уже совсем было собрались они двинуться домой, но Афина решила по-другому, устроив так, чтобы прежде их отъезда проснулся Одиссей и встретился с девушкой. Царевна хотела кинуть мяч одной из служанок, но промахнулась и попала в глубокий водоворот. Девушки подняли сильный крик, от которого Одиссей проснулся. Затем он вышел из-за кустов. Сорвав ветвь, покрытую листвой, он прикрыл ею свою наготу. Морская тина покрывала его тело. В страхе разбежались девушки, только дочь Алкиноя осталась на месте, ибо Афина вложила ей смелость в сердце. К ней и обратился Одиссей, сказав, что он обнимает ее колени и просит дать ему какую-либо одежду и указать путь к городу.
Царевна возвратила прислужниц, приказала им дать чужеземцу пить и есть и омыть его в реке, так как каждый чужеземец и нищий находится под защитой Зевса. Повиновались ей служанки, но Одиссей сам омылся в реке и облачился в одежды, данные ему Навсикаей. Афина сделала его еще прекрасней и выше. Увидев его после омовения, Навсикая пришла в изумление.
До черты города Одиссей дошел вместе с девушками, но у храма Посейдона Навсикая оставила его одного и объяснила, как пройти ко дворцу царя, ибо боялась, чтобы ее не увидели с чужим мужчиной и не начали по этому поводу разговоров. Около священной рощи Афины Одиссей подождал немного, пока, по его расчетам, девушки не достигли дворца.
Лишь только он вошел в город, Афина окутала его густым туманом, чтобы по пути никто не смутил его вопросами. Сама она шла впереди Одиссея, приняв образ девушки, несущей кувшин. У нее попросил Одиссей указать ему дорогу ко дворцу Алкиноя. Афина привела его к царскому дворцу. По дороге она посоветовала ему прежде всего добиться благосклонности царицы Ареты, если он хочет получить помощь от феаков.
Одиссей так и сделал. Во дворце находились в это время все вожди феаков. Пир подходил к концу, и они как раз осушали последний кубок в честь Гермеса, прежде чем пойти отдыхать. Лишь здесь рассеялся туман, скрывавший до времени Одиссея от взоров людей. Молча взирали изумленные феаки, как Одиссей направился прямо к царице и, обняв ее колени, умолял о покровительстве.
Утром следующего дня на народном собрании было решено, как помочь чужеземцу. Алкиной приказал подготовить в путь корабль, впервые спущенный на воду, и отобрать пятьдесят двух юношей из
