в своем горе поступает с его телом. Зевс поручил остроглазому Гермесу похитить тело Гектора. Но Гера, Посейдон и Афина Паллада хранили свой гнев против троянцев. На двенадцатый день Аполлон снова обратился с речью к богам, и теперь уже напрасно возражала ему Гера: Зевс решил положить конец надругательству над телом Гектора. Хотя Зевс и был благосклонен к Ахиллесу, сыну богини Фетиды, но и Гектора все же любили боги. Тотчас же Зевс призвал к себе Фетиду. Ирида спустилась за Фетидой в глубину моря. Богиня в это время оплакивала своего смертного сына, и хотя ей и стыдно было появляться среди счастливых богов, но, раз ее звал Зевс, она должна была прийти.
И сказал ей отец людей и богов:
— Знаю я, что пришла ты на Олимп, богиня Фетида, с великой печалью, неся в своем сердце неутешную скорбь. Но все же скажу, зачем позвал тебя. Девять дней уже, как возникло среди бессмертных несогласие из-за тела Гектора и разрушителя городов Ахиллеса. Иные боги уже поручают Гермесу похитить тело. Но я сказал, что честь выдачи тела присуждаю Ахиллесу, уважая тебя и сохраняя и дальше свою любовь к тебе. Быстрее иди в его стан и передай своему сыну мой приказ. Скажи ему, что негодуют на него боги и больше всего разгневан я сам за то, что в слепой ярости держит он тело Гектора возле кораблей и не выдает его близким. Я же пошлю Ириду к благородному Приаму, чтобы тот отправился к кораблям греков для выкупа сына, принеся подарки Ахиллесу, дабы смягчилось его сердце.
Повиновалась Фетида, спустилась с вершины Олимпа, вошла в шатер сына, стала рядом с ним. Ласково коснувшись его рукой и позвав по имени, сказала богиня:
— Сын мой, до каких пор ты будешь иссушать свою душу слезами и печалью, не помышляя ни о хлебе, ни о женской любви? Ибо не должен ведь ты будешь жить для меня. Близки от тебя твоя смерть и всемогущая судьба. — И она тут же передала ему приказание Зевса.
И ответил ей Ахиллес:
— Так и будет. Пусть принесут выкуп и получат тело, если этого требует сам олимпиец.
Отнесла Ирида приказ Зевса и Приаму. Напрасно удерживала престарелого царя Гекуба. Он достал сокровища, предназначенные Ахиллесу, приказал запрячь в колесницу лошадей, взяв с собой только одного слугу, Идэя.
Выехав на равнину, они повстречали Гермеса, но не признали в нем бога. Гермес принял облик знатного греческого юноши, который приветливо встретил путников, потому что облик Приама напомнил ему его старого отца. Гермес проводил их через весь греческий стан, сомкнув глаза стражей сном, так что никто не заметил их прибытия. Когда они подошли к шатру Ахиллеса, Гермес открыл огромные ворота, которые в другое время открывались тремя слугами. Лишь Ахиллес в одиночку мог открывать их. Только после этого Гермес признался Приаму, кто он такой, и исчез, чтобы никто не увидел его дружескую встречу со смертным.
Приам направился прямо к Ахиллесу, обнял его колена и стал лобызать руки, страшные руки, убившие стольких его сыновей. И сказал Приам с мольбою:
— Ради моего сына пришел я к греческим кораблям; чтобы получить его тело, принес я богатый выкуп. Ты же побойся богов, Ахиллес, сжалься над убитым. Вспомни о своем отце. Я ведь несчастнее его, ибо делаю то, чего ни один человек на земле не смог бы сделать: руки убийцы моего сына я прижимаю к своим губам.
Тут зарыдал Ахиллес. Заплакал и Приам. Было им обоим о ком плакать: о Гекторе плакал Приам, о своем отце и Патрокле — Ахиллес. Ласково поднял с колен старика Ахиллес, пожалев его седую голову и белую бороду. Знал он, что лишь кто-либо из богов мог провести Приама через греческий стан. Только бог мог открыть перед Приамом огромные ворота. Вспомнил Ахиллес и приказ Зевса, только что переданный Фетидой. Участливо сказал Ахиллес:
— Так уж прядут боги нити судьбы для несчастных смертных, что должны они жить в горе. Боги же всегда беззаботны. Ибо на пороге дома Зевса стоят два сосуда, наполненные его дарами: один — только горем, другой же — радостью. Тот из людей, кому мечущий молнии Зевс дает смешанные дары из обоих сосудов, переживает то радость, то горе. Тот же, кому достанется только из сосуда, наполненного горем, терпит позор. Голод гонит такого человека по божественной земле, и бродит он, презираемый богами и людьми. Так и Пелею с рождения боги дали прекрасные дары, самым счастливым был он среди людей. Был он богат и правил мирмидонянами. Ему, смертному, боги дали в жены богиню. Но за это и на него обрушили боги печаль: не произвел он в своем царском дворце потомков царского рода. Есть у него единственный сын, но и того ожидает ранняя смерть. Не могу я заботиться о нем в его старости, ибо далеко от родины провожу время в Трое, огорчая тебя и твоих детей. Слышали мы и о тебе, старец, что раньше и ты жил счастливо. Все земли к северу от острова Лесбос и между Фригией и Геллеспонтом были твоими. Говорят, что никто с тобой не мог помериться богатством и сыновьями. Но с тех пор, как боги-небожители навлекли на тебя беду, вокруг твоего города постоянно идут сражения и опустошительная резня. Но сдержись же, не плачь непрестанно, ибо ты ничего этим не добьешься; своей скорбью по сыну ты не сможешь его воскресить, а только меня возбудишь против себя. — Так сказал Ахиллес, будучи не в силах слушать рыдания Приама. Он усадил насильно Приама в кресло, хотя тот и не хотел садиться, пока тело его сына лежало невыкупленным в стане врага.
Лишь настойчивые слова Ахиллеса заставили Приама сесть. Ахиллес же вышел и отдал распоряжения о теле Гектора.
Возвратившись к Приаму, Ахиллес объявил ему, что тело его сына уже покоится на смертном ложе, и предложил престарелому царю пищи. Впервые после смерти Гектора Приам ел и пил. Они удивлялись друг другу: Приам — красоте и гигантской фигуре Ахиллеса, Ахиллес же — благородному виду и мягкости речи Приама. После гибели Гектора глаза Приама ни разу не смыкал сон; лишь в пыли своего двора валялся он, бессонный. Теперь же он успокоился. Слуги Ахиллеса постелили ему постель перед шатром, чтобы его не увидели вожди греков, которые могли прийти в шатер Ахиллеса на совет. Но прежде чем улечься спать, Ахиллес пообещал Приаму в течение одиннадцати дней сохранять перемирие, чтобы за это
